Лоуренс Блок - Мона

Табак приобрел вкус соломы. Я затянулся и закашлялся.

— Но я не могу отказаться и от тебя, Ленни. Я… не знаю, что нам теперь делать. Мне нужны деньги и мне нужен ты, но я не могу получить и то, и другое. Я — избалованная маленькая девочка. Ничего не могу делать, могу только хотеть.

Я уже знал ответ, но знал и кое-что еще: я боялся поделиться с ней выводом, к которому пришел. Но выбора у меня не было.

— Сколько лет Кейту?

Она пожала плечами.

— Пятьдесят. Пятьдесят пять. Понятия не имею. Никогда его не спрашивала. Глупо, не так ли? Не знать, сколько лет собственному мужу. Пятьдесят или пятьдесят пять, или около того. Не знаю. А что?

— Есть у меня кое-какие мысли. Я хочу сказать… он уже не молод, Мона. Мужчина его возраста не может рассчитывать на то, что будет жить вечно… — Я пристально вглядывался в нее. И лицо выдало Мону. Чуть-чуть, но выдало. Видно, мы думали одинаково. — Может, у него нелады с сердцем, — продолжал я, старательно обходя главное. — Может, в самом ближайшем будущем он упадет и уже не встанет. Такое случается каждый день. Может случиться и с ним.

Она ответила мне моими же словами.

— Если б у этой кровати были крылья, мы смогли бы улететь на ней, Ленни. Или если бы у нас был ковер-самолет. Сердце у него в полном порядке. Три раза в год он ходит к врачу, как говорит, на диспансеризацию, и проводит в клинике целый день. Проверка состояния его здоровья ведется с помощью самой современной аппаратуры. Последний раз он проходил осмотр месяц назад и не преминул похвалиться, что у него все в полном порядке.

— Все равно, у него может быть инфаркт. Даже если человек в прекрасной физической форме…

— Ленни…

Я замолчал и посмотрел на нее.

— Ты думаешь не о сердечном приступе. В голове у тебя совсем другое. Ты подразумеваешь, что он может стать жертвой несчастного случая. Речь об этом, не так ли?

Я глубоко затянулся. Мрачно посмотрел на нее, еще раз попытавшись найти возможность сложить все в единое целое. Не удалось. Отдельные фрагменты картинки-головоломки никак не желали занять положенное им место.

— Жаль, что мы такие, как есть, — вздохнула Мона. — Мне бы хотелось, чтобы мы были совсем другими. Другим не приходят в голову такие отвратительные мысли. Это ужасно. Я не люблю его, Ленни. Возможно, я люблю тебя. Точно сказать не могу. Но я знаю, что мне хотелось бы быть с тобой, а не с ним. Однако… он — хороший человек, Ленни. Я видела от него только добро. Он не кричит на меня, не бьет…

— И что ты предлагаешь?

Она предложила сменить тему. Обняла меня, улыбнулась.

— У нас есть еще несколько часов. Давай проведем их в постели.

Мысль ее мне понравилась. Но какое-то время спустя я заснул, а вот она — нет. Наверное, не следовало мне этого делать. Видать, я допустил ошибку. Расслабился и потерял бдительность.

А проснулся от того, что она трясла меня за плечо. В ее широко раскрытых глазах стоял страх. Честно говоря, я не понял, в чем причина, но она быстро все растолковала.

— Ленни…

Я сел, мягко убрал ее руку с плеча, потому что ее ногти впились мне в кожу. Она, похоже, этого и не заметила.

— Чемоданы…

Я по-прежнему ничего не понимал.

— Ленни, почему в твоем стенном шкафу стоят чемоданы Кейта?

Находка потрясла ее, и она залепетала что-то бессвязное. Мне удалось усадить ее в кресло, и она молча уставилась на меня.

— Только не перебивай меня, — предупредил я. — История длинная. И, чтобы у тебя не осталось вопросов, ее надо выслушать всю.

Я рассказал ей, как взял в секции выдачи багажа два приглянувшихся мне чемодана, зарегистрировался в отеле под вымышленной фамилией, встретил ее, открыл чемоданы, нашел героин. Вот в это она поначалу не поверила, но я убедил ее. Мона чуть не забилась в истерике. Она прожила с Кейтом два года, не подозревая, что он занимается чем-то предосудительным, и мои слова произвели эффект разорвавшейся бомбы.

Наконец я выложил все и замолчал. Теперь она знала все. Ее муж — преступник, его товар — в сейфе отеля, мы — в моем номере, и перед нами открыт весь мир.

— Это меняет дело, Ленни. Я хочу сказать, Джо. Наверное, теперь я могу называть тебя Джо, не так ли?

— Полагаю, что да.

— Джо Марлин вместо Ленни Блейка. Ладно. Так мне даже больше нравится. Теперь мне не нужны его деньги. Я просто не смогу с ним жить. Мне нужен только ты. Мы можем убежать вдвоем и жить долго и счастливо.

Звучало неплохо, но лишь на словах. Она еще не до конца понимала, в какую влипла историю. Он по-прежнему оставался для нее добряком Кейтом. Ей, правда, претило, что у него грязные деньги, но она еще не осознала, что Кейт — далеко не добряк.

— Нас убьют, Мона. Мы убежим, и нас поймают. Он — гангстер, Мона. Ты знаешь, что означает это слово? Ты — его женщина. Он купил тебя, дал хорошую цену. Горностаевую шубу, соболиную шубу, палантин из шиншиллы. Эти вещи стоят больших денег.

— Но…

— Теперь ты принадлежишь ему и не можешь убежать. Он тебя поймает и прикажет убить. Хочешь, чтобы мы умерли, Мона? — Я всматривался в ее глаза и вспоминал легкое презрение, звучавшее в голосе Моны, когда она говорила о профилактических осмотрах Брассара. Она еще сказала, что он, возможно, боится смерти. Получалось, что не только он. Она тоже боялась. Да и я ничем от нее не отличался. — Мы не сможем убежать. Не сможем спрятаться.

— Но мир такой большой.

— И мафия далеко не маленькая. Пожалуй, будет побольше мира. И куда нам бежать?

Она прикусила нижнюю губу.

— Несчастный случай. Ты говорил, что с ним может произойти несчастный случай. Так?

— Не совсем.

— Но имел в виду именно это?

— Вроде бы ты не хотела об этом и думать.

— Сейчас другая ситуация, Джо. Я не знала, что он за человек. Теперь все переменилось.

Наши взгляды встретились.

— Когда вы с Кейтом возвращаетесь в Чешир-Пойнт?

— Джо, я не хочу ехать с ним. Я должна остаться с тобой.

— Когда вы возвращаетесь в Чешир-Пойнт? Отвечай на вопросы, черт побери!

— Через неделю. Или шесть дней. Не знаю.

— Хорошо. Прежде всего, мы с тобой больше не увидимся. Если встретимся на набережной, ты не удостоишь меня и взгляда. Независимо от того, будешь с Кейтом или одна, понятно? Потому что здесь у него могут быть друзья. Никто не должен нас видеть, или все пропало.

— Я не понимаю. Джо…

— Если будешь держать рот на замке, я, возможно, смогу объяснить тебе, что к чему.

В ее глазах застыла обида.

— Я уеду послезавтра. Как положено, выпишусь из отеля и поеду в Нью-Йорк. Остановлюсь к каком-нибудь отеле под вымышленной фамилией.

— Какой?

— Пока не знаю. Это неважно. Связываться со мной тебе не придется. Я сам тебя найду. Ты же не дергайся. Веди себя так, словно ничего не произошло. Твой муж по-прежнему добряк Кейт, а меня ты знать не знаешь. Поняла?

Мона кивнула.

— Ни на секунду об этом не забывай. Повторяй снова и снова, чтобы не выдать себя даже словом. Ты — жена Кейта. Со мной у тебя ничего не было. Ты вернешься к Кейту и будешь вести себя точно так же, как и до приезда в Атлантик-Сити. В ваших отношениях ничего не должно измениться. Ты должна спать с ним. Я… Деваться некуда, пусть мне это и не нравится.

— Мне тоже.

Я поискал взглядом пачку сигарет. Ей тоже захотелось закурить, чтобы снять напряжение. Я дал ей сигарету, вторую взял себе, чиркнул спичкой. Минуту-другую мы молчали, глубоко затягиваясь, выпуская струи дыма.

— Мона, мне нужны деньги, — первым заговорил я.

— Деньги?

— Чтобы оплатить счет в отеле. Незачем сажать полицию себе на хвост. И мне нужно забрать героин из сейфа.

— Сколько с тебя возьмут?

— Не знаю. И в Нью-Йорке мне понадобится какая-то сумма. Мне не хочется просить тебя, но…

— Не говори ерунды.

— Так сколько ты можешь мне выделить?

Она задумалась.

— У меня есть несколько сотен. Я тебе их отдам.

— А как объяснишь?

— Если он спросит, скажу, что потратила на драгоценности. Но он не спросит. Он не из таких. Ему все равно, сколько я трачу и на что. Он не будет меня ругать, даже если я скажу, что потеряла эти деньги.

— Ты уверена, что у тебя не возникнет проблем?

— Абсолютно.

— Положи сколько сможешь в конверт. Обычный конверт. Ничего на нем не пиши. Вечером пройди мимо двери моего номера. Она будет закрыта, но не заперта. Приоткрой дверь, брось конверт в щель и топай дальше. Не останавливайся, чтобы переброситься со мной парой слов.

— Я все сделаю. После обеда?

— Как получится. Я буду в номере, пока не получу конверт. А в Нью-Йорк уеду послезавтра. Не хочу суетиться. Не возражаешь?

— Тебе виднее.

— Одевайся. Увидимся в Нью-Йорке.

Мы оба торопливо оделись. Я подошел к двери, приоткрыл ее. Горничная неспешно шла по коридору. Я подождал, пока она не свернет за угол, потом прижал Мону к себе и нежно поцеловал. Мгновение спустя она шагала к лифту, а я, закрыв дверь, возвращался к кровати.