Альберт Байкалов - Зловещий детдом

– В районе – это как? – Матвей заглянул в экран. Однако не успел ничего увидеть, как машина дернулась, и он снова уставился на дорогу. Впереди них ехал старенький «жигуленок».

– Держись от него подальше! – попросил Матвей Климову.

Она послушно снизила скорость, увеличив дистанцию. Однако сбоку тут же вклинился «ЗИЛ». Матвей успокоился. По крайней мере, лучше уж пусть Климова въедет в него.

Марта толкнула Матвея в бок:

– Сам смотри.

– Чего мне смотреть? – Матвей наклонился к ней.

– Мама! – завопила Климова.

Матвей поднял голову.

«ЗИЛ» уже куда-то пропал, а они неслись к пустынному перекрестку, у которого горел красным светофор.

– Чего паникуешь? – разозлился Матвей. – Стой!

Климова послушно надавила на тормоз. Ноутбук по инерции покатился с колен Марты, и она едва успела его поймать.

– У этой системы большая погрешность, – словно не замечая, что Матвею приходится отвлекаться на Климову, заговорила Марта. – В общем, он у метро.

– Хотя бы у какого выхода? – стал злиться Матвей. – Там их четыре.

– Даже это определить невозможно, – с горечью в голосе сказала она.

– Хорошо, – Матвей перевел взгляд на светофор, потом на Климову: – Вперед!

Машина взревела. Он вцепился в подголовник переднего сиденья. В этот момент Климова отпустила сцепление. Провизжав на мерзлом асфальте резиной, машина рванула через перекресток.

От восторга Климова завизжала.

«Когда все кончится, намылю ей шею», – беззлобно пообещал себе Матвей и снова наклонился к Марте:

– Тогда поступим по-другому. Смотри, какие учреждения располагаются в соседних зданиях.

– В двух кварталах автовокзал, – стала перечислять она.

– Так, – протянул Матвей. – Чего ему там делать?

– Не знаю, – пожала плечами Марта. – Еще столовая…

– Ну, конечно! – Матвей сокрушенно вздохнул. – Колганов тащился через весь город, чтобы поесть…

– Больница! – обрадовалась Марта.

– Так, – оживился Матвей. – Смотри, есть родильное отделение?

– Она специализированная, – подтвердила Марта.

– С большой вероятностью он там, – сделал заключение Матвей и снова посмотрел между сиденьями вперед.

Они проехали по единственной улице городка, образованной кирпичными домами, и уперлись в забор из металлических прутьев. По всем расчетам, здесь должен был располагаться детский дом.

Климова стала притормаживать.

Матвей увидел красную табличку слева от входа в двухэтажное здание, стоявшее в глубине двора. Угловато-серый памятник соцреализму прятался за соснами и голыми тополями.

Он не успел открыть рот, чтобы дать команду Климовой остановиться, как она сама надавила на тормоз.

На этот раз скорость была небольшой, и они мягко встали.

Матвей разглядел и Васильеву. Одетая в скромную шубку из нутрии, она нервно прохаживалась по просторному крыльцу детского дома и курила. Причем делала это так, словно это была последняя в ее жизни сигарета. Нервно затягиваясь, Васильева с силой выдыхала дым с паром в морозный воздух и тут же с жадностью втягивала в себя очередную порцию никотина. Чуть в сторонке стояла полная, пенсионного возраста женщина в накинутой поверх белого халата куртке. Матвей догадался, что это нянечка.

– Курит, как перед смертью, – заметила Марта.

– Видно, с момента вчерашней встречи что-то случилось, – сделал вывод Матвей и шлепнул ладонью по спинке переднего сиденья: – Все, русский забыли!

Он торопливо выбрался наружу, обошел машину, открыл дверцу со стороны водителя и подал Климовой руку.

При виде направляющихся по дорожке иностранцев Васильева расцвела:

– Добрый день!

– Гуд монинг! – помахал ей рукой Матвей.

– Здравствуйте! – чуть ли не поклонилась пышная нянечка.

Было видно, ей привычно встречать заморских гостей.

Вся процессия степенно поднялась по тщательно очищенным от снега и наледи ступенькам.

– Мы опоздали? – Матвей посмотрел на часы и вопросительно уставился на Климову.

– Нет, это наши друзья приехали раньше, – ответила Климова на английском.

«Где ты видишь здесь друга, да еще во множественном лице?» – подумал про себя Матвей и улыбнулся:

– Понимай!

– Так, – Васильева испытующе посмотрела на Марту: – Вы готовы?

Марта уставилась на Климову.

Едва та перевела, она кивнула:

– Да, конечно!

Продолжая приторно улыбаться, похожая на масленичную бабу, нянечка потянула за ручку дверей:

– Добро пожаловать!

Матвей пропустил вперед себя женщин и последним шагнул через порог. Они миновали просторное фойе со скучающим за столом охранником и поднялись на второй этаж. Никакого ажиотажа в связи с приездом заокеанских усыновителей в детском доме не наблюдалось, отчего Матвей пришел к выводу, что появление здесь подобных делегаций вошло в привычку.

Нянечка обогнала их и открыла дверь с табличкой «Заведующая».

В кабинете за столом сидела грузная женщина в белом халате. При появлении гостей она медленно поднялась и вышла навстречу:

– Ирина Станиславовна!

– Лидочка! – всплеснула руками Васильева.

– Каким ветром в наши края?!

– Вот, снова привезла к тебе добрых людей!

– Проходите, усаживайтесь, – Лидочка показала рукой на расставленные у стола для совещания стулья.

Матвей без труда догадался, что все это принесли из соседнего помещения только перед их приездом. Также он понял, что Васильева уже сегодня второй раз здоровается с директрисой. Они походили на артистов художественной самодеятельности, отбывающих срок в местах заключения, которые репетируют эпизод спектакля. Администрация чуть ли не силой обязала этих людей играть свои роли, и они попросту прочитывают заученный текст. В их взглядах отсутствовали какие-либо эмоции и переживания.

– В общем, так, – Лидочка сложила на столе руки, свалив на них полушария грудей, – я подобрала вам двух кандидатов.

– Почему так мало? – испуганно надула губки Васильева.

– Что они говорят? – наклонился к сидевшей напротив Климовой Матвей.

Девушка виновато улыбнулась и стала переводить.

– Мал золотник, да дорог! – между тем парировала Лидочка. – Ты заказала светловолосых, с голубыми глазами, не старше четырех лет. Оба мальчика полностью соответствуют твоим характеристикам. Кроме этого, они абсолютно здоровы.

– Хочешь сказать, и в документах нет диагноза? – прищурилась Васильева.

– Странный вопрос, – округлила накрашенные, как у клоуна, глазки Лидочка. – Конечно, есть. А иначе как бы я их придержала?

– Хорошо, пойдем смотреть! – Васильева положила ладони на стол и встала.

Матвей и Марта последовали ее примеру.

Был полдник, и дети пили молоко в большом и светлом помещении столовой, стены которого, кроме красочных героев сказок, украшал рыжий потек с потолка.

– Я сказала посадить мальчиков вместе, – шепнула заведующая. – Их столик у окна.

Матвей оглядел зал. Два десятка пар глаз уставились на вошедших. Все дети сидели по четыре человека за столом. Лишь кандидаты на усыновление вдвоем. Так было легче разобраться. Они были одинаково подстрижены и походили друг на друга как братья.

– А можно с ними пообщаться? – спросил по-английски Матвей.

Климова перевела.

– Да, конечно, – кивнула директриса.

Матвей и Марта вышли из детского дома в подавленном состоянии. Было тяжело играть роль приемных родителей. Несмотря на то, что детям говорили, будто тети и дяди приехали проверять работу детского дома, они смотрели на них с затаенной тоской и надеждой.

Оба остановились на Володе Савине. Мальчику было три с половиной года.

Колган прогуливался по фойе, то и дело поправляя за дужку давившие на переносицу очки. Нелепая шляпа, полы которой закрывали верхнюю часть его лица от установленной в углу видеокамеры, длинное пальто, легкая сутулость в сочетании с трехдневной щетиной делали его похожим на слегка загулявшего интеллигента. Он будто бы целую ночь отмечал рождение ребенка, потом до обеда отсыпался и сейчас, наспех одевшись, примчался, чтобы поздравить жену.

«Надо было цветы взять», – потирая подбородок, подумал Колган и увидел появившуюся в дверях Алену.

Она была до того худая, что казалась прозрачной. Даже длинный, до пола махровый халат не скрывал этой воздушности. Большие, черные глаза были полны печали и тоски. В то же время в ее внешности была какая-то теплота проснувшегося материнства. Алена словно светилась изнутри тихой радостью.

Колган долго думал и все-таки на этот раз решил попытаться избежать убийства. Не то чтобы ему было страшно. Нет, бояться он перестал тогда, когда отправил на тот свет такое количество людей, что гарантированно заработал «вышку». Это случилось после четвертого или пятого раза. Точно он сказать не мог, поскольку еще какие-то томления души были. Потом Колган убивал без особых чувств и философских размышлений о вечном. Он научился воспринимать чужую смерть как данность. Всех ждет один и тот же конец, и за этой чертой уже все равно будет без разницы, когда и как умер. Решение оставить Алену возникло отнюдь не из-за проснувшейся совести или переосмысления жизни. Просто, проанализировав ситуацию, он понял, что самоубийство девушки не решит проблем. Предложившая этот вариант Васильева не учла тот факт, что Алена лежит в ВИП-палате. И дело вовсе не в охране и круглосуточной сиделке и медсестре. Они-то как раз меньше всего мешали. Просто Васильева не подумала, как потом тот же начальник отделения объяснит происхождение денег, которыми оплачено содержание и уход провинциальной девушки. Любой следователь начнет копать в этом направлении и быстро выйдет на Архангельского. Все шустрые только на словах. Узнать, кто стоял за всем этим делом, не составит труда даже дилетанту сыска. Оказавшись на нарах, Васильева тем более молчать не станет. Но он не винил ее за просчет. Более того, относился к таким ситуациям спокойно. Колган понимал, Васильева имеет связи, хорошо разбирается в законах, умеет быстро и правильно оформить документы, договориться с нужными людьми, когда надо, припугнуть. И замену ей найти практически невозможно. Собственно, она и подняла этот бизнес. Его обязанность – зачищать результаты ее недочетов и оберегать как несушку, несущую золотые яйца. При том наплыве заказов, который они переработали, это нормальная рабочая ситуация. Он не брюзжал, а трудился, и получал за это неплохие деньги.