Наталья Александрова - Перстень Калиостро

— Если бы даже она и разлюбила меня, она никогда бы не уехала как воровка, тайком. Она бы все мне объяснила, — сказал Александр, поднимая голову. — Кроме того, — он усмехнулся, — она же оставила у меня важнейшие документы. Вы про это не могли знать, а я сразу понял, что дело нечисто.

— М-да, с документами вышла накладка. Но все равно, пришлось нейтрализовать скромного писателя, которого обуяла мания величия. Вы уж простите, но никак нельзя было выпустить его в Испанию. Обычная авария, ничто не вызывает подозрений.

Итак, вы удовлетворены? — обратился он к Надежде.

— А что насчет моего второго вопроса?

Почему вы не уехали вслед за женой?

— Нет, женщины. — , удивительные создания! — Гусев смотрел на Надежду почти с восхищением. — Вам осталось жить, может быть, считанные минуты, а вы все еще пытаетесь удовлетворить свое любопытство.

Неужели вам не очевиден ответ на этот вопрос? Ведь вы видели мое детище, мое сокровище, мою коллекцию… Неужели я мог все бросить, оставить без присмотра и заботы? А вывезти такую коллекцию представлялось затруднительным…

— Достал ты меня своими кактусами! — буркнула Лариса.

— О дорогая, ты ревнуешь меня! — Гусев повернулся к жене. — Это очень даже лестно мужчине моего возраста.

— Прекрати паясничать! — взорвалась она. — Не для того я пять лет сидела в Биаррице и изображала из себя чокнутую. Ах, у нее провалы в памяти! Ах, у нее даже голос изменился! Все, хватит! Бумаги у меня, теперь я заживу нормальной жизнью, и твои советы слушать больше не намерена! Так что хватит болтать, кончай с ними, у меня скоро самолет!

В глазах Гусева блеснуло что-то, даже отдаленно не напоминающее любовь и нежность к супруге. Он повернулся к Надежде:

— Кто еще осведомлен о наших делах?

— Очень много народу, — злорадно ответила она. — Это вам только кажется что вы такой умный и предусмотрительный.

На самом деле за каждым вашим шагом давно наблюдают, вы все время под колпаком…

Я поняла, что Надежда блефует, как и тогда, в квартире, когда она говорила про Павлину Ивановну. Я-то точно знала, что старухи вообще не было дома. Несомненно, Надежде надо потянуть время — но зачем?

На что она рассчитывает? Лешки здесь нет, и где он, я уже никогда не узнаю…

— Только не говорите мне о милиции, — говорил Гусев, — я в нее никогда не поверю…

— А вы не допускаете, что кроме вас и кавказцев может существовать еще третья сила?

— И что это за третья сила? — насторожился Гусев.

— Да брось ты с ней разговаривать! — закричала Лариса. — Чушь все это!

Она включила рубильник на стене, и в углу лаборатории раздвинулись металлические пласты пола. Под полом разверзлась черная пустота, откуда пахнуло влагой, металлом и смертью. В глубине заурчало какое-то устройство… Измельчитель? По спине у меня пробежала ледяная волна ужаса…

Невзрачная бежевая «пятерка» остановилась на углу Наличной улицы и Шкиперского протока. К машине тут же подбежал подросток с ведром воды и тряпкой.

— Машину помыть?

Водитель, невысокий худощавый человек с невыразительным восточным лицом, отрицательно покачал головой. Подросток вплотную приблизился к опущенному стеклу, незаметным движением передал водителю конверт и тут же отошел в сторону.

Водитель поднял тонированное стекло и вскрыл конверт, откуда вынул строительные чертежи и планы. Быстро их просмотрев, он сделал еще один звонок по сотовому телефону и снова углубился в чертежи.

Через десять минут рядом с «Жигулями» остановилась темно-синяя «тойота». Из нее выскочил человек в форме майора внутренних войск. Водитель «пятерки» открыл заднюю дверцу, майор бросил на заднее сиденье мешок из плотной прорезиненной ткани и уехал, не сказав ни слова. «Пятерка» проехала вокруг поросшего ряской водоема в сторону залива и остановилась в укромном месте под прикрытием густого ивняка.

Водитель достал из прорезиненного мешка компактный спецназовский акваланг и гидрокостюм, переоделся в него, сложил в непромокаемую сумку необходимое оборудование и нырнул в тинистый проток.

Я в последний раз оглядела помещение «лаборатории»: неизвестное химическое оборудование, лабораторные столы, пульт управления на стене — что-то похожее я видела по телевизору, когда показывали репортажи о захвате подпольного цеха по переработке наркотиков. Возле рубильника находилось множество кнопок и клавиш, связанных с охранной системой Завода, как и предупреждал Гусев.

Добраться до пульта, выключить страшный рубильник, отключить охранную систему — это единственный путь к спасению.

Но мы с Александром прикованы к креслам, руки свободны только у Надежды, а ее держит под прицелом Гусев, чтоб он провалился со своими кактусами.

Лариса нажала еще какую-то кнопку, и вдруг кресло Саши медленно поехало прямо к проему.

— Заканчивай здесь! — приказала Лариса спокойно. — Я собираю вещи.

И она вышла. Надежда медленно двигалась в сторону Саши, но кресло ползло быстрее. Надежда отчаянно на меня поглядела, и я со, страху выкрикнула первое, что пришло в голову:

— Все равно Тенгиз тебя достанет, старый паразит!

Он отреагировал на имя «Тенгиз», видно, уж очень боялся этого человека, на долю секунды повернулся ко мне, и в этот момент Надежда метнула в него горшок с пилоцереусом, который все еще держала в руке. Старый кактусовод вскрикнул и протянул вперед руки, выронив пистолет. Он успел подхватить кактус. А пока держал его на вытянутых руках, осознавая происшедшее, Надежда швырнула ему в лицо бутыль, которую схватила с полки. Наверное, там была не дистиллированная вода, потому что Гусев выронил кактус и схватился за лицо. Надежда уже была возле Саши, торопливо расстегивая защелки на его запястьях. Он вскочил и бросился к пистолету Гусева, валявшемуся рядом с ним.

Надежда же подскочила к пульту на стене и дернула вниз рубильник с надписью «Сеть».

Люк в полу не закрылся, но жуткое урчание в глубине смолкло, и кресло остановилось.

И в этот момент грохнул выстрел. Лариса, про которую мы совершенно забыли, стояла в дверях с пистолетом. Пуля пробила Саше руку.

— Встать! — заорала Лариса голосом гестаповца из старого советского фильма. — Встать, кретин, а то мозги разнесу!

И тут что-то произошло. Лариса стояла в той же позе, но глаза ее стали круглыми, как будто она чему-то очень удивилась, причем это что-то она почувствовала внутри себя.

У нее на блузке расплывалось красное пятно. На ее на губах выступила кровавая пена.

И тут случилось совсем уж страшная вещь.

Я не слышала звука, но у Ларисы вдруг не стало половины лица — вместо него было жуткое багровое месиво. Ноги ее подогнулись, и она тяжело рухнула на пол.

Я была в шоке и совершенно не понимала, что происходит. Саша был ранен, он сидел на полу и стрелять не мог. Надежда, совершенно безоружная, стояла у пульта и тоже не могла произвести такого потрясающего эффекта. И тут я перевела взгляд на затемненное, как в бандитской иномарке, окно лаборатории. То, что я увидела, напоминало кадр из фильма ужасов. Напротив окна висело какое-то инопланетное чудовище…

— Это аквалангист, — прошептала Надежда.

Темная маска делала его похожим на инопланетянина. В руке его было какое-то оружие — не то пистолет, не то автомат, не то вообще фен для волос… Однако то, что эта штука сделала с Ларисой, доказывало, что все же не фен… И похоже, наш новый приятель, родственник Ихтиандра, не собирался останавливаться на достигнутом: он снова поднял свою страшную штуку, и Гусев, все еще беспомощно державшийся за лицо, рухнул с простреленной головой.

Мы застыли как истуканы, ожидая, что аквалангист сейчас перестреляет нас всех, но он скользнул вниз по веревке, как паук съезжает по своей паутине, и пропал навсегда с наших глаз.

Тут у меня, видимо, началась истерика, потому что я тряслась и стучала зубами, и слезы текли, не переставая. Я не могла ни вытереть слезы, ни высморкаться, ни даже просто закрыть лицо руками.

— Кто-нибудь выпустит меня из этого проклятого кресла? — заорала я.

И пока Надежда увлеченно нажимала все подряд кнопки на пульте в стене, Александр, скривившись от боли в раненой руке, подошел ко мне и открыл чертовы задвижки.

— Где Лешка? — вскричала я и заметалась по лаборатории. — Сейчас все тут разнесу! — Я споткнулась о труп Гусева, но это совершенно на меня не повлияло.

— Вот, как раз кстати, — оживилась Надежда и подняла с полу гусевский мобильный телефон. — Звони-ка ты свекрови. Потому что здесь Лешки точно нету.

От волнения я так тряслась, что не сразу вспомнила номер. Ответил свекор, голос его был непривычно взволнованный:

— Ты представляешь, Маша, Валюше стало плохо прямо на улице, ее отвезли в больницу.

— А Лешка? — Я закричала так страшно, что даже до этого эгоиста кое-что дошло.