Мари Юнгстедт - Невидимый

— Нет. Она вообще была неразговорчивая. Мы мало говорили о личном. Иногда перезванивались по делу, а поставками занимались другие. Однажды по весне она приезжала сюда и зашла в магазин, а я была у нее на Готланде всего несколько недель назад.

— А что вы там делали?

— Я остановилась в отеле в Висбю. Собиралась посетить нескольких художников. Съездила и к ней на хутор — очень милое место. Мы пообедали вместе, она показала мне свою мастерскую.

— Вы не заметили ничего странного?

— Нет.

— Она не рассказывала о каких-нибудь новых знакомых?

— Нет, но, пока я была там, к ней заглянул молодой человек. Мы с ней как раз сидели за обедом — он сказал, что не будет нам мешать. Но он вежливо со мной поздоровался, и мы перебросились парой фраз, прежде чем он ушел.

— Вы не запомнили его имя?

— Его звали Хенрик. Я хорошо это запомнила, потому что так зовут моего брата.

— А фамилия?

— Ее он не назвал.

— Как вам показалось, они с Гуниллой были близко знакомы?

— Трудно сказать. Он заглянул только на минутку. У меня сложилось впечатление, что он жил неподалеку, — наверное, это сосед.

— Вы могли бы описать его? — попросил Кнутас.

— Он примерно ее ровесник. Высокий, хорошо сложенный. Густые пепельные волосы и очень красивые глаза. Зеленые, если я не ошибаюсь.

«Как хорошо иметь дело с художниками — у них прекрасная зрительная память», — подумал Кнутас.

— А еще на что-нибудь вы обратили внимание? — спросил он.

— Мне показалось, что он живет по соседству, но ни за что не поверю, что он родом из тех мест. У него чистейший стокгольмский выговор. Ни капли готландского акцента.

У Кнутаса зазвонил мобильник. Возбужденный Кильгорд сообщил, что одежду убитых женщин обнаружили в рыбацком домике в Ниссевикене двое молодых людей.

Кнутас закончил разговор с хозяйкой магазина, поблагодарил ее и вышел на улицу. Рассказал Карин о находке.

— Мы можем возвращаться, — проговорил он. — Все, что нужно, мы здесь сделали. Он на Готланде, теперь в этом не может быть никаких сомнений.

Пару часов спустя они уже летели в Висбю.

Ночь прошла беспокойно. Проснувшись, Эмма почувствовала, что еще очень рано. Бросила взгляд на часы. Половина шестого.

Рядом с ней лежал Улле и, казалось, крепко спал. Рот был приоткрыт, с каждым вздохом он всхрапывал. Она тихонько встала и пошла в туалет. Мысль о Юхане мелькнула в голове, но она отогнала ее. Теперь отношения с Улле наладятся. Она включила воду и залезла под душ, с наслаждением подставляя тело под ласковые струи воды. Затем завернулась в большое полотенце, прошла в спальню и прилегла рядом с мужем. Положила голову на его подушку поближе к его голове. «Конечно же, я люблю его, — подумала она, хотя сомнения, как крошечные осколки стекла, царапали изнутри. — Это же мой Улле».

Как она устала от себя самой! Почему ее все время кидает из крайности в крайность? Почему она никак не может разобраться в своих чувствах?

Она села на постели, разглядывая мужа. Он спал, не подозревая, что она пристально смотрит на него. Голый и беззащитный, как младенец. А что, если она уже не любит его? А что, если любовь прошла? От этой мысли у нее закружилась голова. Он отец ее детей. Разве все сводится к тому, влюблен ты или не влюблен? Она дала клятву перед алтарем: любить его в горе и в радости.

Ее взгляд скользнул по его лбу и прикрытым векам. Она не знала, что творится у него в голове, какие мысли таятся в ней?

Дети. У них двое прекрасных детей. На них, на родителях, лежит огромная ответственность.

А сама она? Что же она за человек, если готова вот так легко всем пожертвовать? Все поставить на карту. Безумие какое-то! Как она могла решиться? Ведь речь идет не только о ее отношениях с Улле. О судьбе всей семьи. О будущем детей.

От любви к Юхану ее швыряло то вверх, то вниз, как корабль на бушующих волнах.

Она встала, вышла в кухню и закурила, хотя на часах было только четверть седьмого. Сейчас ее не волновало, что она курит в помещении: до возвращения детей она успеет тут хорошенько проветрить.

С каждой затяжкой в голове рождались новые мысли. Может быть, не стоит торопиться? Переждать, смириться с внутренним разладом. Никто не заставляет ее принимать решение сейчас. Надо выждать. Время покажет. Больше нет сил разбираться в своих запутанных чувствах!

Внезапно ее мобильник запищал. Она достала его из сумочки и увидела сообщение: «Не могу спать. А ты спишь? Юхан».

Она вышла на крыльцо и позвонила ему.

Он ответил мгновенно:

— Я слушаю.

Огненный вихрь пронесся от головы к животу, по рукам, до самых кончиков пальцев.

— Привет, это я, Эмма.

— Привет. Я скучаю по тебе.

— И я скучаю по тебе.

— Когда мы увидимся?

— Не знаю. Улле сейчас дома. У нас был серьезный разговор. Сегодня он уедет обратно к детям. Они у его брата в Бургсвике. Дедушка с бабушкой тоже там.

— Тогда мы сможем увидеться?

— Не знаю. Как?

— Ну, если твой муж уедет, ты останешься одна. Я могу приехать к тебе.

— Сюда? Да нет, это невозможно, разве ты не понимаешь? Мы не можем встречаться здесь, у меня дома.

— Тогда ты приезжай ко мне.

— Я не могу все время ходить, оглядываясь, как вор, как бы кто-нибудь меня не увидел.

— Я так скучаю по тебе, просто умираю. Мы должны увидеться.

У Эммы мелькнула идея. Безумная, но это уже не имело значения.

— Придумала. Мне все равно надо съездить на днях в дом моих родителей на Форё. Он пустует. Они уехали на несколько месяцев за границу и попросили меня приглядывать за домом. Я хотела взять с собой подругу Вивеку и пожить там пару дней. Но мы можем поехать туда с тобой. Хорошо бы прямо сегодня. Здесь я просто схожу с ума. Мне действительно надо сменить обстановку. Дом стоит у самого моря. Чудесное место.

— А подруга?

— Неважно. Приедет попозже. Я поговорю с ней. Кстати, она знает о тебе.

— Правда? — Он почувствовал, что щеки у него пылают. Ему было приятно услышать это. — Отличная идея, но я не смогу остаться с тобой на несколько дней. Мне надо работать — тут такая горячка с этим последним убийством, и все такое прочее, но на одну ночь смогу вырваться. Я могу приехать завтра на работу чуть попозже. Но сегодня я освобожусь не раньше шести.

— Ничего страшного. Я поеду пораньше.

Поговорив, Эмма вернулась в дом. Снова ощущение, будто летишь в пропасть, смесь радостного ожидания и угрызений совести.

Когда Улле проснулся, она подала ему завтрак в постель.

— Я приняла решение, — сказал она. — Мне нужно все обдумать. Взглянуть на все со стороны. Так много всего произошло в последнее время. Я совершенно запуталась. Сама не знаю, чего я хочу.

— Вчера вечером ты сказала… — пробормотал он разочарованно.

— Знаю, но я по-прежнему не уверена, — стала оправдываться она. — Не уверена в нас. Не знаю, что осталось от наших отношений. Или это убийство Хелены и других женщин так на меня повлияли. Мне надо сменить обстановку.

— Понимаю, — сказал он участливо. — Тебе тяжело далось все это. Что ты намерена предпринять?

— Прежде всего я съезжу в дом родителей. Мне все равно нужно за ним присматривать. Прямо сегодня и поеду.

— Одна?

— Нет, Вивека обещала составить мне компанию. Я с ней договорилась.

Легкий укол в груди. Еще одна ложь. Она сама стыдилась того, как легко произносит эти слова.

— Вообще-то, я надеялся, что сегодня ты поедешь со мной к детям. Что я им скажу?

— Скажи им все как есть. Что я поехала наводить порядок в доме бабушки и дедушки и вернусь через несколько дней.

— Хорошо, — сказал Улле. — Они наверняка поймут. Тем более что потом вы еще долго будете вместе.

Из-за его покладистости угрызения совести стали мучить ее еще больше. «Лучше бы он разозлился — так было бы легче», — подумала она, с трудом скрывая раздражение.

— Спасибо, дорогой! — сказала она и обняла его за плечи.

Кнутас попросил Кильгорда собрать всех на совещание в управлении сразу же, как только они с Карин вернулись на Готланд.

Совещание открыл он сам:

— Итак, в рыбацком домике в Ниссевикене обнаружены вещи, которые могли принадлежать потерпевшим. В настоящий момент их обследуют наши криминалисты, прежде чем отправить в криминологическую лабораторию. Дом оцеплен, мы выясняем, кому он принадлежит. Судя по всему, он заброшен владельцем и не использовался несколько лет. Родственники вызваны сюда для опознания вещей. Данная находка указывает, что убийца, скорее всего, находится на Готланде. С этого момента все наши усилия должны быть сконцентрированы здесь. Что за это время выяснено нового?

— Сегодня мы получили ответ по поводу отпечатков пальцев на ингаляторе, найденном во дворе у Гуниллы Ульсон, — сказал Кильгорд. — В нашей базе совпадающих с ними отпечатков не обнаружено. Мы проверили, кто из окружения убитых страдал астмой или тяжелыми аллергическими проблемами. Выяснилось, что и Ян Хагман, и Кристиан Нурдстрём астматики. Их ингаляторы сегодня будут сопоставлены с тем, что найден у Гуниллы Ульсон.