Михаил Черненок - Тузы и шестерки

– Вагон смертников пополняется, – будто размышляя вслух, проговорил Пеликанов.

– Ты что, командир, хочешь устроить братскую могилу? – встревожился Шерстобоев.

– Не люблю свидетелей. Самый лучший из них – мертвый.

– Давай отложим до более удобного момента.

Пеликанов брезгливо поморщился:

– Тима, не дыми.

– Чего?

– Не порти от страха воздух. Момент тот хорош, который ближе, а второй замах всегда хуже первого. Откладывать некогда. В Ленинске-Кузнецком меня запеленговал угрозыск и наверняка запустил ориентировку. На переправе к вам пришлось сменить машину. К вечеру мою «Волгу» начнет искать ГАИ. Надо спешить, пока петлю не затянули.

– В спешке можно дров наломать.

– Лес рубят – щепки летят. Не вибрируй, Тима. Сработаю чика-в-чику. Куда они хотят ехать?

– Не знаю.

В красном пиджаке нараспашку из офиса вышел Надежницкий и неторопливо стал усаживаться за руль «Вольво».

– Объект?.. – быстро спросил Пеликанов.

– Угу.

– Вооружен?

– Говорят, во внутреннем кармане пиджака всегда таскает пистолет ТТ и лупит из него навскидку без промаха.

– Информацию принял. Можешь быть свободным. Дальше – моя проблема.

«А если в „Вольво“ сидит Лина? Он же и ее за компанию с Надежницким может ухлопать», – обеспокоенно подумал Шерстобоев и мгновенно принял решение:

– Поедем вместе.

– На службе тебя искать не будут?

– Я вчера отпросился у шефа за билетом для сестры.

– Ну что ж… «Поехали!» – обрадовался попугай, когда кот поволок его из клетки, – с усмешкой проговорил Пеликанов, не отрывая взгляда от четкого профиля Надежницкого. – Только под руку мне не гундось. Могу обидеться.

Тронувшись следом за «Вольво», киллер мгновенно сосредоточился, искусно лавируя в попутном потоке машин, он не спускал глаз с «объекта». Через тонированные стекла «Волги» солнечное утро казалось пасмурным, будто перед надвигающейся грозой. Чем дольше продолжалась погоня, тем сильнее одолевало Шерстобоева чувство горькой досады за то, что ввязался в рискованное дело. Чтобы отвлечься от мрачных мыслей, Тимофей стал размышлять, куда и с какой целью отправился директор рекламной фирмы…

Синяя «Вольво» между тем вырвалась из городской сутолоки, миновала пригород и, выехав на междугородную автодорогу, прибавила скорость. Пеликанов тоже нажал на газ. Стрелка спидометра перевалила сто километров. Расстояние между машинами сократилось. Однако, как только киллер настроился на обгон, «Вольво» так стремительно рванулась вперед, что стала удаляться, словно гоночный автомобиль от старенького «Запорожца».

– Уходит, с-с-сука… – сквозь зубы процедил Пеликанов и протянул правую руку к лежавшему на полу салона автомату.

– Не горячись, командир, – торопливо сказал Шерстобоев. – Я догадался, куда они покатили. В дачный поселок возле райцентра.

– Это далеко?

– Полчаса умеренной езды.

– Людное место?

– Нет.

– Вот там мы его и подловим…

Потеряв из вида умчавшуюся «Вольво», Пеликанов сбавил скорость. Перед въездом в райцентр дорога раздвоилась. У развилки стоял невысокий столб с жестяным щитом на вершине. На щите под блеклой от времени надписью «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ!» неведомый юморист приписал черной краской: «Налево пойдешь – коня потеряешь, направо – себя не найдешь».

– Куда ехать? – притормаживая, спросил киллер.

– Крути влево, – ответил Шерстобоев. – Через райцентр вдоль берега речки заедем в дачный поселок с обратной стороны и в случае удачи, не разворачиваясь, напрямую рванем в Новосибирск.

– Грамотное решение. Чувствуется, что служил в моей роте, – с усмешкой похвалил Пеликанов.

Шерстобоев тоже усмехнулся:

– Рад стараться, товарищ командир.

Пеликанов, свернув на обочину, остановил «Волгу». Достал из кармана черные вязаные перчатки и словно хирург, готовящийся к операции, неторопливо натянул их на руки. После этого подготовил автомат к стрельбе короткими очередями, поставил на предохранитель взведенный затвор и положил «инструмент» на сиденье рядом с собой.

В залитый солнцем районный городок с торговыми киосками чуть не на каждом углу въехали неторопливо. Попетляв по узким улочкам и переулкам, выехали на накатанный машинами проселок, вытянувшийся длинной лентой вдоль берега тихой речки в густых зарослях тальника. По этой дороге дачники ездили обычно из поселка в райцентр. Шерстобоев тоже раньше проезжал здесь с Ярыгиным. Тимофей мысленно представил, какой страшный переполох вот-вот может произойти в дачном поселке, если Надежницкий действительно заехал туда, и почувствовал, как по спине забегали мурашки. На самом деле трагедия свершилась раньше и страшнее, чем он предполагал.

Стоявшую на береговой лужайке синюю «Вольво» заметили издалека. Кругом не было ни души. Когда тихо, будто крадучись, подъехали к машине, увидели возле нее лежавшего на спине обнаженного мужчину в оранжевых плавках. Шерстобоев узнал Надежницкого сразу. Директор рекламной фирмы, видимо, задремал.

– Объект? – тихо спросил Пеликанов.

– Он, – шепотом ответил Шерстобоев.

Киллер тихо открыл дверцу остановившейся «Волги», спокойно взял «инструмент», прицелился и сдвинул предохранитель. В ту же секунду автомат зарокотал длинной очередью, и по капоту машины гулко застучали отлетающие в сторону гильзы. Шерстобоев, съежившись, зажал ладонями уши. Как только «инструмент», выплюнув последнюю гильзу, умолк, Пеликанов со злостью швырнул его на пол салона, выскочил из машины и бросился к «Вольво».

Дальнейшее в памяти Тимофея запечатлелось отрывочно. Красный пиджак Надежницкого в руках у киллера… Пухлый бумажник и пистолет ТТ, выхваченные из карманов этого пиджака… Невесть откуда появившаяся раздетая Лина Ярыгина… Два пистолетных выстрела почти в упор… Крутой разворот «Волги»… Выброшенный в речку автомат… Надсадный вой автомобильного мотора… Стремительно приближающиеся окраинные домики райцентра…

При въезде в райцентр Пеликанов сбавил скорость и злобно выругался:

– Ну, с-сука Федя!.. По-дружески всучил за два лимона неисправный инструмент, которому в базарный день грош цена. Убивать таких друзей надо!

– Ты что наделал, командир? – с трудом приходя в себя, спросил Шерстобоев. – Зачем девушку угробил?

– А кто ее, шалаву, приглашал на пир победителей?

– Это дочь моего шефа.

– Ну и хрен с ней! Мне все равно коньяк или мадера, водка или красное вино…

– Тебе все равно, а мне накладно, – перебил Шерстобоев. – Шеф оплатил заказ. Теперь потребует с меня вернуть деньги.

– Давай и его пустим в расход.

– Офонарел от крови?

– Отнюдь. Я профессионал-убийца с высшим образованием. Пять лет военные педагоги вдалбливали в мою голову: «Если враг не сдается, его уничтожают».

– Не путай кислое с пресным.

– Помолчи, Тима. Яйца курицу не учат…

Райцентр проехали, не обмолвившись ни словом. Шерстобоев был настолько ошеломлен случившимся, что, как ни старался, не мог одолеть нервную дрожь. Выехав на магистральную дорогу, Пеликанов вновь погнал «Волгу» на пределе. Кинув прищуренный взгляд в зеркало заднего обзора, с ядовитой усмешкой спросил:

– Колотун одолевает?

– Окажись ты на моем месте, тоже бы заколотился, – мрачно проговорил Тимофей. – Не представляю, чем теперь оправдаться перед шефом.

– Скажи ему, что не успел подыскать исполнителя похоронного марша. Другие, мол, обиженные негодяем, опередили. Поквитались с ним и попутно дочку жахнули.

– А деньги, спросит, куда дел?

– Деньги – не проблема.

– Для тебя. Мне же придется теперь целый год вхолостую отрабатывать, – солгал Шерстобоев.

– Не прибедняйся. Насколько я приметил, квартира у тебя славно оборудована. Не нищим живешь.

– В квартиру вложены все мои доходы за службу в Приднестровье и в Чечне.

– Я прошел горячих точек больше тебя, но ничего не имею, – Пеликанов тяжело вздохнул. – Живу, как в песне… Враги сожгли родную хату, убили всю мою родню…

– Разве я виноват в твоих бедах?

– В России виноватых не бывает. Здесь есть лишь один вечный вопрос: «Кто виноват?»

– Говорил ведь тебе, давай выждем более удобный момент.

– Тима, мне некогда ждать. Угрозыск того и гляди сядет на хвост.

– Ты же профессионал. Ушел бы от любого розыска.

– Это бабушка надвое сказала… – Пеликанов задумался. Неожиданно он достал из кармана пакет с деньгами и, не оборачиваясь, кинул его Шерстобоеву. – Возьми, Тима, эти проклятые лимоны. Хочешь – отдай их шефу, хочешь – замыль себе. Дело твое.

– Ты чего, командир?.. – растерялся Шерстобоев.

– Ничего. Нутром чую, что одной ногой уже стою на том свете, а там, как говорят попы, другие ценности. Не считай, Тимоша, меня поганью и, если услышишь о бесславном финише бывшего командира, помяни заблудшую душу добрым словом. Кроме тебя, никто этого не сделает. Слишком много я нагрешил.