Кирилл Казанцев - Научи меня убивать

— Куда собрался? — Черный зрачок «беретты» смотрел ему в лицо, Олег остановился и поднял согнутые в локтях руки.

— Все, все, ты победил и выходишь на следующий уровень, — проговорил он, следя за перемещениями пистолета. И рискнул, отошел еще немного вбок, вжался спиной в стену, чтобы не злить и без того разъяренного «оппонента».

— Я тебе что сказал… — Шестаковская рожа вновь пошла пятнами, глаза и губы нехорошо заблестели. По всему видно: дядя на грани припадка, оно и понятно — уж больно обстановка нервная и исход неясен, тут дело большими деньгами пахнет, чтобы все замять и сделать вид, что ничего не случилось. Шестаков половину состояния отдаст, если не больше. Тот, видимо, тоже прикинул в уме цифры и, как змея кожу, терял человеческий облик, исходил слюной и изысканными матюками, некоторые словесные комбинации Олег слышал впервые в жизни. «Беретта» дернулась, ствол повело вбок и вверх, Олег глянул на Веру — стоит хорошо, прижимает к груди сжатые кулаки, губы в крови, глаза горят. Кивнул ей еле заметно и рухнул на колени, перевернулся в падении, больно врезавшись плечом в пол, охнул и не сразу понял — показалось или нет, что Шестаков снова выстрелил. По левому бедру точно ножом полоснули, боль была короткой и острой и моментально исчезла, Олег пружиной разогнулся перед Шестаковым и пнул того ногой в живот. Дядю отбросило назад, он едва не упал, неловко взмахнул руками и удержался, сволочь, непонятно как, но устоял, хоть и потерял очки, сам же растоптал их и теперь щурился близоруко. И снова поднимал «беретту», уже двумя руками, с трудом, точно новичок, впервые взявший в руки оружие, поднимал медленно и с препаскудной ухмылкой.

— Сдохни, — услышал Олег, собрался для удара, но нога левая подвела, подкосилась, ее повело вниз, но боли по-прежнему не было, зато светлая джинсовая штанина темнела на глазах. «Откуда?..» — Он с трудом соображал, что происходит, услышал поганое хихиканье, приправленное отборной руганью, разогнулся медленно, как во сне, отбросил руку с «береттой» вверх и вбок и что было сил врезал Шестакову кулаком в подбородок. Того тяжко мотнуло, он шарахнулся назад и снова, падла, удержался, хоть и качался, как потревоженный шкаф, медленно, но с хорошей амплитудой. И снова тянул вверх руку, снова целился, Олег пригнулся, ринулся вперед и вытолкнул Шестакова в проем окна. И сам оказался на краю, перегнулся вниз, увидел и летящую вниз «беретту», и котлован третьей башни, и фундамент, и скользкие штыри арматуры, и повисшего на них Шестакова. Он орал так, что заложило уши; от нечеловеческого вопля Олег был готов на все — бежать, улететь, умереть, лишь бы не слышать, лишь бы оказаться где-нибудь в другом месте. Заставил себя отвести взгляд, увидел рядом с «мерсом» сине-белый полицейский «уазик», рядом еще один, и иномарку в той же раскраске, людей рядом, и повалился им навстречу.

Его схватили за куртку, с силой дернули, поволокли обратно, Олег упал на спину и на мгновение потерял сознание. Пришел в себя, сел, попытался подняться, но нога не слушалась, штанина насквозь промокла от крови, на полу образовался жирный багровый штрих.

— Ты цел? — Вера кинулась к нему, но Олег выставил вперед ладони, запрещая ей, точно прокаженный, приближаться к себе.

— Не подходи. — Ему удалось встать на одно колено, но левая нога отказывалась подчиняться и болела, точно в нее всадили сверло от дрели. — Не подходи, — повторил он, поднял голову и посмотрел перед собой. Огромное пустое помещение застилал туман, пока еще зыбкий, но он густел, особенно по углам, за туманом крались сумерки, они затянули и коридор, где лежали шестаковские «шестерки», и угол со штабелем плитки, приближались, стлались по полу. Олег вскинулся, прикусил губу и пришел в себя от новой боли и моментально вцепился зубами в основание ногтя на мизинце руки, вышибая клин клином — эта боль была сильнее предыдущей. Он огляделся по сторонам — Веры не было, здесь вообще не было никого, он остался один наедине с двумя трупами, а из коридора и со стороны лифта уже слышались голоса.

Отогнанный на время туман выполз из углов, хватал вошедших за ноги, клубился вокруг… Олег увидел людей в серой форме и наведенный на себя «макаров», поднял руки.

— Все, все, мужики, я безоружен, — пробормотал он, но слушать его не стали, обхлопали по-быстрому, заставили лечь на спину.

— Твою ж маму, — тоскливо пробубнил над головой кто-то, — «Скорая» нужна и труповозка.

— Вызвали уже, — отозвался голос из-под потолка, — едут, и те и другие.

«Ну и славненько». — Боль исчезла, ее поглотило милосердное небытие, мягкое и тяжелое, как земля над свежей могилой.

Этого молодого человека Олег видел впервые и пока помалкивал, давая тому возможность высказаться, а сам рассматривал красавца. Красавец и есть — высокий загорелый брюнет лет тридцати с небольшим в хорошем костюме, нежно-зеленой рубашке и дорогих ботинках. И пахнет от него оглушительно приятно, роскошной туалетной водой, в общем, Голливуд отдыхает, такого красавца упустил на роль положительного героя или спасителя Вселенной. Смотрел и слушал, не особо вникая в смысл слов, ждал, когда тот перейдет к главному. И прислушивался к себе: нога почти не болела, хоть и прихрамывая, но шел по коридорам СИЗО сам, без посторонней помощи, повязку, правда, еще не сняли, но врач пообещал, что перед судом обвиняемый предстанет в лучшем виде. И лыбился паскудно, зараза, смешно ему, ну да пусть его…

— Вы Кременецкий Олег Сергеевич? — первым делом уточнил юноша, едва Олег вошел в следственный кабинет, кивнул удовлетворенно, получив утвердительный ответ, и теперь трещит уже минут пять, и складно трещит, уверенно.

— Я ваш адвокат Петров Дмитрий Владимирович. Зарегистрирован в реестре адвокатов, имею два высших образования и оказываю квалифицированную юридическую помощь, гарантирую своим клиентам полную конфиденциальность и соблюдение адвокатской тайны. Моя профессиональная адвокатская деятельность насчитывает более десяти лет успешной работы. Как адвокат, я успешно провел более пятисот юридически сложных дел, осуществляю квалифицированную защиту по сложным уголовным делам…

— Я вас понял, — перебил адвоката Олег, подумав мельком, что для того, чтобы заплатить этому красавцу за один только визит в СИЗО, ему бы пришлось продать «Ауди», но если только на металлолом, много за покореженную груду железа не дадут. Поэтому заявил без обиняков, чтобы раз и навсегда прояснить ситуацию:

— Мне на вас денег не хватит, Дмитрий Владимирович.

И слегка обалдел, увидев, что юноша нисколько не расстроен и уходить не собирается, а наоборот, открывает новенький кожаный портфель, что лежит перед ним на столе.

— Вас это не должно беспокоить, Олег Сергеевич, мои услуги оплачены. И мне известно об истории в «Бункере», — последняя фраза прозвучала до того многозначительно, что Олег невольно подумал — уж не Васин ли адвоката подогнал? А что, мог бы на радостях и от щедрот, что без потерь выкрутился из нехорошей истории с «береттой».

— Кто заплатил? — поинтересовался Олег, но Петров со скорбным видом покачал головой:

— Не могу назвать, к сожалению, человек настаивал на своей анонимности, это одно из условий нашего договора, где также сказано, что если моего нанимателя устроит результат, я получу гонорар в двойном размере, следовательно, мой интерес совпадает с вашим. Поэтому не будем терять время и начнем: как вы оказались на стройке?

И воззрился на Олега, приготовившись внимать каждому его слову. Тот чуть поежился от холода — в следственном кабинете почему-то забыли включить отопление, а ведь уже середина октября, зима близко. Глянул на узкое зарешеченное окошко под потолком, откинулся на спинку стула и сказал:

— Случайно. Ехал мимо, услышал выстрелы, решил посмотреть.

— Хорошо, — удовлетворенно кивнул Петров, — просто прекрасно. Теперь дальше…

Деньги свои он брал не зря, в суде бился до последнего, распинался, как пингвин в брачный период, приволок откуда-то гастарбайтеров — свидетелей защиты, выкопал из Подольского военного архива справку-характеристику на Кременецкого О. С., насквозь положительную, такую, что впору орден на грудь подсудимому вешать, а не срок давать. Расписал как по нотам героическое прошлое майора в отставке и выгрыз-таки, вырвал для Олега два года по сто девятой части первой: неумышленное причинение смерти по неосторожности, да еще и необходимую самооборону сюда приплел и едва не сделал обвиняемого потерпевшим. Но на последнем свидании выглядел расстроенным, отвечал невпопад и на прощание вяло пожал Олегу руку.

— Это не тот результат, на который я рассчитывал, — задумчиво заявил Петров, — но мы еще посмотрим, что можно сделать. Первым делом подадим кассационную жалобу…

— На том спасибо, — сказал Олег и вышел из следственного кабинета в коридор, где его ждал конвоир.