Наталья Александрова - Снежная Королева

— Хватит валяться, — прервал ее Николай, — мне гораздо лучше! Я могу сам идти.

Он действительно выглядел гораздо бодрее, чем накануне. Самостоятельно поел, потом побрился, привел себя в порядок. Тем временем Калмык и Мосол сложили в рюкзаки необходимые вещи и приготовились к отправлению. Лера с интересом наблюдала за ними и гадала, куда они собираются идти: площадка, на которой они находились, казалась абсолютно неприступной, особенно для тяжело раненного Николая и для девушки, ни разу в жизни не бывавшей в горах. Однако ее спутники не выказывали никаких сомнений. Спрашивать о чем-нибудь бесполезно, Лера знала по опыту, все равно ничего не ответят. Она знает, она привыкла.

Когда все были готовы, Калмык открыл дверцы платяного шкафа.

Лера с удивлением наблюдала за ним.

Пилот наклонился, отодвинул какой-то скрытый засов, и задняя стенка шкафа отодвинулась в сторону. За ней обнаружился темный, узкий тоннель, уходивший в глубь горы.

Калмык включил мощный фонарь, осветил тоннель и двинулся по нему вперед, сделав Лере знак идти следом. Она отметила, что это хорошо, что он впереди, а не сзади. О случившемся ночью они не сказали друг другу ни слова, остальные тоже никак не прореагировали на залепленную щеку. Немому было все равно, а Николай был озабочен более серьезными делами. Однако Лера все же опасалась мести со стороны Калмыка и ждала от него неприятных сюрпризов.

Она пригнулась и вошла в темный проем, Николай, прихрамывая, двинулся за ней, Мосол поддерживал его, замыкая шествие. Когда все вошли внутрь, он обернулся и закрыл за собой потайную дверцу.

Тоннель, по которому они шли, был узким коридором, вырубленным в толще скалы. Он немного шел под уклон, в то же время забирая вправо. Низкий потолок заставлял путников пригибаться, пахло сыростью, как в погребе, местами с холодных стен капала вода.

Они шли так минут двадцать, неожиданно Калмык выключил фонарь.

Только тогда стал виден далеко впереди свет.

Скоро этот свет сделался ослепительным, и путники выбрались на освещенный утренним солнцем горный склон. Перед ними раскинулось глубокое ущелье, по дну которого струилась едва различимая с высоты речка. Чуть ниже того места, где они стояли, по склону проходила узкая крутая тропинка. Противоположная сторона ущелья была покрыта сверкающими в солнечных лучах потоками черных камней, словно черные ручьи стекали с горной вершины.

— Обсидиан, вулканическое стекло! — пояснил Калмык, проследив за взглядом Леры.

Немного отставший Николай вышел из тоннеля, опираясь на плечо немого. Он выглядел уставшим, но держался уверенно.

Вдруг Мосол тревожно замычал и взмахнул рукой. Калмык застыл, прислушиваясь, и затем озабоченно проговорил:

— Вернемся обратно в тоннель! Летит вертолет, надо переждать.

Только теперь Лера расслышала отдаленный звук мотора.

Все четверо вернулись в устье тоннеля, укрытое от посторонних взглядов нависающей над ним скалой, и замерли в ожидании.

Звук постепенно приближался, нарастал. Наконец из-за скал вылетела огромная винтокрылая машина. Она медленно пролетела мимо затаившихся в пещере спутников. Казалось, до вертолета было рукой подать. Неожиданно машина зависла, в окне кабины показалось напряженное лицо солдата, который внимательно осматривал склон. Время, казалось, застыло, как древнее насекомое в янтаре.

Наконец вертолет чуть накренился и плавно полетел к дальнему концу ущелья.

— Пограничники, — прошептал Калмык, — делают ежедневный облет. Больше они сегодня не вернутся.

Дождавшись, когда шум мотора стихнет за горным склоном, путники выбрались из укрытия и двинулись по каменистой осыпи вниз, к тропинке. Мосол поддерживал Николая, почти тащил его на себе, Лера шла вполне самостоятельно, хотя спуск был тяжелым и никогда прежде ей не приходилось ходить по горам.

Добравшись до тропинки, они пошли немного быстрее.

Впрочем, эту тропинку тоже трудно было назвать легкой. Конечно, для местных жителей, привыкших к такой крутизне, она была вполне удобной, но Лера каждый раз тщательно выбирала, куда поставить ногу, чтобы не сорваться, и старалась не смотреть в ущелье, потому что от его глубины у нее прерывалось дыхание и кружилась голова. Да еще надо было все время держать в поле зрения этого чертова Калмыка, потому что здесь как раз у него был очень удобный случай с ней поквитаться. Ну, подпихнул девушку вниз, толкнул легонько, она и полетела… И кто там будет задаваться вопросом: сама оступилась или помог кто… И вздохнет по поводу ее полета разве что Николай, да и то потому, что выгодный канал сбыта уплывет в туманную даль.

Горные вершины вдалеке блестели, как бриллианты. Она загляделась на них и подумала, что сравнение пришло в голову совершенно некстати — никогда она не видела бриллиантов, если не считать, конечно, тусклых бесцветных камешков в недорогих ювелирных магазинах. Ритка мечтала о колечке, все ждала, что принц подарит. Дождалась!..

— Устала? — Калмык улучил-таки минутку и подкрался к ней неожиданно, так что она вздрогнула.

В глазах у него она заметила только участие, однако промолчала. Еще один постулат, которому научила ее жизнь: никогда и никому не жалуйся. Все равно никто не посочувствует, только обнаружит твою слабость. И в следующий раз на это слабое место и надавит.

— Ты вот что, — сказал Калмык глядя прямо перед собой, — ты от меня не шарахайся. Мало ли что ночью было, как говорится, поговорили — и забыли. Не тот я человек, чтобы днем бабе за ночное мстить. Тут, в горах, если друг друга подозревать, далеко не уйдешь… Так что, если устала, так и скажи, привал сделаем…

— Не надо, — она улыбнулась ему скупо и поскорей опустила глаза, чтобы он не прочитал в них то, что ему не предназначалось — что хоть зла она на него не держит и рассказывать никому про ночной эпизод не собирается, все равно до конца ему не доверяет.

Устала она безумно, однако не показывала свою слабость спутникам, терпела, и через час пути удостоилась уважительного взгляда от возглавлявшего группу Калмыка.

Тропинка понемногу спускалась вниз и огибала склон. Наконец она сделала крутой поворот, и впереди, чуть ниже, показалось небольшое горное селение. Точнее, это было несколько разбросанных по склону кривобоких каменных домиков, между которыми играли в пыли чумазые темноволосые ребятишки и паслись несколько коз.

Калмык взмахнул рукой, сделав знак остановиться.

Тотчас же из-за нависшей над тропинкой скалы донесся звук передернутого затвора и раздался угрожающий гортанный окрик на незнакомом языке.

Калмык ответил такой же хриплой, гортанной фразой. Из-за скалы донеслось еще несколько слов, Калмык ответил, и на тропинку вышел заросший до самых глаз густой черной бородой мужчина в косматой шапке, с винтовкой в руке.

— Здравствуй, Анвар! — приветствовал бородача Николай, выдвинувшись вперед. — Как твои дети?

— Дети здоровы, — отозвался тот, — и скот здоров. А ты, я вижу, схлопотал пулю?

— Так, ерунда! — отмахнулся Николай. — Шрамы только украшают настоящего мужчину!

— Это так, — поддержал его горец. — Пойдем ко мне, мой дом — твой дом, ты знаешь закон гор.

Путники вслед за Анваром спустились в селение. При их приближении дети прекратили играть и замерли, провожая чужаков испуганными взглядами. Даже козы смотрели на них с настороженным удивлением.

Анвар провел гостей в свой дом. Вход был таким низким, что всем пришлось нагибаться.

Внутри было полутемно, солнечный свет с трудом пробивался в маленькие окошки. Кроме того, помещение было полно дыма от пылающего очага. Возле очага хлопотала женщина в темном платье, до самых глаз закутанная в черный платок. Возле стены на низкой скамье сидела еще одна женщина, гораздо старше, тоже в черном. Ее большие морщинистые руки в старческих пятнах лежали на коленях.

Вошедшие поздоровались, женщина возле очага повернулась и разразилась длинной недовольной репликой. Старуха ответила односложным гортанным восклицанием.

— Садитесь, гости! — проговорил Анвар, указывая на низкий деревянный стол. Стульев в доме не было, и гости уселись вокруг стола по-турецки, подогнув ноги.

Хозяйка выставила на стол кувшин с айраном, лепешки, пряную, остро пахнущую зелень, козий сыр и горячее, только что поджаренное на открытом огне мясо.

Лера знала, что по обычаям гор женщина не должна разделять трапезу с мужчинами, видела, как женщина в черном замерла за спиной мужа, сложив руки. Но она не стала поступаться собственной гордостью и начала есть вместе со своими спутниками, и хозяева приняли это как должное.

Хлеб был мягким, зелень вобрала в себя всю свежесть горного ветра, мясо — сочное и ароматное. От наслаждения она прикрыла глаза и через секунду снова принялась жевать.

Утолив первый голод, Николай заговорил:

— Что слышно на границе, Анвар?

— На заставе новый начальник, — горец озабоченно покачал головой. — Никто не знает, что он за человек! Так что будьте осторожны… с той стороны передавали, что караван придет вовремя.