Элмор Леонард - Киллер

Вот ведь сучара, этот панк! Хоть бы подавился своей жвачкой…

– И что дальше? – усмехнулся Арман, не отводя от него взгляда.

– Донна, эта потасканная телка, раньше была надзирательницей. Знаешь, просто сохла по зэкам. – Ричи подмигнул Кармен. – И я скажу те почему, ежели хочешь знать… – Ричи помолчал, надул пузырь розового цвета, очень большой…

Правая рука Армана вынырнула из – под пиджака, сжимая браунинг. Ричи не смотрел на него. Арман передернул затвор, досылая патрон в патронник. Теперь он не спускал глаз с розового пузыря.

– Сейчас ты получишь свое, как и все остальные, – сказал Арман, он же Черный Дрозд, он же Птица, и выстрелил прямо в середину розового пузыря. Звук от выстрела получился громким. Громче, чем ожидал Арман. Ричи дернулся, голова у него откинулась назад, а затем упала на журнал на столе.

Кармен даже бровью не повела. Арман поднялся, положил свой браунинг рядом с пистолетом Ричи, снял со спинки стула куртку Уэйна и накрыл голову и плечи Ричи. Кармен не мигая смотрела на куртку мужа, на надпись «Монтажные работы. Америка», на синие буквы на серебре, на брызги крови на стене…

– Знаешь, что он сделал? – спросил Арман. Кармен перевела на него взгляд.

– Назвал меня Птицей в последний раз, вот что он сделал, – сказал Арман и пошел на кухню.

Кармен осталась наедине с браунингом, со «смит-и-вессоном» и с трупом, накрытым курткой Уэйна.

– Я не птица, – сказал Арман, вернувшись с бутылкой виски в руке. – Все, что я знаю о птицах, мне рассказывала моя бабушка. Но это было так давно, что я почти все позабыл. – Он сел на свое место и налил в стакан виски. Потом поднял стакан в ее честь и отпил глоток. – Как-то раз ей вздумалось превратить меня в сову. Я сказал, не хочу быть совой, хочу быть черным дроздом. Она не возразила. Потом я торчал в дымном вигваме черт знает сколько времени. И вышел оттуда голым, обмотавшись одеялом. А она все била в свой барабан и бормотала заклинания. А когда перестала, велела мне сбросить одеяло и лететь. Я так и сделал, вскинув руки вверх. И ничего не случилось. Я по-прежнему чувствовал свое тело. Я сказал ей, что я не черный дрозд, а прежний я. Тогда она спросила, когда я мылся последний раз. И я ответил, что накануне. Оказывается, перед ворожбой надо не мыться целый месяц. Так я и не сделался черным дроздом. – Он снова поднял в ее честь стакан. – Вот такая моя история, не знаю, поняла ты ее или нет. – Он отпил глоток.

– Кому охота быть черным дроздом, – заметила Кармен.

Арман улыбнулся.

– А ты бы какой птицей хотела стать?

– Никакой, – ответила она. – Я хотела бы стать кем-то другим.

– Хорошо, кем же?

– Может быть, оленем… Арман кивнул, задумался.

– Хотя… – оттянув топ у горла, она опустила голову, принюхиваясь, – они ужасно вонючие.

– Мы все порой вонючие, – сказал он. Она помахала рукой перед лицом.

– Но не до такой степени! От этого запаха может стошнить. Можно я пойду переоденусь?

– Иди, если хочешь. Я же не Ричи…

– Мне нужно наверх. Повисла пауза. Потом он протянул:

– Ну…

Она опасалась, что он пойдет с ней. Но он взял бутылку, плеснул себе виски в стакан и сказал:

– Ладно, даю тебе минуту. Она не двинулась с места.

– Ну, чего же ты? Иди…

Она встала, обогнула стол, а когда вышла в коридор, то услышала, как он пробормотал:

– Если не хочешь быть птицей, подумай хорошенько, кем хочешь стать…

Кармен затворила за собой дверь спальни и заперла на ключ. Подошла к кровати со стороны Уэйна, опустилась на четвереньки и увидела «ремингтон» там, где и ожидала увидеть. Она вытащила винтовку, пошла в ванную, заперла дверь и проверила, заряжена ли она. Оказалось, заряжена. Что ж, пора принимать решение. Внизу сидит убийца… Или она убьет его, или он и ее, и Уэйна! О господи, сможет ли она убить этого человека? Должна…

У Джорджа Джонса была одна песня, «Последнее, что я ей подарил, была птица», которая Арману нравилась, пока ему до смерти не надоел Ричи. Этот панк со своей жвачкой постоянно досаждал, вот и схлопотал! Заткнулся навеки! Идея свозить Донну в «Грейсленд» неплохая… Почему бы и нет? Она, конечно, глуповата, но сойдет… Взглянув на покрытое курткой монтажника тело панка, он на какое-то мгновение ощутил облегчение, с его плеч как бы свалился тяжелый груз. Но потом это чувство прошло.

Может быть, подождать, пока он к ней поднимется. Сесть на пол за кроватью, с винтовкой нацеленной на дверь. Но если он поднимется наверх, то наверняка с пистолетом в руке, из которого только что убил человека. А может, он уже поджидает ее внизу, прислушивается, не скрипнут ли ступени… Однако хватит размышлять, пора действовать! Недаром люди говорят, что в подобных ситуациях промедление смерти подобно. Сейчас спустится вниз и пристрелит его. Она должна его убить. Да, должна! Хотя бы ради Уэйна и Мэттью…

В доме не было слышно ни звука.

Кармен повернула ключ, открывая дверь.

Арман жалел, что заговорил с Кармен. И с тем стариком в номере отеля не надо было разговаривать… Что это с ним? Жалостливым стал? Раньше он никогда не разговаривал с теми, кого собирался убить. И вот пожалуйста, снова разводит турусы! Лучше ему с ней больше не говорить… Скрип ступенек заставил его взглянуть на часы.

– Ты опоздала на десять секунд, – сказал он громко, не оборачиваясь. Вот, опять… К чему эти пустые разговоры? Он сделал глоток виски.

Когда шагов не стало слышно, он насторожился. Уж не сбежала ли она? Вряд ли… Но определенно что-то задумала. В выдержке и хладнокровии ей не откажешь! Он покосился на свой браунинг.

– Стало быть, тебе не хотелось бы стать птицей? А кем бы ты хотела быть?

Ответа не последовало.

Прижав приклад «ремингтона» к плечу, Кармен направила дуло прямо ему в голову. Она стояла совсем близко от него. Падавшие через окно солнечные лучи играли на его иссиня-черных волосах. Сейчас она его пристрелит! Но мозги вышибать, как он это сделал с Ричи, она не собирается… Нет, в голову она стрелять не станет. Лучше всего в шею…

Кармен смотрела на его профиль и медленно опускала дуло.

– Вы где там, мисс? – спросил он, оборачиваясь и кидая на нее взгляд через плечо.

Арман присвистнул. Ничего себе! Такая кроткая, такая покладистая, в трусишках и маечке, стоит и целится в него из «ремингтона»…

– Это та самая винтовка? – спросил он, усмехнувшись.

Она кивнула.

– Где ты ее нашла? Она пожала плечами.

– А она заряжена?

– Заряжена, можешь не сомневаться.

Какова, а? Какое самообладание… У него никогда не было такой женщины! Стройная, точеная фигурка…

Кармен подошла ближе, стянула с мертвого Ричи куртку.

Чего это она? Хочет взглянуть на Ричи?

Кармен положила куртку на другой конец стола.

Понятно! Куртка ее мужа… Повезло монтажнику с женой. Ему бы такую… Устал он мыкаться по белу свету.

Кармен стояла у края стола, где лежали браунинг и «смит-и-вессон».

Арман поднялся со стула. Пора дело делать! А он тут черт-те о чем думает…

– Взгляните на него, мисс! – сказал Арман, кивнув на изуродованную, окровавленную голову Ричи.

Она отвела взгляд. Он шагнул к ней.

– Разве ты можешь убить человека, если даже не в состоянии смотреть на мертвеца. Послушай, твой «ремингтон», конечно, разнесет меня в клоки…

Она молча целилась ему в грудь.

Он был уверен, что не сможет убедить ее опустить винтовку, хотя заметил, что дуло слегка дрожит. Надо думать, устала держать винтовку в таком положении и, видать по всему, боится. А от страха может непроизвольно нажать на спусковой крючок.

– Не застрелишь ты меня, не получится, – сказал Арман. – И знаешь почему? У тебя «ремингтон» на предохранителе, – блефанул он.

У нее мгновенно изменилось выражение лица. Убрав палец со спуска, она нащупывала предохранитель.

Арман рванулся к ней, ухватился за дуло, и винтовка оказалась у него в руках. Улучив момент, он проверил предохранитель. Спущен… Нервничает, потому и не помнит. Он швырнул винтовку на стол и повернулся к ней.

– Вот черт! – воскликнул он. Она держала в руках его браунинг.

Он поднял руки, желая показать ей, что он безоружный. Что бы такое изобразить, дабы ее разжалобить? И тут она выстрелила. Ему показалось, будто это звук выстрела ударил ему в живот, заставив согнуться пополам. Он ухватился за стол, пытаясь выпрямиться.

– Подожди, – сказал он.

Она снова выстрелила, на этот раз выстрел ударил его в грудь, отбрасывая назад и заставляя опуститься на стул. Она продолжала в него целиться.

– Господи, ты убила меня, – прошептал он.

А она молча смотрела на него. Мысли вихрем проносились у него в голове. Надо было сразу ее пристрелить! А он дал слабину, пустился с ней в разговоры… Позволил ей подняться наверх. Ну и вот! И теперь эта женщина молча смотрит, как он умирает…

– Ты меня убила, – сказал он, сползая со стула. – Почему? Что я тебе сделал?