Наталья Александрова - Макияж для гадюки

— Как не тот? — вскрикнула Александра и вскочила с дивана. В комнате неожиданно вспыхнул яркий свет. Александра Сергеевна на мгновение ослепла, а когда зрение вернулось к ней, разглядела женщину средних лет с довольно коротко подстриженными русыми волосами.

— Кто вы?

— Меня зовут Надежда Николаевна Лебедева, — спокойно ответила незнакомка, — только вам это вряд ли что-нибудь говорит. А крем, которым вы сейчас так заботливо намазали лицо своей подруги, — самый обыкновенный, без яда, говорят, очень даже неплохой. А тот, с ядом, — вот он, у меня! — и она показала Александре золотистую картонную коробочку с черным трилистником.

Александра взвыла, как раненая волчица, и бросилась на незнакомку. Однако на полпути ее перехватили сильные мужские руки.

Александра пыталась вырваться, но ее крепко держали за локти двое крепких мужчин в строгих не по сезону черных костюмах.

— Спасибо, ребята! — с чувством проговорила Надежда Николаевна. — Вы сработали отлично! И вы, Виктория, блестяще исполнили свою роль!

Виктория спустила с дивана полные ноги, села и проговорила с горечью:

— За что, Саша? Ведь мы были подругами!

Так за что же, за что?

— Подругами? — переспросила Александра и горько рассмеялась. — Если бы ты знала, как надоела мне своей бесконечной завистью! Тебе все время, с самого детства нужно было все точно такое же, как у меня! И когда у тебя появлялась такая же игрушка, такое же платье, как у меня, — мне больше не хотелось играть со своей игрушкой и надевать свое платье.

Когда в седьмом классе мне купили розовое кримпленовое платье, ты потребовала у своих родителей точно такое же. Оно смотрелось на тебе, как седло на корове, и я подумала, что и мое так же ужасно.., больше я его не надела.

Ты превращала все, к чему прикасалась, в пародию, в издевательство!

— За это не убивают, — проговорила в наступившей тишине Надежда Николаевна.

— Вы правы, — Александра взглянула на нее с интересом, — за это, конечно же, не убивают.

Больше того — несмотря ни на что, я даже чувствовала к ней что-то вроде привязанности…

Александра Сергеевна привыкла к Вике с детства. Сначала она не замечала Викиного странного желания иметь все то же самое, те вещи, одежду и игрушки, что у нее. С возрастом наблюдательная и неглупая от природы Саша осознала, что Викины родители имеют гораздо больше возможностей для удовлетворения прихотей своей дочери. Викин папа прилично зарабатывал, мама, как уже говорилось, хорошо шила. Она могла, один раз увидев красивое платье в магазине или вообще на посторонней женщине в театре или в ресторане, скопировать его без труда. Раньше, во времена всеобщего дефицита, такое умение ценилось очень дорого, и Сашу удивляло Викино стремление покупать одежду в магазине, причем точно такую же, как у нее. Тем более что Сашу родители не баловали, они никогда не могли ей простить, что она не мальчик. Папа ждал сына, он мечтал, как они вместе будут ходить на футбол и на рыбалку, он научит мальчика стрелять и купит боксерские перчатки. Мама тоже ожидала сына, ей хотелось, чтобы он был умным и талантливым, закончил школу с золотой медалью, а институт с отличием и защитил диссертацию на какую-нибудь очень серьезную тему. В мечтах ей виделось, как идет она под руку с красивым рослым молодым человеком, и все вокруг завидуют ей, потому что у нее такой замечательный сын. Своим появлением на свет Саша очень разочаровала родителей. Папа вообще потерял к ней интерес, а мама так и не смогла перестроиться на воспитание девочки.

Саша рано почувствовала себя самостоятельной. Со временем она вышла замуж, ей хотелось попробовать, что это такое — семейная жизнь. Очень скоро она поняла, что Beнечка не будет ей поддержкой и опорой, его самого нужно было поддерживать и воспитывать, а главное — кормить и одевать.

С Викторией они виделись от случая к случаю, а перезванивались часто, и это считалось дружбой. Вначале Александру раздражало Викино слепое подражание, потом навалилось столько хлопот, что некогда было об этом думать. Старым друзьям многое можно простить…

Когда выяснилось, что Виктория захотела такого же мужа, как у Александры, и, не найдя подходящего кандидата, положила глаз на Венечку, Александра Сергеевна даже обрадовалась. Конечно, не в первый момент, а когда утихло неприятное изумление и душу перестал точить противный червячок. К тому времени Александра Сергеевна давно уже поняла, что от Вениамина нет совершенно никакого прока в семейной жизни, и его уход к подруге показался ей лучшим вариантом. В самом деле: не выгонять же мужа на улицу, не скотина все-таки… Да она и кошку бы никогда не выгнала. Но с другой стороны, Александра Сергеевна безумно устала от Венечки, от его нудного голоса, от его неизменной втулки для кривошипа, и от самого кривошипа устала тоже. Ей требовалась передышка, так что Викины комплексы сыграли ей только на руку. Если бы Венечка ушел к какой-нибудь другой женщине, Александра Сергеевна не на шутку бы забеспокоилась — вдруг у него есть какое-то тайное достоинство, которое она ненароком проглядела. Но с Викой все было вполне объяснимо, и Александра не стала волноваться, тем более вся семейная жизнь подруги и бывшего мужа лежала перед ней как на ладони. Она даже прикармливала иногда Венечку — так, по старой памяти, по доброте душевной.

Прошло некоторое время, и в один прекрасный вечер в квартире Александры Сергеевны раздался звонок. Она внимательно рассмотрела в глазок человека, стоящего за дверью, и впустила его без колебаний. Мужчина средних лет и чрезвычайно приличной наружности представился адвокатом, сотрудником крупной международной юридической фирмы, и он разыскивал Вениамина… Сама не зная почему, скорей всего по наитию, Александра Сергеевна сказала ему, что Венечка находится в долгосрочной командировке в городе Вехневилюйске. Адвокат слегка омрачился лицом и рассказал Александре Сергеевне, что у Венечки, оказывается, в Канаде был дядя, который оставил ему наследство.

Дядя Вениамина, родной браг его покойной матери, тоже был конструктором. Только, в отличие от племянника, он был конструктором настоящим, что называется от Бога. Работал он в автомобильной промышленности и в восьмидесятые годы прошедшего двадцатого века сделал несколько очень важных изобретений, улучшивших конструкцию «Жигулей». Как было принято в те времена, эти изобретения со спокойной совестью приписал себе его начальник. Начальнику за них дали Государственную премию, а Венечкиному дяде в качестве поощрения выписали пятьдесят рублей Однако эти изобретения стали известны не только в нашей стране, но и за рубежом, и изобретателя пригласили посетить крупный канадский концерн. Из Москвы дали команду поддержать престиж страны и укрепить советско-канадское сотрудничество в области автомобилестроения. Начальник, нисколько не сомневаясь, начал оформлять собственные документы, когда стало известно, что в Канаде может потребоваться дать пояснения и технические консультации, для которых знаний и способностей начальника может не хватить.

Собственно, всех знаний и способностей у начальника было только хорошее политическое чутье да волосатая лапа в Москве. Так получилось, что Венечкиного дядю тоже взяли в Канаду. Третьим в делегации был скромный молодой человек из органов.

Канадцы очень быстро разобрались, кто есть кто и кто из гостей на самом деле является автором изобретений. Бенин дядя, который, ко всем своим достоинствам, еще и говорил по-английски, целыми днями пропадал на заводе и в конструкторском бюро, а его начальник с товарищем из органов в поте лица обследовали дешевые распродажи и недорогие бары в окрестностях завода. Ближе к концу срока командировки они спохватились, что внесли слишком скромный вклад в международное сотрудничество, и подготовили вдвоем основательный отчет о деятельности своего коллеги, Вениного дяди. В этом отчете они сообщали руководству, что тот вел себя в Канаде неподобающим образом, посещал кварталы красных фонарей и неоднократно встречался с подозрительными лицами, которые вполне могут являться сотрудниками иностранных разведок. Отчет был подготовлен на высоком идейно-художественном уровне, и не миновать бы несчастному конструктору по возвращении на родину больших неприятностей, а может быть, и срока, да на его счастье авторы отчета на радостях напились и оставили свое творение на виду.

Венин дядя увидел этот опус, пришел в ужас и рассказал обо всем своим новым канадским друзьям. Те очень ему посочувствовали и предложили прекрасное место в управлении концерна. Дядя поколебался, погоревал и принял предложение. Семьи у него не было, так уж сложилась жизнь, единственная сестра умерла за год до того, так что на родине оставался только племянник. Делегация вернулась на родину в неполном составе, и неприятности были как раз у авторов рокового отчета. Им поставили в вину то, что они не сумели предотвратить предательство своего коллеги.