Кирилл Казанцев - Проверка на преданность

Антон пнул ногой подвернувшуюся гнилую доску, которая отлетела и ударилась в старую кирпичную кладку. Ему хотелось взять такую же вот дрыну и в щепки разбить ее о головы и спины ублюдков. Бубен на шум обернулся, увидел Антона и никак не отреагировал. Они с Гамой очень живо обсуждали то, что собирались совершить.

– Немой, – срывающимся голосом сказал Гама, когда они подошли к погребу, – иди погуляй!

Парень поднял голову и посмотрел на визитеров сквозь спутанные лохмы, спускавшиеся на лоб.

– Иди, иди! – прикрикнул Бубен. – Надо будет, мы тебя позовем. Мы пока поохраняем, а ты погуляй.

Сказано было не очень угрожающим тоном, но Бубен с дагестанцем почему-то были уверены, что Немой их послушается. Он и в самом деле послушался. Молча подняв с земли автомат, нехотя поднялся и поплелся в сторону осинника. Антон подходил уже быстрым шагом, почти подбегал к погребу.

– Эй, Немой, – строго сказал Антон, – а ты почему бросаешь пост? А ну-ка вернись! Заяц с Валерой тебя за такую выходку наизнанку вывернут.

– Иди, тебе сказали! – грубо толкнул Немого в спину Бубен. – Не ясно, что ли? Мы тут подежурим, а потом позовем.

Антон стал догадываться, что никакой особой тайны тут нет, и личность Немого никакая не таинственная. Он что-то слышал об уголовных порядках. В зонах людей, которые опускались, переставали мыться, следить за собой, презирали, их сторонились, использовали на самых грязных работах, в основном заставляли чистить туалеты и умывальники. И звали их «чертями». Наверное, еще с зоны этот Немой и был тем самым «чертом», которым все помыкали, все унижали и все сторонились. Помощи от Немого, кажется, ждать было нечего.

– А ты че лезешь? – воровато оглядываясь по сторонам, спросил Бубен. – Тоже хочешь – становись в очередь!

– Заложников трогать нельзя! – грозно заявил Антон, стараясь вести себя так, как будто он имеет право делать подобные заявления.

– Да пошел ты! – огрызнулся Бубен и подтолкнул Гаму к творилу погреба.

– Я сказал – назад! – почти закричал Антон, остро ощущая, что он безоружен, а у двух уголовников под мышками висят пистолеты.

– Чево? – брезгливо выпятив нижнюю челюсть, двинулся на него Бубен.

– А тебе-то чего, ты чего командуешь тут? – семенил рядом Гама.

Антон прикинул, что самым слабым противником, наверное, является Бубен. Ни мускулатурой он не блещет, ни здоровой агрессивностью. Гама – другое дело, он парень крепкий, хотя ему и нет еще двадцати. Судя по движению рук и походке, которой он надвигался на него, Антон догадался, что Гама раньше занимался или борьбой, или единоборствами, или боями без правил. Что-то в нем такое было, и очень опасное, несмотря на то, что он на голову был ниже Антона.

Решение принято. Антон понял, что без схватки ему не обойтись. И это приведет к тому, что он станет тут для всех «красной тряпкой». Вдобавок возбудит к себе подозрения Валеры, если тот ему еще доверяет. Черт его знает, какие он получил указания насчет Антона у Боруцкого. Плевать, но дать совершиться насилию на женщиной и девочкой Антон не мог.

Примирительно выставив перед собой руки, он стал пятиться назад, но не так быстро. Ему надо было, чтобы эти два распоясавшихся подонка подошли к нему вплотную. Использовать эффект неожиданности удастся только один раз. И Антон его использовал.

Как только две фигуры надвинулись на него, он отвлек обоих противников тем, что поднял руки над головой, показывая, что совсем не хочет конфликта. Это сработало, потому что такого простого приема ему бы никто не дал провести. Он ударил ногой Гаме в промежность и, когда дагестанец согнулся пополам от боли, мгновенно нанес Бубну прямой удар кулаком в лицо.

Бубен взмахнул руками и опрокинулся на землю. Антон тут же повернулся к Гаме и, подставив под его лицо колено, схватил двумя руками за голову. Рывок вниз с одновременным ударом колена. Раздался хруст, вопль боли, и колено у Антона мгновенно стало мокрым от крови. Отшвырнув Гаму в сторону, он кинулся к Бубну, который никак не мог подняться после удара и уже лапал рукой кобуру под мышкой. Удар ногой в челюсть опрокинул уголовника на спину, и он затих.

Антон снова повернулся к дагестанцу, в полной уверенности, что тот сейчас ворочается на земле, захлебываясь кровью из разбитого носа и вопя от страшной боли. Хрен вам! Этот урод, выставив окровавленные руки, бешено вращая глазами и ощерив хищный рот, по которому стекала кровь, поднимался с земли. Он орал страшные ругательства или проклятья и, поднявшись, снова пошел на Антона. Хорошо еще, что из-за боли Гама не сразу вспомнил про пистолет.

Антон не ожидал такой прыти и чуть не пропустил удар ногой в бок и второй удар левой рукой в голову. Отработанная пара ударов могла оказаться роковой для него. Он резко отскочил, почувствовав, что нога Гамы едва чиркнула по его бедру. Еще рывок в сторону, чтобы садящееся солнце не слепило глаза.

И тут Антон увидел, что к погребу подходят Валера и Заяц. Причем майор рукой останавливал уголовника, чтобы тот не вмешивался в схватку. Вот так, значит? Тогда получите финал!

Он шумно выдохнул и встал в боевую стойку. Теперь Антон превратился в машину для убийства, теперь он максимально собран, все рефлексы обнажены, реакция предельная. Это чувство надо было в себе вызвать, настроиться на эту волну, и тогда не страшен никакой противник.

Удар ноги в колено он блокировал левой ногой и тут же остановил Гаму ударом в лоб раскрытой ладонью. Он чуть сбил темп атаки, и две выставленные в стороны руки блокировали спарку из двух боковых ударов мощными кулаками дагестанца. Ответный мгновенный тычок кулаками в грудь, который сбил дыхание и без того возбужденного противника, и тут же удар-толчок ногой от живота. Гама, не ожидавший такого ответа, опрокинулся на спину, но тут же перекатился через голову и встал на одно колено. Секундное замешательство подвело его. Надо было или вскакивать на ноги и сражаться, или выхватывать пистолет и пускать его в дело. Но Гама замешкался, гордость джигита столкнулась с желанием убить оскорбителя.

Антон рванулся вперед, имитируя намерение нанести удар ногой в голову. Гама выпрямился и отпрянул, насколько позволяли его короткие ноги. Обманный удар в голову, который дагестанец смог блокировать, и третий удар, на который у Гамы уже не хватило ни реакции, ни свободных конечностей. Антон буквально нанизал его грудную клетку на кулак.

Гама выдохнул в голос и согнулся пополам. Удар ладонями по ушам, ввергший противника в состояние полной прострации, завершающий удар в основание черепа, и Гама ткнулся головой в землю.

– Что все это значит? – прорычал Заяц. – И где этот упырь?

– Немого они прогнали, а девочку хотели изнасиловать, – выдержав взгляд уголовника, ответил Антон.

– А тебе-то что?

– Ладно! Спокойно! – вмешался, наконец, Валера. – Все правильно, никто трогать заложников не разрешал. Команда была только сторожить. Твои ребята провинились, так что разберись с ними, Заяц. А ты… – ткнул он пальцем в Антона, – тащи их к дому и приводи в чувство.

Провинившихся уголовников приводили в чувство вчетвером. Заяц сделал всем выволочку за распущенность и нарушение понятий. Если старший сказал, значит, так и должно быть. Он пообещал, что, если кто-нибудь еще допустит беспредел, того он лично угостит «маслиной» в башку. Этот спектакль имел целью не допустить тут же разборок с Антоном, но любви к нему у Бубна и двух кавказцев не прибавил. Теперь на него косо смотрел еще и Казбек. Плевать, зато он спас девочку!

Плевать-то оно, конечно, плевать, но как ему теперь спать, Антон не знал. Он не очень верил, что Заяц запросто пристрелит того, кто решит ночью свести с Антоном счеты. Попробуй выясни, кто воткнул в новичка заточку, если он к утру уже холодный лежит. Ситуация складывалась патовая. Иного решения, кроме как ночью бодрствовать, а днем урывками добирать на глазах у других охранников несколько часиков сна, Антон придумать не мог. На сколько дней у него хватит сил, он не знал. По крайней мере, первые же ночи покажут, кто к чему склонен.

Он долго лежал с закрытыми глазами, прислушиваясь к мерному дыханию уголовников. Вот кто-то заворочался на своей лежанке, затрещала жалобно древесина. Нет, не встает. А это что за шорох? Чешется, что ли? Снова тишина, но теперь уже Антона стала накрывать дрема. И с ней поплыло сознание, стало рисовать причудливые картины и сюжеты. Лес, поляна, на большом одеяле детские ракетки, мячик и бутыль с вином. И тут же огромный кавказский кинжал. А потом лицо Гамы, которого оттаскивает Казбек… Антон, очнувшись, встрепенулся и сразу же услышал скрип половиц под чьими-то ногами.

Валера подошел к столу, нашарил кружку и шумно выпил. Снова скрип половиц. Нет, так лежать нельзя, так запросто можно уснуть. Антон выждал еще немного, прислушиваясь к размеренному храпу, потом неслышно поднялся, взял в руки свои кроссовки и осторожно вышел в коридор. Кажется, все, кому положено спать, а не нести дежурство, спали на своих местах. Так же тихо он перепрыгнул через перила, чтобы не скрипеть гнилыми ступенями. В траве обулся и натянул куртку. Если нельзя спать, так хоть взять тогда под ночную охрану Катю с девочкой. Рефлексы работали автоматически. Антон не тронулся с места и не отделился от стены, пока луну не закрыло облако. Серп сегодня был не очень большой, луна убывала.