Наталья Александрова - Убей меня нежно

Но на улицу Андрею выходить не хотелось, а выпить надо было срочно. Андрей пошарил у матери в тумбочке, нашел какой-то пузырек, воняющий парфюмерией, чуть ли не «Тройной» одеколон, с довоенных времен, надо думать, сохранился. Было противно, но он опять вспомнил ту ночь в поезде и выпил весь пузырек залпом. Немного полегчало, и он опять стал решать в уме ту задачу, над которой ломал голову еще тогда, в вагоне мчащегося поезда. Что все дело исходило от тестя, что тесть послал тех парней, он понял сразу. Если бы милиция докопалась до чего-нибудь, то его бы сразу арестовали, а не выпроводили из города. Значит, все организовал тесть. Но как он мог узнать? Кто? Кто ему сказал? На этот вопрос у него не было ответа.

Когда он приехал домой без предупреждения, мать больше удивилась, чем обрадовалась, — она уже привыкла жить без него.

Он сказал, что взял отпуск. Ребят, его знакомых, в городе не осталось, девчонки повыходили замуж, нарожали детей. Первое время его Звали в гости, он отказывался, сидел дома. Прошло две недели, мать стала опрашивать, когда ему на работу, а потом, найдя его трудовую книжку и паспорт, все поняла. Она ничего ему не сказала, но как-то привела гостя. Андрей не сразу узнал в высоком абсолютно лысом старике бывшего директора школы. За чаем мать оживилась, глаза заблестели, и Андрей вспомнил, что мать совсем еще не старая женщина.

Когда вышли с директором покурить, тот попытался было расспросить Андрея, но поскольку Андрей молчал, рассказал о себе.

— Как поперли меня тогда из директоров, из-за мамаши-то, на работу потом никуда не брали, устроился истопником в больницу, там до пенсии и проработал, жену похоронил. А потом перестройка, шум, звон, бегут ко мне, в депутаты хотят выдвигать, потому как я есть пострадавший от коммунистического режима. А коммунисты звонят, говорят, приходите на партсобрание.

Я говорю, что мне ходить на ваши собрания, вы же меня из партии турнули тогда еще.

А они, ах, простите-извините, мы вас полностью восстановим и билет опять торжественно под музыку вручим. Короче, послал я их всех куда подальше, устроился в школу на полставки математику преподавать, пенсия есть, а больше одному ничего и не надо.

Я к чему веду-то: у тебя образование высшее техническое, физике-то небось сможешь в школе ребят обучать?

Андрей ничего не ответил. После разговора с директором он прибился к компании своего бывшего одноклассника Витьки Коркина. Витька был пьяницей и уже один раз сидел за хулиганство. Андрей быстро втянулся в пьянку, помогали воспоминания.

Денег на водку у него не было, он продавал вещи. Вещи кончились; магнитофон, приемник, одежда — все ушло. И вот он вспомнил, что вчера он отдал Игнатьевне часы.

Часы были дорогие импортные, подарок Ленкиных родителей к свадьбе. Андрей вспомнил, что Игнатьевна налила им чуть не ведро самогона, потом они гудели до полночи, а дальше он ничего не помнит. Андрей встал, оделся, пошарил по кастрюлям, холодный суп есть не хотелось. Он побрел на улицу к месту встречи компании на берегу реки, у старых полуразвалившихся сараев.

Конец марта, воздух весенний, к самой ночи похолодает, а пока в самый раз освежиться. Мужики уже сидели там, человек пять, во главе с Витькой. Разлили самогон, Андрей протянул руку, но Витька отодвинул стакан.

— Ты чего?

— А у нас за бесплатно не дают, не в большом городе, халявы нету.

Каким-то образом они узнали, что у него не осталось больше ничего, что можно продать, и теперь Витька решил покуражиться.

Андрей разозлился.

— А вчера чуть не ведро моего самогона кто пил на халяву?

— Что вчера, то вчера, а сегодня порядки другие. Хочешь выпить, попроси как следует, поползай вон по грязи.

Забытое бешенство охватило Андрея.

Витька в тот момент отвернулся и не видел его глаз, иначе он бы поостерегся. Андрей схватил бутылку с самогоном и хотел ударить Витьку по голове, но в последний момент кто-то отвел его руку, и удар пришелся по плечу. Бутылка разбилась, но Витька почти не пострадал. Он повернулся и вытащил нож. Андрей успел подставить руку, и пока все растерялись, отбежал к реке. Озверевшие от потери почти полной бутылки самогона, они шли на него молча: Витька с ножом, кто-то с дубиной, остальные с голыми руками. Андрей видел эти звериные рожи, одетые в лохмотья, на фоне вонючего барака и вдруг понял, что он один из них, что он уже вписался в эту жизнь и со стороны его не отличить от Витьки. Они приближались, тогда он стал отступать на лед. Идя вперед спиной, он не заметил большой проруби, в которой бабы накануне полоскали белье, сейчас ее затянуло ледком, но таким тонким и ненадежным, который сразу же проломился под тяжестью человека. Андрей пытался ухватиться за края пролома, но руки соскальзывали.

Мужики вначале растерялись, кто-то сделал даже шаг к проруби, но то ли побоялись сами провалиться, то ли были очень злы за самогон, но все замешкались. Дыхание у Андрея зашлось от резкого холода, из груди вырвался хриплый стон, барахтался он недолго.

Последней его мыслью было: «Ну все-таки кто, кто же рассказал обо всем тестю?!!»

Через два месяца, в конце мая, его тело нашел гораздо ниже по течению рыбак, у которого сетка запуталась в камышах. Увидев то, что плавало рядом с его сеткой, мужик со страху чуть не перевернул лодку и прибежал в милицию, трясясь и заикаясь.

Позвонивший в городок местный участковый очень просил, чтобы мать не приезжала на опознание, а то они там будут иметь еще одну покойницу, и опознавать тело поехал бывший директор школы. Туда же отвезли гроб, выполнили все формальности, заколотили гроб наглухо и только тогда допустили к нему мать. На похоронах были только мать, которую опекал все тот же бывший директор, и две-три соседки.

Надежда вышла из проходной и заметила, что наконец-то наступила весна. Еще конец марта, но уже гораздо позже темнеет, днем солнце греет достаточно сильно, и настроение хорошее. Она не спеша пошла по улице, глубоко вдыхая прозрачный бодрящий воздух. Проходя через знакомый двор дома на Тверской, она увидела Люсю Поливанову, которая почти скрылась в своей парадной.

— Люська, подожди!

— Ой, Надюша, привет, как ты выглядишь-то хорошо, а что это у тебя?

Надежда была без перчаток, и Люська сразу же, конечно, высмотрела обручальное кольцо.

— Надя, ты замуж вышла?

Надежда не смогла сдержаться и засмеялась слишком уж счастливо, уж очень хороший был вечер.

— Надежда, сейчас же идем к нам. Мама меня убьет, если узнает, что я тебя встретила и не привела. Конечно, если ты не торопишься, ты ведь теперь замужняя женщина, тебе полагается после работы бежать домой сломя голову.

— Нет, сегодня не тороплюсь, у мужа вечерние лекции.

Они поднялись в квартиру, причем Надежда заметила, что вахтерши внизу нет. Люся перехватила ее взгляд.

— Да, теперь больше вахтерша не дежурит, сократили ее ставку. Предлагали нам скинуться и самим вахтершу оплачивать, ну, ты же понимаешь, чтобы эти начальники что-нибудь из своего кармана оплатили!

Люсина мама встретила их накрытым столом. Надежду приняли как родную, расспросили подробно про мужа. Она рассказала им, где познакомилась со своим Сан Санычем и какой он замечательный. Они поженились в феврале, а в марте муж уволился из института и перешел на преподавательскую работу. Оно и к лучшему, а то можно друг другу надоесть: и дома, и на работе все время вместе.

— Ну, хватит обо мне, у вас-то какие новости, в вашем доме?

— Ой, Надя, начальников-то в Смольном понемногу теснят, другие уже на их место готовятся, сама небось видишь, что по телевизору все время передают. Взять хоть наших соседей, Купцовых.

Надежда навострила уши.

— У них одни несчастья с Нового года пошли. Как зять-то у них уехал, кстати, ты не знаешь, что там случилось, почему они его выгнали-то?

— Ничего не знаю, он, когда увольнялся, сказал, что переходит на другую работу, тесть его якобы устроил.

— Да, странная история, но они молчат, как воды в рот набрали. Да им сейчас не до зятя. Николая Степановича сразу после Нового года инсульт хватил, парализовало, думали, так и останется, но ничего, сейчас уже сидеть может и даже потихоньку по квартире передвигается, не без помощи, конечно.

Дали ему пожизненную инвалидность и персональную пенсию. Конечно, по сравнению с другими, жить можно, но жена его прямо в панике, да тут еще цены отпустили. И новое несчастье, — Люська понизила голос, — Колька, внук-то, наркоманом стал!

Надежда прямо ахнула:

— Такой молодой, ребенок же еще!

— Да, проводила милиция рейд какой-то, их всех там и взяли, Нина Ивановна, как узнала, сама чуть сознание не потеряла.

Но Ленка молодец, не растерялась, поехала к своему бывшему свекру, он сейчас тоже на пенсию собирается, а раньше большой шишкой был, и прямо ему сказала: «Вы, — говорит, — сына проглядели, мне ничем не помогли, я одна с ним возилась, вот и нет у вас сына, а если сейчас с внуком не поможете, то у вас и внука не будет». Уж не знаю как, а убедила она их, к старости у людей совесть просыпается. Свекор ее все связи поднял, деньги дал и устроили Кольку в специальную клинику куда-то за границу, а там сказали, что вылечат: организм молодой, привыкнуть не успел. Вон сколько несчастий на одну семью. Мама говорит, ничего, пусть узнают, как простые люди живут, никто теперь с ними возиться не будет, а мне Ленку жалко.