Кирилл Казанцев - Отпуск строгого режима

В это время из узкого залива, напоминающего фьорд, показался речной трамвайчик, с борта которого доносился разбитной шансон на русском языке.

— Давай к ним, — сквозь ветер прокричал Валет.

— Понял, — кивнул Борода.

Со стороны могло показаться, что катер идет на таран речного трамвайчика. Турок-капитан хотел пройти мимо, но его корыто было чрезвычайно тихоходным и неповоротливым. Капитан уже схватился за голову и решил объявить аварийную ситуацию — вот-вот катер врежется в борт. В последнюю секунду Борода резким поворотом руля выровнял курс катера с курсом прогулочного кораблика, и два борта противно заскрежетали.

— Эй, вы аба-алдели вконец. — С борта речного трамвайчика перевесились разгоряченные спиртным русские мужики. — Че, пираты хреновы… на абордаж нас хотите взять?

— Братаны, выручайте! — Валет выстрелил из ракетницы и заорал так, чтобы перекричать голоса туристов из России.

— Эти женщины — наши, — в мегафон на ломаном русском сказал Башкурт. — Прошу не вмешиваться.

Две моторки близко подошли к сцепленным бортами катеру и прогулочному кораблику.

— Чего? — возмутились русские мужики. — Что он сказал?

В моторки полетели пустые, полупустые, открытые и закупоренные бутылки из-под водки, коньяка, вина и пива, полетели бокалы, рюмки, графины, тарелки, блюдца, вилки, столовые ножи и даже мобильники. Некоторые самые отчаянные головы готовы были броситься в воду, чтобы вплавь добраться до наглых уродов. Но их удержали жены, девушки и турки-матросы.

Громилы на моторках закрывались руками от града посуды и других предметов, они явно не ожидали такого поворота событий, но свое оружие не использовали — не стрелять же в туристов! Это международный скандал! Башкурт тоже опустил свой пистолет: ведь если он выстрелит в Валета, то его просто растерзают.

Воспользовавшись неразберихой, Валет и Борода спрятали свои пушки в рюкзаки со снастями и приготовились перейти на борт трамвайчика — в это время мотор катера окончательно заглох.

Лодки с громилами Башкурта и с самим «начальником службы безопасности» развернулись и быстро скрылись за ближайшим скальным выступом.

Девушкам, а затем Бороде и Валету земляки-туристы помогли подняться на прогулочный кораблик. Кто-то из матросов привязал катер к речному трамвайчику, и веселье на борту продолжилось с новой силой. Каждый пассажир чувствовал себя героем и широким жестом показывал, как запустил тарелку, вилку, ложку и т. д. в голову мудиле на моторной лодке.

А водяру, оказывается, россияне выбросили не всю, и ни Валет, ни Борода, ни Ленка, ни Светка и ни Элеонора не могли отказаться от того, чтобы не выпить со своими спасителями. А таких было ни мало ни много весь речной трамвайчик.

— Ничего, — сказала Элеонора, — отойдем от алкоголя с помощью нашатыря. Люди же пьют за наше счастливое спасение.

Над водохранилищем во всю мощность динамиков звучали русские блатные песни. Отдыхающие пили не много, а очень много, поэтому Валет, Светка и Элеонора втайне выливали водку за борт, под стол, в бокалы с соком, в стаканчики с салфетками. А вот Бороду и Ленку такой ход событий вполне устраивал. Турок-месхетинец с радостью братался с мужиками из Сибири, из Центральной России, с Севера, с Дальнего Востока. А Ленку алкоголь не брал — она еще не отошла от пережитого за последние сутки.

Валет попросил капитана, чтобы его спутника и спутниц высадили на берегу в безлюдном месте. Тот решительно отказался и заявил, что надо обо всем доложить полиции.

— Какая полиция?! — восклицал Валет. — Там все повязаны!

Капитан в ответ только крутил головой.

Но тут в разговор вмешался широкоплечий громадный мужик с наколкой-якорем на запястье. Его звали, как минуту назад узнал Валет, Вася, Вася Мурманский, потому что жил в Мурманске и, оказывается, был главным заводилой в битве с громилами Башкурта.

— Слушай сюда! — Вася схватил тщедушного капитанишку за грудки. — я хожу по Арктике, ты понимаешь! Арктика, льды, белые медведи! — При этом мореман из Мурманска состроил хищное лицо, оскалил зубы, коротко рыкнул. — Сечешь? Турецкая твоя башка! Сечешь? Ледоколы, ракетные крейсеры, подводные лодки! И ты думаешь, что я твое корыто не приведу к берегу без тебя?

Капитан не очень хорошо понимал русский язык, но то, как проникновенно Вася говорил, на него произвело неизгладимое впечатление. Турецкий капитан повел свой кораблик прямо к берегу.

Во время прощания Вася обхватил своими клешнями до хруста в позвонках Валета, Бороду, Светку, Ленку и Элеонору, вместе взятых, и со скупой морской слезой проговорил:

— Братаны, сеструхи. Если еще какой косяк здесь случится — звоните, вот номер мобилы, я в роуминге. Задушу всех на хер.

Идти по горам вдрызг пьяными, скажем прямо, нелегко. А еще когда уже стемнело и в пяти метрах от носа хоть глаз выколи, а дорогу не знаешь… А еще когда за плечами рюкзаки с оружием и рядом девушки с заплетающимися ногами…

Такой переход по сильно пересеченной местности к ближайшему отелю семейного типа или дряхлому бунгало, что сдавали на ночлег туристам-дикарям, предстоял беглецам. Согласно показаниям навигатора ближайший населенный пункт находился километрах в десяти-пятнадцати, а рядом, как назло, никаких огней не наблюдалось. На дороге несколько раз вспыхивали фары автомобилей, но Валет приказал на шоссе не высовываться — не исключено, что Башкурт будет прочесывать местность.

— Все, я больше не могу, — простонала Ленка: алкоголь все-таки начал действовать на ее организм.

Едва держалась на ногах и Элеонора. И Валет это видел, поддерживал ее. Да и Светка чисто показушно шагала более-менее бодро, чтобы всем видом продемонстрировать, что она круче и выносливее, чем эта непонятно откуда взявшаяся Элеонора.

Чисто случайно беглецы набрели на расселину в горах.

— Все, привал, — скомандовал Валет. — Это и будет наша гостиница.

— Блин, как холодно, — Ленка добралась до расселины, спиной оперлась о скалу.

— Ничего, в нас столько водки, до утра этого горючего, чтобы не замерзнуть, хватит, — пошутил карманник. — Тем более есть народный способ, как не замерзнуть.

— Как? — спросила Ленка.

— Спим все вместе, в обнимку! — объяснил Валет. — Под утро в горах будет очень холодно, так что не жалеть объятий друг для друга.

— И кто где и с кем? — ехидно спросила Светка.

— Ты будешь сейчас выяснять отношения? — перебил ее карманник.

— Буду. Я с тобой, между прочим, уже спала, — выпалила дочь главмента и быстро глянула на Элеонору, чтобы посмотреть на ее реакцию.

— Это правда? — спросила та.

— Я же не мог предположить, что вместе с тобой, Элеонора, мне придется спасать из турецкого плена и свою бывшую.

— Бывшую! — завопила Светка. — Ты обещал вернуться. Ты это написал…

— Тихо ты, — встрял Борода, — наведешь на нас уродов и полицию.

— Да, Светка, держи себя в руках, — сказала Ленка. — Если бы не твои личные дела, мы бы не попали в рабство, а отрывались сейчас на Канарах. Я как вспомню, как этот урод Башкурт облизывался, глядя на меня, как пыхтел и потел. Я так боялась, что он до меня дотронется…

Ленка рванула к выходу из ущелья, и ее стошнило прямо в темную трещину в скале.

— Ужас! — произнесла Элеонора. — Этим вечером меня обещали пустить хором. Я дрожала как осина и ревела не переставая. Ужас, как страшно и противно.

Светка в мыслях тоже вспомнила, как ей угрожали мерзкие охранники.

— Я, конечно, благодарна тебе, Валентин, за то, что ты спас нас, но ты проходимец, негодяй, гад и свинья по отношению ко мне. И ты, Элеонорка, запомни: тот, кто бросил один раз, бросит и второй раз.

— Стоп! — поспешил вмешаться Валет. — Да, я должен признаться, я к тебе испытывал некое чувство.

— Некое! Сволота! — заверещала Светка.

— Тихо ты! — снова вмешался Борода.

— Были мгновения, когда мне казалось, что я провел бы с тобой целую вечность… — продолжал Валет. — Но только моменты. А какие у нас были с тобой терки… До драк доходило. И еще, ты же прекрасно знаешь, как ко мне относится твой папан. Он сам бы упек меня на пожизненное, и ты, пока он жив, сидела бы под домашним арестом. Нам быть вместе, Светка, вот согласись, не судьба.

— А быть с ней судьба? — всхлипывая, спросила Светка.

— Да, поверь, вот это судьба. Это молния! Это вспышка, и ни я, ни ты, ни Элеонора с этим ничего поделать не можем. И я хочу признаться перед всеми в этих горах — я люблю тебя, Элеонора.

— Я тебя тоже, — прошептала девушка.

— Черт… Блин! Твою мать, — уже не смогла сдержать рыдания Светка.

— Да успокойся, подружка, — сказала Ленка, — ты жива, ты красива, ты классная, богатая, а теперь и свободная. Плюнь ты на него.

— Как тяжело, как тяжело, — ныла Светка. — Сердце щемит.