Бандитская дива - Владимир Григорьевич Колычев

— Будет тихо.

Игнат и не пытался предотвращать назревающий конфликт, во-первых, это бесполезно: Баштан все равно сделает по-своему. Тем более что Вардан заслужил воровской приговор. А во-вторых, Игнат сам постарается найти Вардана. Уголовное дело уже возбуждено, сегодня в нем появился труп, завтра начальник РОВД соберет совещание, Игнат сделает доклад, к делу подключится районный розыск. Но все это будет завтра. А сейчас домой. Связаться с Самойленко, узнать, что там с телом Аникандрова, и домой.

— И люди не должны пропадать. Розыск пропавших без вести на особом учете, — отчеканил Игнат.

— Я тебе почему-то верю, капитан.

— У меня все.

— У меня тоже… Если забыть о Лене… — Баштан многозначительно глянул на него.

— Я о ней не забываю.

— Не забывай. И не обижай.

Игнат повел рукой — как дирижер своей палочкой, останавливая оркестр. Лена — его личная жизнь, куда Баштану хода нет. Сам с ней разберется. И с Баштана не слезет, если с Леной вдруг что-то случится.

Небо звездное, Млечный Путь как будто фонарями подсвечен. А где-то музыка гремит, «Мираж» крутят. Интересно, а в какую даль зовет Млечный Путь? Может, это дорога на тот свет? Игнат качнул головой. Рано ему еще туда. Хотя билет в один конец ему могут выписать прямо сейчас. Полночь уже, темно, налетят черти из подворотни, истыкают его ножами. И Лене может достаться.

— Баштан с тобой считается, — сказала она, взяв его под руку.

— Не знаю.

Они шли по Курортной улице, Игнат провожал Лену домой. Время позднее, но не совсем безлюдное. Жуков глянул по сторонам: вдруг их кто-то преследует?

— Я знаю. И вижу. До тебя капитан Березкин был, тени своей боялся.

— Все-то ты знаешь.

— Знаю… Лось на него наехал, Сашку, говорит, нужно вытащить. Он со страху пообещал… Тьфу!

— Лось наехал?

— Если ты вдруг думаешь, что у нас…

— Не думаю.

— Баштан тебя уважает.

— Не будем об этом, — поморщился Игнат.

Не хотел он говорить о Баштане. Хотя бы потому, что на самом деле влюбился в Лену. А она, как ни крути, посредница между ним и вором. И если она вдруг отречется от Баштана, все равно будет оставаться под подозрением.

— И еще он тебя знает.

— Еще бы ему меня не знать.

— Он знает тебя в прошлом, — понизив голос, сказала она.

— И Котляр знал меня в прошлом.

— Котляра больше нет.

— И не надо.

— И Лии нет.

Игнат остановился, но к Лене поворачиваться не стал.

— Лии нет.

— Я даже ничего не знала… Ну, что у вас там было… Что ты там с ней был… Лию-то я знала, но не так чтобы очень…

Игнат оглянулся. Ночь темная, они уже свернули с более-менее оживленной улицы, в квартале частного сектора подозрительно тихо, кругом деревья, кусты в палисадниках. Скрываясь за ними, можно подкрасться к жертве на опасно короткое расстояние. А охотник, возможно, уже вышел на промысел.

Ничего подозрительного он не обнаружил, повернулся к Лене, посмотрел ей в глаза.

— Убили Лию.

— Я знаю.

— Давид был из ваших.

— Из каких из ваших?… — поморщилась Лена. — Ты и сам из наших!

— Я?

— Ты всех здесь когда-то знал. И тебя все знали. Думали, ты в зоне срок мотаешь.

— За ум взялся, — усмехнулся Игнат.

— И я взялась… С Баштаном больше никаких дел! — Лена оперлась на него, приложив к груди обе ладони.

— Может, за это с тебя и спросят.

— Ну нет!.. Там у нас ничего серьезного!.. Так, из-за брата знаемся… Да и Баштан сам сказал, если у меня с тобой все серьезно, не надо ничего… Да он и сам все узнает, если ему надо.

— Это мы еще посмотрим.

Нет у Игната времени, то одно, то другое, некогда чистить конюшни, но ничего, он добьется своего, в отделении будут служить только преданные своему делу офицеры и сержанты. Рано или поздно он искоренит воровское влияние в своем коллективе. Если, конечно, с ним ничего не случится. А предчувствие у него нехорошее. Как-то слишком уж ему везет, карта одна к одной, только за сегодня столько всего сделано. Но затяжная череда солнечных дней обычно заканчивается ураганом, в Сибири, например, только так.

— Ты сейчас такой суровый, аж оторопь берет! — нахмурив брови, улыбнулась Лена.

— Ну, с тобой-то не суровый!

Игнат не удержался, обнял ее за талию и быстро поцеловал в губы. И настроение резко поднялось, и давление в крови, но все же он попытался сдержать свой порыв. Он ведь такой, что мог прислонить Лену прямо к дереву, но такая композиция романтична только для первого раза. Сейчас это будет выглядеть как минимум пошло. К себе нужно Лену вести. К себе домой. И будь что будет.

— Я хочу, чтобы ты был со мной! — кивнула она, влюбленно глядя на Игната. — Только ты, и ничего другого.

— И все равно, что скажут люди?

— Не все равно, что скажут нормальные люди. А я живу среди нормальных людей. И работаю среди нормальных людей. И между прочим, работаю хорошо! Знаешь, сколько у меня почетных грамот?

— Ты сама как почетная грамота. — Игнат с нежностью обнял Лену и повел ее дальше.

— Ты же не повесишь меня на стенку? — засмеялась она.

— И под стекло не положу. Но любоваться буду.

— Завтра я до девяти работаю, — сказала Лена.

— Думаю, я к этому времени освобожусь. И зайду за тобой. Только не говори, пожалуйста, что там у вас на работе. Ничего не хочу знать!..

— Тихо!

Игнат остановился у дерева, за которым от дороги ответвлялась тропинка в узкий переулок. Поворот незаметный, и сам проулок утопал в темноте, но Игнат знал это место. И переулок хоть и узкий, но сквозной, через весь квартал.

— Что такое? — прошептала Лена, прижимаясь к Игнату.

Он увидел, как шевельнулись кусты в переулке, услышал, как зашелестела листва, как будто ветер подул. Но ветра-то нет. А движение есть. И чутье кололо в бок.

— Не знаю!

Кусты больше не шевелились, и в темноте никто даже не мерещился, и все же Игнат достал пистолет. И в этот момент кусты ожили. Из переулка к нему стремительно вышли двое.

— Игнат!

За спиной вдалеке мелькнула тень. И Лена ее заметила. Впрочем, Игнат и сам уловил опасное движение.

— Стреляю на поражение! — предупредил он, направляя пистолет на человека, который стремительно приближался к нему.

Массивная голова, блестящая лысина, широкий низкий лоб, крупный нос, мощная челюсть, покатые плечи. Второй пониже, но плотный, коренастый. Этот второй и заговорил с Игнатом.