Владимир Колычев - Капитан закона

В маленьком тамбуре темно. Дрова, какие-то ватники на вешалке, валенки под скамьей. Слышно, как за дверью работает телевизор. Похоже, кто-то смотрит фильм… Так, может, и нет здесь никакой Ксении?..

Левой рукой Егор держал нож, а правой приоткрыл дверь. В освещенной комнатке в деревянном кресле сидел обмотанный простыней парень. Видно, только что после сауны – распаренный, с красным лицом, только волосы почему-то сухие. Заварник на столе, чай в стакане. Ни пива, ни водки, ни закуски под выпивку. Только сушки да печенье на блюдечке. И ручная радиостанция там же, на столе. В углу – небольшой телевизор, по которому показывали какую-то комедию. Поэтому парень и смеялся.

Он, похоже, не замечал, что за ним смотрят. И это хорошо. Егор осторожно закрыл дверь, и в этот момент на голову опустилось что-то тяжелое. Резкая оглушающая боль, фотовспышка перед глазами и головокружительный полет в черную бездну…

…Наркотик пробуждал бурные эмоции, они заглушали голос разума и даже крик совести, поэтому Ксения не смогла продраться через пелену, которая ее опутала после приема дозы кокаина. Наркотик уже не возбуждал, сейчас просто хотелось спать. А Мохнатый снова зашел к ней в комнату.

– Вставай! – Он грубо толкнул ее за плечо.

– Не хочу! – капризно захныкала она.

– Я сказал!

Мохнатый щелкнул перед самым ее ухом плеткой, в кожаные хвосты которой он вплел металлическую проволоку. Если такой ударить… Он открыл дверь и кивком головы показал на выход.

– Куда? – в ужасе спросила она.

– Не бойся, никто тебя не тронет, – снисходительно усмехнулся он.

Что стряслось, она поняла, когда оказалась за дверью. В подвальном отсеке на бетонном полу лежал Егор. Без признаков жизни. Над ним нависали громилы Мохнатого. Егора связали по рукам и ногам. Этого бы не сделали, если бы он был мертвым. Значит, еще есть надежда.

– Ты что, его убил? – ахнула Ксения.

– Да нет, живой, – Мохнатый озадаченно посмотрел на одного из своих церберов. – Он что, вырубился?

– Ну да, лежал-лежал и отключился. Ничего, сейчас включится…

– Включится. И за тебя порадуется, – глянув на Ксению, злорадно ухмыльнулся Мохнатый. – Посмотрит на тебя и поймет, что ты в надежных руках. Поймет, что беспокоиться за тебя нечего. А значит, можно спокойно умереть.

– Что?

– Зачем тебе нужен этот неудачник? Тебе нужен я.

– Ты же обещал его не трогать!

– Да, но я не думал, что он придет за тобой. А он пришел. Днем сегодня приходил, ночью вот пришел… И дальше будет путаться под ногами. Избавляться от него надо.

– Не трогай его, ты, сволочь!

Мохнатый ударил ее без всякого замаха, сбоку, раскрытой ладонью по щеке. Ксения не смогла устоять на ногах и упала на Егора. Но тот даже не шелохнулся. Она попыталась его обнять, но сильные руки поставили ее на ноги. Мохнатый схватил Ксению за руку, затащил ее в комнату, швырнул на постель и закрыл за ней дверь.

Ну вот и все. Сейчас эта тварь убьет Егора, и ей не останется ничего другого, как ему подчиниться. Она ненавидит его, проклинает, но ей никуда от него не деться. Она у него в рабстве, и это будет продолжаться до тех пор, пока он не отправит ее вслед за Егором. Возражать она не будет.

…Голова раскалывалась от боли, перед глазами все плыло. Парень, которого Егор видел в бане, подавал ему воду; он жадно припадал к чашке, но напиться не мог. Мохнатый смотрел на него с хищной ухмылкой победителя.

Все-таки свиделся с ним Егор. Но, увы, все произошло совсем не так, как хотелось. Он должен был стать хозяином положения, а все вышло наоборот…

– Думал, ты умнее всех? – спросил Мохнатый.

Прыгнуть бы на него, впиться зубами в глотку, разгрызть адамово яблоко. Но такой возможности нет. И руки связаны, и ноги.

– Думал, что мы тебя не ждали? Ждали.

Егор и сам уже это понял. И даже оценил, как умело взяли его люди Мохнатого. Они угадали, откуда появится Егор, и устроили ему засаду. На улице было холодно, но парилка – прекрасное средство отогреться. Голову парни не мочили, потому что менялись друг с другом. Пока один отогревался в бане, другой караулил Егора на морозе. И подкараулил-таки…

– Как ты меня вычислил? – спросил Мохнатый.

– Ксения тебя вычислила. Ты из окна на нее смотрел, она это почувствовала. Не видела тебя, но почувствовала. Где она?

– У меня.

– В подвале?

– Да, там тепло. И уютно. Спасибо тебе, придурок. Но это уже я постарался. Ради Ксюхи. Она ради меня старается, я – ради нее, так и живем.

– Мразь ты! – раненым зверем взвыл Егор.

– Разозлить меня хочешь? Не советую. Значит, вычислил ты меня, да? И Городового позвал?..

– Он знает, что ты здесь.

– Ну и где он?

– Будет. Скоро будет. Мой тебе совет: уезжай отсюда.

– Уеду. Вместе с Ксюхой и уеду. Но вовсе не потому, что боюсь Городового… Нет его больше. Убили его. – Мохнатый хотел сказать это с небрежностью человека, для которого расправа над сильными врагами – привычное рутинное дело. Но губы помимо воли растянулись в торжествующей улыбке.

– Врешь.

– Ты посадил его вчера на поезд. Посадил, но сам остался здесь. А мой человек поехал с ним. Он его в тамбуре зарезал. Запомни, Мохнатый – это сила. Никто не может с ним справиться. А ты замахнулся. И получил…

– Чего ж ты тогда из Народовольска сдернул, если ты такой непобедимый?

Этот вопрос взбесил Мохнатого.

– Кто тебе сказал, что я сдернул? Городовой сказал? Я знаю, что он тебе напел. Но все это гон! Не было ничего такого!

Мохнатый вышел из комнаты, но через какое-то время вернулся с Ксенией. Она не хотела идти за ним, но он держал ее за руку и тянул за собой, как на буксире. И она шла, спотыкаясь на высоких каблуках. На Егора старалась не смотреть, стыдно ей. Унизительно и стыдно.

– Ты сам нарвался, придурок! – Мохнатый в исступлении ткнул пальцем в Егора. Потом потряс перед Ксенией пакетиком с порошком.

– Не хочу!

– Давай, припудри носик! Я разрешаю!

– Я сказала, не хочу!

– Ты не хочешь?! Кого ты лечишь?.. Давай заряжайся!

Он развернул перед ней пакетик, но Ксения выбила его из руки. Кокаин белой пылью разлетелся в воздухе.

– Вот ты как! Что ж, отработаешь…

Мохнатый схватил Ксению за голову, дернул ее вниз – и в этот миг вдруг взвыл от боли. Это Ксения коснулась его самого болезненного места. И не пальцами, а пилочкой для ногтей.

– Тварь!

Сначала Мохнатый в бешенстве ударил ее коленкой по лицу и только потом запрыгал на одной ноге, пытаясь остановить кровь.

– Гена, твою мать, пристрели эту суку! И этого козла тоже!

Боец Мохнатого достал пистолет и направил на Ксению. Раздался выстрел… и парень застонал от боли. Пистолет вывалился у него из руки, а сам он завалился на бок, хватаясь руками за простреленное плечо.

В комнату ворвался Городовой с пистолетом в руке. Он сбил с ног Мохнатого, уложил его лицом вниз и заломил руки за спину. Вторым бойцом Мохнатого занялись другие менты, которых вел за собой старший лейтенант Шилов…

Мохнатый смотрел на Богдана с ненавистью и вибрировал от беспомощной злобы. Только на этот раз ему не выкрутиться.

– Ты переиграл Курихина, я переиграл тебя. С Курихиным все хорошо, а ты в большой заднице, Бавыкин.

Стрельцова Богдан вычислил еще на вокзале, а перехватил в поезде, когда тот пытался ударить его ножом в спину. Более того, он сам спровоцировал парня – вышел в тамбур, зажег сигарету, а лицом повернулся к двери, как будто его интересовала пробегающая за окнами ночь.

Он обезоружил Стрельцова, устроил ему допрос в режиме жесткого прессинга, сломал, заставил позвонить Мохнатому. А сам повернул назад. По пути договорился с Шиловым, тот организовал группу захвата. Операция прошла как по маслу, и Мохнатый у него в руках.

– Да пошел ты знаешь куда… – с бессильной злобой прошипел бандит.

Ему в тюремной камере самое место, но пока его держат в больнице, под охраной. Потому что Ксения загнала ему пилочку для ногтей в одно интересное место. Врачи говорят, что угрозы для здоровья нет, но недельку-другую он должен провести в больнице. Так и будет. В ближайшее время его этапируют в Народовольск, там оформят в тюремный лазарет.

– Не посылай туда, куда не хочешь сходить сам. Или хочешь?

– Сука ты мусорская! – взревел Мохнатый. – Ненавижу!

– Скоро в Народовольске будешь. Угадай, что дальше?.. А дальше тюрьма… Мой тебе совет: вскрой себе вены или удавись. А то ведь жизни тебе не будет. Марат показания против тебя дал, судить тебя будут. Если до суда доживешь. Братва спуску тебе не даст. Ты общак у братвы увел. Крыса ты. Опущенная крыса. Тебя даже отдельная камера не спасет…

– Ничего, мусор, я тебя с того света достану!

– Зря пугаешь, Мохнатый. Никогда я тебя не боялся. И сейчас не боюсь.

– А ты бойся! Потому что я на все пойду, чтобы ты сдох!

– Лечиться тебе надо, Мохнатый, – усмехнулся Богдан. – Но боюсь, что невменяемым тебя не признают. Так что не будет тебе принудительного лечения. Да и жирно это для тебя…