Наталья Александрова - Логово скорпиона

Надежда мгновенно уловила, что мадам Зет боится, как бы Надежда не распустила язык.

Стало быть, хозяин многого не знает о ее делишках. Рита говорила, что во главе пресловутого агентства стоит женщина. Не она ли и есть мадам Зет? А что, такое утонченное злодейство могла придумать только женщина.

Обещать бедным женщинам любовь богатого красивого мужа, а вместо этого отбирать у них детей, а самих продавать в публичные дома…

Ну и стерва! Стало был, она хочет отвлечь внимание хозяина от них, а после Ирку, конечно, выпустят — побоятся связываться с французской подданной, а Надежду отправят в Россию и уж там-то с ней разберутся. Ирка отсюда не сможет ничего сделать, доказательств-то у нее никаких. Ну дети играют, с ними же хорошо обращаются…

Надежда так глубоко задумалась, что не заметила, что хозяин дома давно уже вещает что-то громким голосом:

— Вы пытаетесь стать на пути великого дела! Европейская раса на грани вымирания.

В Париже, в Лондоне, в Берлине цветные уже составляют большинство, а смешанные браки стали нормой. Еще сорок-пятьдесят лет, и в мире нельзя будет увидеть настоящего европейца!

— Ну мы-то с вами вряд ли столько протянем, — вставила Надежда, но граф не обратил на ее слова внимания.

— Я поставил перед собой задачу — восстановить европейскую расу. Отсюда, из этого поместья, выйдут они — новые люди новой Европы — чистые, закаленные, готовые к борьбе, не отягощенные жалкими предрассудками…

— Но позвольте… — Ирка совершенно ошарашенно смотрела на графа. — Вы это серьезно?

Забирать детей у родителей и воспитывать их в духе…

Надежда ткнула ее кулаком в бок и добавила:

— Один психопат в Германии уже пытался поставить такой эксперимент.

На этот раз хозяин расслышал ее слова и ответил:

— Адольф не добился успеха, потому что неверно поставил задачу. Он заставил европейцев сражаться друг с другом. Если бы он сумел объединить их и двинуть против представителей низших рас…

— Мосье, вам нужно лечиться! — хором проговорили подруги.

— Молчать! — заорал инвалид, лицо его перекосилось от ярости, глаза налились кровью. — Называть меня «господин граф»! Другие обращения запрещены! Повторное неверное обращение карается смертью!

— Господин граф, вы ненормальный, — констатировала Надежда.

Инвалид несколько успокоился и ответил:

— Все великие люди, все гении, опередившие свое время, казались современникам сумасшедшими. Вот, смотрите! — Он нажал еще какую-то кнопку на своем кресле, и вся задняя стена кабинета отъехала, открыв широкую террасу, с которой можно было видеть большую часть поместья.

Впрочем, Надежда уже разглядела в свое время с холма спортивные площадки и бассейны. Сейчас она увидела еще несколько площадок с искусственными препятствиями, рвами, наполненными водой, лестницами, макетами стен и домов, на которых тренировались едва различимые на большом расстоянии дети и подростки.

— Вот они! — с гордостью указал инвалид на эти маленькие фигурки. — Они еще дети, но многие взрослые могут позавидовать их силе и выносливости. И когда наступит время, они выйдут отсюда, как первые люди вышли из Эдема. Выйдут отсюда, чтобы завоевать мир!

— Вряд ли, — коротко возразила маньяку Надежда.

Хотя, казалось, граф слушает только самого себя, он услышал это скептическое замечание и, развернув к ней свое кресло, уставился на Надежду пронзительными голубыми глазами.

— Почему вы сомневаетесь? Как вы смеете сомневаться?

— Здравый смысл, — так же коротко ответила Надежда, выдержав ледяной взгляд.

— При чем здесь ваш идиотский здравый смысл?

Надежда поняла, что настал ее час.

— Не знаю, как обстояли дела раньше, — начала она, — вы ведь занимаетесь этим уже несколько лет, судя по возрасту старших детей.

Так вот, возможно, первых детей вам и удалось получить.., ну, полузаконным путем — фонд там какой-нибудь организовать по усыновлению или еще что-нибудь. Но в последние месяцы все изменилось. Эта дама, которую вы в лучших традициях фильмов о Джеймсе Бонде называете мадам Зет, поставляет вам детей из неблагополучных семей. В большинстве случаев отцы — или спившиеся бездельники, или вообще неизвестны. По собственному опыту — а я многолетний садовод-любитель, скажу вам, что из недоброкачественных семян, как их ни лелей, вырастут недоброкачественные растения, — да простится мне сравнение с живыми детьми! Как я понимаю, вы придаете генетике большое значение. Так вот — не кажется ли вам, что детей с такой генетической предрасположенностью трудно сделать властителями мира!

— Она врет! — завопила брюнетка, бросившись к Надежде. — Не слушайте ее!

— Герман! — крикнул господин граф, и в ту же секунду из дальнего угла террасы вылетело огромное темное тело.

Мадам Зет замерла на месте, и неудивительно: прямо перед ней остановился, тихо рыча, стокилограммовый черный дог.

— Герман, проследи за порядком! — негромко приказал хозяин и снова повернулся к Надежде.

— Я вас слушаю. Вы сказали, что мадам Зет привозит мне детей, чьи родители неизвестны.

— Ложь! — воскликнула брюнетка, стараясь не делать при этом резких движений. — Я приобретаю детей в приличных семьях, проверив отсутствие наследственных заболеваний, в том числе алкоголизма. Эти люди просто очень обеднели из-за кризиса российской экономики, и они отдают нам детей, чтобы спасти их от нищеты, а на те деньги, которые мы платим, растят других своих детей…

— Неужели вы ей верите? — спросила Надежда с сарказмом. — Ведь эта женщина органически неспособна говорить правду. Я знаю ее всего несколько минут, а уже поняла это!

И вы думаете, что у нас, в России, до сих пор крепостное право? Что можно продавать людей? Да какие родители, если они не окончательно опустились, согласятся отдать своего ребенка даже и за большие деньги? Все гораздо проще и страшнее. Там, в России, ваша мадам Зет предлагает одиноким женщинам с красивыми детьми подыскать обеспеченного мужа в Европе. Все очень просто — если похитить одного ребенка, то нужно фальшивые документы оформлять, чтобы его в Европу вывезти, а тут — сами мамаши своих детей привозят! У властей никаких подозрений. Думаю, что те деньги, которые она якобы платит за детей, ваша мадам просто присваивает, а платит только за билеты на самолет, да и то в один конец. Здесь она отдает детей вам, а куда она девает женщин — спросите у нее самой. Может, продает их на Ближний Восток, а некоторых и просто убивает… Пока вы тут в своем нацистском инкубаторе создаете «человека будущего», эта бандерша за вашей спиной наладила торговлю живым товаром!

— Ложь! — снова завопила мадам Зет.

— Повторяетесь, дорогая! — ответила Надежда и снова повернулась к хозяину:

— Чтобы проверить мои слова, вам достаточно снять трубку и узнать, прибыла ли позавчера рейсом из Петербурга в аэропорт Шарль де Голль Анна Шипова с сыном Никитой пяти лет. Этого ребенка только что доставили сюда, а мать в Антибе погрузили на катер… Я прекрасно понимаю, почему для пополнения вашего питомника вы используете детей из России. Попробовали бы вы хоть одного ребенка раздобыть в благополучной Европе! Какой бы тут шум поднялся! Ваше имение разнесли бы по кирпичику. Но учтите, творец нового человека, что этими делишками уже заинтересовался Интерпол. Думаю, что к этому часу сообщников мадам Зет уже взяли с поличным, Анну Шипову освободили, и она захочет найти своего сына. Так что эта крутая дамочка и вас подведет под монастырь.

Мадам Зет стояла, боясь пошевелиться, поскольку Герман при всяком ее движении демонстрировал огромные белые клыки. В глазах злодейки была такая ненависть, что если бы взгляд мог убивать, Надежда не протянула бы и нескольких секунд.

— Вот как, — задумчиво протянул господин граф, — вы очень подвели меня, дорогая. Мне казалось, что я разбираюсь в людях… Что ж, приходится признать свою ошибку.

Он включил мотор кресла, подъехал вплотную к мадам Зет, посмотрел ей в глаза и сказал:

— Дайте мне руку, дорогая, я хочу с вами проститься.

Теперь лицо брюнетки было искажено не ненавистью, а страхом. Она протянула хозяину дрожащую руку, он взял ее запястье. Только сейчас Надежда заметила, что на руках господина графа надеты черные кожаные перчатки.

Мадам Зет попыталась выдернуть руку, но хозяин сжал ее кисть, как в тисках. Глаза злодейки округлились, она истошно вскрикнула. На ее руке шевелилось что-то темное и страшное…

Господин граф выпустил руку женщины, взял двумя пальцами скорпиона, сделавшего свое дело, и, подъехав к аквариуму, выпустил его к собратьям.

Мадам Зет неподвижно стояла посреди комнаты, поднеся ужаленную руку к лицу и глядя на нее опустошенными неживыми глазами. Затем она зашаталась и упала, крича и корчась от невыносимой боли. Господин граф равнодушно смотрел на ее мучения. Переведя взгляд на Надежду, он сказал: