Кирилл Казанцев - Народная диверсия

Даша вскинула на него свои испуганные огромные глаза:

– Ты же сказал, что Богоборцева посадили. Я подумала, что теперь некому будет освобождать дедулю, и пошла к Чиндяйкину попросить, чтобы он приказал его освободить...

– И что?

Даша всхлипнула.

– Я сказала, кто я и зачем пришла. Он меня сразу узнал и сказал, что освободит дедулю, если я пойду с ним в какую-то комнату отдыха... Там в стене такая дверь была... А в комнате был диван и столик маленький такой, там еще бутылка с вином стояла. Чиндяйкин сказал, чтобы я выпила, а я отказалась. Говорю: ну, теперь дедушку освободите? Он засмеялся и вдруг набросился на меня...

– Мразь!.. – вырвалось у Владимира. – Поехали в больницу!

Он взял ее за руку. Даша начала вырывать руку, заплакала еще сильнее.

– Нет, я никуда не поеду! Оставь меня...

– Нам надо в больницу... А потом в полицию. Мы его посадим...

– Я никуда не поеду! – твердила она, как заклинание. – Никуда не поеду!

– Даша!.. Впрочем, в больницу, наверное, уже нет смысла ехать, ты же искупалась... Даже трусики постирала... Все доказательства смыты.

– Володя, ты никому не говори, ладно? Пожалуйста, не говори!

– Даша! Ты не о том думаешь. Его надо посадить, он же преступник, насильник... Мало того, что ворюга, так еще и...

– Я не вынесу такого позора! – продолжала плакать девушка.

– При чем здесь позор?! Какой, к черту, позор, о чем ты? Это не позор... ты же не виновата! Это ему позор, насильнику, а ты – жертва, и закон должен тебя защитить, а его наказать...

– Нет, Володя, умоляю: не говори никому!

Она все еще всхлипывала. Он обхватил голову руками, ерошил свои волосы, скрипел зубами, но не находил слов, чтобы убедить девушку поехать в больницу. Дура, подумал он, сама потом будет жалеть. А этому уроду опять повезло...

– Хорошо, как скажешь. В конце концов, это твое дело. Закройся, я ухожу...

Он вышел на крыльцо, достал сигареты. Когда за ним хлопнула калитка, он слышал, как Даша задвинула щеколду...

Володя встал рано утром, выпил кружку парного молока, принесенную ему Татьяной Семеновной. Он обещал сегодня помочь Арсению Матвеевичу доделать баню.

За утренним чаем хозяин спросил:

– Как там Дашутка?

– Ничего. Все нормально.

В это время зазвонил его мобильный. Володя включил его. Это оказался адвокат Станислав.

– Владимир? У меня для вас новость: вашего дедушку сегодня выпускают.

– Наконец-то! Спасибо вам...

– Думаю, его надо бы встретить. Как он будет добираться до своего хутора?

– Да, я встречу его и привезу домой. Еще раз вам спасибо... А как дела у нашего общего знакомого?

– У Богоборцева? Ну, вы многого от меня хотите! За деда сначала порадуйтесь. А с Валерием, боюсь, будет сложнее...

– Что ему вменяется?

– Много чего... Статья 137 – незаконный сбор данных о каком-либо лице...

– Что? Есть такая статья?

– Есть.

– Ну, хоть пожизненное не дадут?

– За это – нет. Но ему вменяется еще кое-что. Подготовка к покушению на госслужащего.

– Ну, дурдом!..

Владимир убрал телефон в карман и поднялся.

– Сейчас я вашего Егорыча привезу, – сказал он Угорцевым и вышел.

Он ехал по дороге в город и рассуждал про себя. Дашу изнасиловали. Кто должен за нее отомстить? По-хорошему, Кирилл. Все-таки он ее жених... Но Кирилл не должен узнать об этом, он может бросить ее. Черт, вот еще придумал себе, что девушка должна быть девственницей! Тогда в пятый класс надо идти искать себе невесту. Но это его дело, в конце концов. Итак, Кирилл за Дашу мстить не будет. Егорыч тоже: слишком стар для этого. Выходит, остается он, Владимир.

Егорыч вышел за ворота СИЗО, за ним закрыли большую железную дверь. Владимир подошел к старику и посмотрел на него внимательно. Какой-то он постаревший, и цвет лица у него серый.

– Фома Егорыч, вы как себя чувствуете? Может, вас в больницу отвезти?

– Зачем?

– Что-то выглядите вы не очень...

– Нет, вези меня домой, к внучке. Соскучился я. Вот сейчас увижу ее, и вся хворь пройдет...

Ага, пройдет! Владимир отвел взгляд.

– Ну, что ж, садитесь в машину, поедем к внучке...

Два дня Владимир жил у себя дома и с утра до вечера ломал голову, как отомстить Чиндяйкину. Он вдруг подумал, что у Лиды кончается отпуск и она вот-вот приедет и снова будет пилить его. В общем-то, отпуск кончался и у него, но Володин отпуск был больше, чем у его подруги.

На третий день утром ему неожиданно позвонил Угорцев старший, голос у него был взволнованным:

– Володя, у нас беда.

– Что еще?

– Егорыча только что «Скорая» забрала в больницу, с сердцем у него плохо. Даша поехала с ним.

– А куда его повезли?

– Сказали, в город, в какую-то сердечную больницу.

Владимир посмотрел на часы. Сколько до города будет ехать машина «Скорой помощи»? Пожалуй, ему тоже можно туда отправляться: пока доберешься с пробками...

В приемном покое он сразу увидел Дашу. Она сидела на стуле в уголке и тихо плакала. Он подошел к ней и молча сел рядом. Она подняла на него глаза и начала говорить:

– Это я виновата... Дедуля увидел у меня синяки и обо всем догадался... А потом ему стало плохо с сердцем, он упал...

Владимир обнял ее за плечи, притянул к себе, погладил по голове.

– Ну, все, тихо, тихо... Здесь врачи, Егорыча твоего вылечат...

Они сидели так долго, наверное, с полчаса, пока какая-то женщина в белом халате не крикнула:

– Кто с Кучуповым приехал? Родственники есть?

– Я! – Даша вскочила. – Я с Кучуповым...

– Пройдите вот в эту палату, попрощайтесь с дедушкой.

– А чего прощаться? Я завтра к нему опять приду.

– О господи! – вздохнула женщина. –Отходитон, понимаете?

– Как отходит? Умирает?!

– Ну да...

Даша зашла в палату и бросилась к кровати дедушки:

– Дедуля, родненький, не умирай! Как я без тебя буду одна?

Старик только погладил ее руку, лежащую у него на груди, на большее у него, наверное, не хватило сил.

– Дедуля! Ты меня слышишь?

Старик медленно повернул голову и посмотрел на внучку. По его морщинистой щеке текла слеза.

– Что ты молчишь, дедуля? Скажи мне хоть что-нибудь!

Старик закрыл глаза и выдохнул. Выдох получился долгим, шумным. Его рука безжизненно упала на кровать, все тело обмякло.

– Девочка, ты иди, иди. Посиди пока в коридоре. – Дарью подняла за плечи медсестра.

– А как же дедушка? Он уснул?

– Уснул, уснул... – Женщина отвернула лицо.

– А когда он проснется? – спросила Даша уже в дверях.

– Я тебе потом скажу, милая... Ты иди...

Дома Владимира ждал сюрприз. Едва он переступил порог, как увидел в прихожей вышедшую ему навстречу Лиду. Она была в ярком сарафане, загоревшая, с кулоном на груди в виде ракушки. На полу в прихожей стояли дорожная сумка и большой пакет.

– Строгов!

– Лида... Приехала...

– А ты что так вяло встречаешь меня, почему такой замученный вид?

Владимир разулся, прошел в комнату и устало шлепнулся на диван.

– А почему ты не отвечала на мои звонки?

– Я хотела проучить тебя, Строгов! Чтобы знал, как...

– Слушай, подруга! Так никто не делает. Я переживал за тебя, я волновался...

– Ах, волновался?! А я не волновалась, что отпуск проходит, а мы сидим в городе, как дураки? Вернее, я сижу, а ты где-то там мотаешься, неизвестно где...

– Лида, ты прекрасно знала, где я был и по каким делам.

– Ничего я не знала и знать не хочу! Надоело все, Строгов, понимаешь, надоело! Я хочу нормально жить, жить с тобой, замуж за тебя хочу... Детей... А ты какой-то... ненормальный!

– От ненормальной слышу!

Лида посмотрела на Владимира с укором:

– Я думала, что я приеду и ты обрадуешься! Думала: ты соскучился... А ты... ты... даже не обрадовался, не бросился ко мне!

– Лида, извини, но тут такое дело... У одной девушки беда: у нее умер дедушка – вот только что, и она теперь осталась сиротой. У нее совсем-совсем никого нет. Я теперь просто не могу ее оставить, не имею права, слышишь? Она совсем одна, на всем белом свете. И у нее горе...

– Ты что, теперь всех сирот будешь подбирать и в дом приводить? Ты совсем дурак, Строгов? Вон их сколько по детским домам! Ну, иди, усынови-удочери их всех, раз такой добрый!

– Нет, подожди, Лида, здесь совсем другое... С этой девочкой меня свела судьба...

– Ах, судьба! А как же я? Строгов, я думала, что я – твоя судьба. Что мы поженимся, что будет у нас семья, дети... Или я для тебя недостаточно красива?

– Лида! При чем здесь красота? Да, ты красивая девушка, но пойми: в мире есть вещи поважнее...

– Ах, поважнее? И что именно? Помогать всем, кто попал в беду?

– Ну, не всем, не преувеличивай. Это просто физически невозможно... А вот тем, кто волею случая оказался рядом и мимо кого не можешь пройти... Это называется сострадание.