Андрей Анисимов - Призрак с Вороньего холма. Дружба бандита

— Кого там черти несут. — Проворчал Борис Григорьевич.

— Иди, посмотри. — Предложила жена.

— Я уйду, а ты в мои карты полезешь…

— Так возьми их с собой.

Супруг вздохнул и, прихватив свои карты, отправился в прихожую:

— Кто там?

— Извините, мы соседи сверху. У нас потоп. К вам вода не просочилась?

Мурзиковы совсем недавно побелили потолки, и потопа боялись почти так же, как и воровства. В ином случае Борис Григорьевич никогда бы так неосмотрительно постороннему дверь не открыл, а тут оплошал. Перед ним предстали трое громил в масках, с мешками в руках. Мурзиков выронил карты и хотел захлопнуть дверь. Но громилы его отпихнули и захлопнули дверь сами. Хозяин продолжал пятиться, пока не очутился в комнате. Громила, отпихнувший хозяина, аккуратно поднял карты. Клавдия Валентиновна хотела уже поторопить супруга, но, взглянув в сторону двери, побледнела, и едва не упала в обморок.

— Граждане, без паники. — Сообщил один из «грабителей», подбросив поднятые с полу карты на стол: — Садитесь и сидите, как сидели. Начнете кричать или оказывать сопротивление, убьем. Посидите тихо, все будет в ажуре.

— У нас нет денег. — Промямлил Мурзиков, тяжело опускаясь на стул.

— А нам ничего и не надо. — Ответил другой громила, выкладывая из заплечного мешка три автомата Калашникова и боекомплекты к ним. Двое других тут же отправились на балкон. У них с собой оказались толстые веревки. Закончив возню на балконе, оба вернулись в комнату. Один из них уселся за стол:

— Вижу, в дурачка балуетесь. Мы тоже любим в картишки. Впятером, каждый за себя. Ну, кто сдает?

Обалдевшие хозяева, как сомнамбулы, собрали колоду, и Клавдия Валентиновна трясущимися руками начала раздавать карты.

Рублик ехал в Москву, нарушая все правила дорожного движения. Обгоняя грузовики, он вылетал на встречную полосу, заставляя водителей во избежание лобового удара шарахаться на обочину. Два раза его останавливали за превышение скорости. Нарушитель доставал из кармана сотню и катил дальше. Рублик спешил встретиться с боссом и выложить ему чудеса, творимые Макой в отсутствие хозяина. Шестерку Кащеева трудно было назвать Спинозой, но и его скромный интеллект подал сигнал тревоги. Вместо того чтобы охранять добро Кащеева, Мака спровадила всю охрану, оставив двери магазинов и кабака открытыми. И хоть в ночь, когда кооператив остался без охраны, как будто ничего не произошло, сам факт такой безответственности банду поверг в шок. Или Мака рехнулась, или, что еще хуже, продала хозяина. Рублик был уверен, чем быстрее он доложит боссу о случившемся, тем скорее Кащеев разберется со своей подругой. Он втайне надеялся занять место Маки и получить на время отсутствия хозяина власть над бандой. Рублик понимал, что на роль правой руки Кащеева после гибели Бакса и ареста Чирика первый претендент он. К Москве он подлетел к восьми вечера. В город заезжать не стал, а поехал по Кольцевой и попал в пробку. Автомагистраль расширяли, и местами движение замирало надолго. Время, что Рублик выиграл, гонясь по шоссе до Москвы, теперь теряло всякий смысл. На Боровское шоссе он свернул уже в темноте. Солнцево находилось за пределами кольцевой автодороги. Москва понемногу выползала в область, и новый Солнцевский микрорайон шагнул за ее пределы одним из первых. Кроме прямого проспекта, огромного автомобильного рынка и соседства с городком писателей Переделкино, Солнцево славилось своей братвой. Местные бандиты наводил страх не только на столицу, но захватывали под себя и другие города. В солнцевской группировке у Кащеева имелся влиятельный дружок Алехан Казиев. Он помог купить коллеге из провинции кооперативную квартиру и всячески его опекал. Адрес этой квартиры знали немногие. Из глуховских раньше адрес имел Бакс, затем Чирик, а перед отъездом Кащеев сообщил его и Рублику. Тот поклялся воровской клятвой, что никому логово босса не выдаст, но слово не сдержал. Мака напоила его, затащила в койку, и он не устоял. Похвалился, что Кащеев ему доверил свою тайну. Но признаваться в этом он, естественно, боссу не собирался, и был уверен, что Мака, по понятным соображениям, его не выдаст. Квартал белых панельных башен окружал хвойный лес. Рублик понял, что дом Кащеева крайний. Он поставил машину напротив подъезда, вышел, и с удовольствием разогнул спину. Хоть Рублик считал себя отменным водителем, семь часов напряженной езды его вымотали. Теперь он мог расслабиться. Если Кащеев в хорошем расположении, есть надежда выпить и закусить, а может быть даже и развлечься с девочками. Но надеждам бандита осуществиться было не суждено. Получив удар рукояткой пистолета по голове, мечтатель отключился и не чувствовал, как его запихнули в багажник собственной машины.

Голенев убрал пистолет в карман. Хорьков отобранными у бандита ключами запер машину, и они вдвоем вошли в подъезд. На двенадцатый этаж поднялись на лифте. Хорьков забрался на полпролета выше. Голенев позвонил в дверь и стукнул два раза кулаком. Открыл здоровенный, бритый наголо, мужик.

— Тебе кого?

— Кащея. — Голенев держал правую руку в кармане, сжимая рукоятку Макаров.

— А я Алехан Казиев. Может, слыхал?

— Не довелось.

— Вот и познакомимся. Заходи, гостем будешь.

Олег шагнул в прихожую и почувствовал, как ему к спине приставили пистолет.

— Руки на голову. — Скомандовал Казиев.

Голенев ударил его ногой в пах, и в этот же момент сам получил удар по голове.

Пришел в себя от пронзительной боли. Олег сидел на маленькой кухне, положив руки на стол ладонями вниз. Обе кисти были прибиты гвоздями к столешнице. Между ними лежал его Макаров. Напротив восседал Кащеев.

— Нашел меня, падла. Кто заложил?

— Сам догадался…

— Догадливый.

— Не жалуюсь.

— Или сдохнешь, или назовешь имя? — Кащеев наклонился к самому лицо Голенева и заглянул ему в глаза. Бывший афганец в первый раз увидел глаза настоящего Кащеева. Раньше он притворялся человеком, сейчас это был даже не зверь, это была злобная мразь, получавшая наслаждение от боли человека, оказавшегося в его власти.

Олег откинул голову, собрал все силы, ударил подонка лбом по лицу и потерял сознание. Он не слышал ни звона разбитого стекла, ни трех коротких очередей автоматов Калашникова, ни стонов умирающих бандитов. Очнулся в микроавтобусе.

— Больно? — Спросил Скворцов. Олег сначала не понял вопроса. Сергей повторил: — Руки болят?

Голенев посмотрел на свои руки, увидел, что они в бинтах и все вспомнил:

— Где Кащей?

— Сзади, за сиденьями.

— Живой?

— Какой там. Ты из него своей башкой дух вышиб. Тащим за собой, как ты просил. А второй жив. Там, в багажнике. Хорьков за нами на его машине пилит.

— Это хорошо. Он нам пригодится.

— Зачем?

— Проведет к подружке Кащеева.

— Запал на девку?

— Не в этом дело. Я ей слово дал.

— Ну, ну…

— Как проникли в квартиру?

— Через балкон, с верхнего этажа.

— Ушли тихо?

— Без проблем. Москвичи народ не очень любопытный. Услышали пальбу, двери на все замки защелкнули. Ни один жилец не высунулся.

— А эти, в верхней квартире, от страха не померли?

— Нет, живы. Дамочка, пока меня Хорьков от карт не оторвал, дураком оставить успела.

— Больно. — Поморщился Голенев.

— Все-таки болят руки?

— Причем тут руки? Башка раскалывается. Я же не привык лбом бандитов убивать.

— Лобик у тебя, капитан, крепкий. — Усмехнулся Скворцов: — Иной баран позавидует.

Голенев хотел поставить майора на место, но промолчал, потер лоб и уснул. Небо на востоке начинало светлеть, а до Глухова им оставалось еще два часа езды.

Маке снились кошмары. Во сне Рублик ее выдал Кащееву. И возлюбленный стоит над ней с косой в руках. Она проснулась в холодном поту. В щель, через плотную штору спальни бил яркий солнечный луч. Мака натянула простыню на голову и попыталась заснуть снова. Но образ приснившегося бандита ее не отпускал. Ей стало страшно. Зачем она затеяла мужскую игру. Если ради денег, то на тряпки и вкусную еду всегда найдется мужик, которого она охмурит. А очень много денег ей и не нужно. Тогда зачем? Мака не могла точно ответить себе на этот вопрос. Она хотела не денег, а власти. Ей необходимо было отыграться за те унижения, что она перенесла за свою беспутную жизнь. Маке исполнилось двадцать семь лет. Из них одиннадцать она провела вне дома. Отца своего Мака никогда не знала. Она не была уверена, что и мама знает, от кого ее родила. Когда Маке исполнилось тринадцать, мама в очередной раз вышла замуж. Отчим сначала не обращал на нее внимания, а в четырнадцать лет она сама его соблазнила. В юной Маке проснулась женщина, и ей понадобился сексуальный партнер. Многие девочки рано проявляют свою женскую суть, но это выражается в подсознательном кокетстве, чрезмерной чувствительности и сладком томлении. У Маки же все проходило проще и понятнее. Она хотела мужика, и она его получила. Мать их застукала, и Мака после жуткого скандала ушла из дома. С тех пор она мать не видела. Для того чтобы выжить хорошенькой юной девочке, не слишком обремененной нравственными барьерами, надо научиться правильно выбирать кавалеров. Мака и выбирала. Она жила с солидными обеспеченными мужиками, и те воспринимали ее как свою вещь, игрушку для удовольствия. Мака терпела, но постепенно в ней рос протест. Кащеев ей понравился с первого взгляда. Она любила сильных, властных мужчин. Но он постоянно унижал ее, давая понять, что сама по себе она обыкновенная шлюха. Он держит ее при себе из жалости и в любой момент может выбросить, как собачонку. И Мака его возненавидела. Поэтому и изменяла ему с кем придется, чтобы напакостить. Мелко мстила и ждала случая. И теперь, когда случай подвернулся, испугалась. Справится ли она с ролью хозяйки большого криминального дела. Мака знала, что процветание кащеевского кооператива зависит не столько от коммерческого таланта руководителя, сколько от страха конкурентов. Кащеев не только зарабатывал, он собирал дань. И для этого прикармливал целую банду головорезов. Сможет ли она держать в руках столько уголовников?