Андрей Молчанов - Канарский вариант

К вечеру причины таинственного бегства Фиры Моисеевны прояснились: на виллу, где мы подсчитывали убытки по инвентарной ведомости, пожаловала благообразная супружеская пара пожилых англичан, осведомившихся, где находится бывшая хозяйка проданного им дома.

Я, моментально уяснив уже знакомую схему мошенничества, предъявил гостям документы, свидетельствующие о моем праве на владение вторым этажом строения, попутно поведав им о склонностях госпожи Лунц к определенного рода манипуляциям с недвижимостью.

Побелевший англичанин, потеряв на лестнице сетчатую шляпу, обеспечивающую прекрасную вентиляцию его мигом взопревшей лысины, кинулся в полицейский участок, но, когда слуги закона прибыли на виллу, мы уже давали необходимые пояснения хмуро выслушивающему их толстому усатому германцу, держащему в руках какие-то липовые «папиры» и недоуменно на них таращившемуся.

Объяснив полицейским сложившуюся ситуацию, я предложил начавшим излишне горячиться потерпевшим повременить со вспыхнувшими между ними спорами о вхождении в права владения первым этажом виллы, поскольку пребывал в уверенности, что в наше отсутствие Фира времени зря не теряла, действуя с колоссальной продуктивностью. И не ошибся: утром состав одураченного интернационала пополнили венгры, поляки и чехи.

Я любезно раздавал всем новоприбывшим предусмотрительно заимствованные у полицейского чиновника карточки из стремительно иссякающей пачки - с адресом и телефоном учреждения, должного ответить на вопросы, клокотавшие в грудных клетках претендентов на домик у теплого океана, едва ли, замечу, способного вместить всю массу соискателей.

Полицейские, в свою очередь, сокрушенно замечали оболваненным господам, что уж если Россия как таковая - государство с ограниченной ответственностью, то чего изволите ожидать от его отдельных граждан?

Джованни Оселли, оценив маневр старой аферистки, зашелся в жизнерадостном гоготе, высказав предположение, что отныне, кочуя с частой сменой галсов по весям курортных побережий Мирового океана и постоянно обогащая свой опыт, Фира Моисеевна в итоге сподобится впарить и бесплатную камеру в исправительном заведении, коли ее угораздит в ней прописаться.

Оселли привез мощнейшую, по его словам, взрывчатку, на вид представлявшую собой бежевые ровные брусочки, похожие на выцветшие шоколадные батончики.

Умелец Сергей, уважительно отозвавшись о качестве предоставленного материала, хорошо ему знакомого, тут же принялся за дело, герметизируя бруски в прочных пластиковых коробках из-под видеокассет.

И наконец наступил тот решающий миг, когда я уместил заряд на кремальере задраенной перегородки, скрывающей предполагаемые золотые запасы Третьего рейха.

Страшась детонации боеприпасов, валявшихся в центропосте, мы предусмотрительно заякорили катера на самом краю банки, однако опасения оказались напрасны: от взрыва на поверхности воды появилось лишь очерченное мелкой рябью пятнышко.

На последующее погружение пошли трое: Вова, я и чернобородый Рональд, поневоле обязанный проконтролировать финальную стадию наших изысканий на таинственной субмарине.

Орудуя монтировками, мы раздраили безжалостно изуродованную современной террористической взрывчаткой переборку.

Затем, заинтересованно скучившись в узком пространстве у заветного сортира, узрели в прожекторном сиянии фонарей четыре стоявших друг на друге ящика…

Я коснулся их зеленых, осклизлых боков из воистину мореного дерева, припомнив нашу компанию у камина в подмосковных Люберцах, обсуждавшую несбыточные, как тогда казалось, планы по поднятию этих сундуков из недр Атлантики…

Но насладиться сентиментальным ощущением достижения невероятной цели мне помешал Вова, бесцеремонным толчком в бок призвавший к активному действию.

Ухватившись за ржавые петли боковых ручек, стянули на пол верхний ящик. Даже под водой была ощутима его волнующая тяжесть.

Вова подцепил язычком монтировки крышку, но она не поддалась, металл лишь выкрошил из бортика деревянный обмылок.

Чернобородый, тронув моего нетерпеливого братца за плечо, указал ему на личину запора в ящике, а после ткнул пальцем в сторону выхода.

Мы, выразив бодрым похрюкиванием в загубники свое полнейшее согласие с приказом, подхватили сундук, чья буксировка в узком коридорном проходе оказалась задачей весьма многотрудной и каверзной.

Замешкавшись у перископной стойки, я снова обратил взор на странные боеприпасы и два пустых ящика - идентичных тем, что в данный момент нами выволакивались из субмарины.

На них многозначительно кивнул и Владимир, также осознавший, что, вероятно, мы поднимаем наверх опасный и бесполезный груз…

Подобная гипотеза, конечно, не окрыляла.

Попутно я отметил, что на пушистых от ила гильзах не угадывалось окружностей капсюлей, как у патронов для мелкашки.

Мои сомнения относительно содержимого ящиков Рональд воспринял с естественным унынием и опаской, тут же принявшись связываться по рации с Оселли.

Однако приказ, поступивший от итальянцев, был краток и бессердечен: сундуки поднять, вскрытие произвести на берегу.

Оставалось исполнить предписанное, тем более что синоптики обещали скорый шторм, и благодушием временно утихомирившейся стихии следовало продуктивно воспользоваться.

Потребовалось три погружения, прежде чем ящики были подняты и аккуратно сгружены на Васином, естественно, катере.

Все ценные указания осмотрительный Рональд давал нашей команде по мегафону, с беззастенчивой трусостью отдалившись на значительное расстояние от просевшего под тяжестью взрывоопасных реликвий носителя.

Из швов ящиков сочилась бурая гнилая водица.

Тяжесть принятого на борт груза была значительной, однако явно и печально не соответствующей по габаритам контейнеров весу золота.

Реальным трофеем стал найденный мной на центропосте рыцарский фашистский крест с мечами и дубовыми листьями, изрядно траченный водой.

По уверениям папани, крест принадлежал капитану погибшего крейсера.

Братья Оселли, своеобразно оценившие нашу дисциплинированность и лояльность, преподнесли нам сюрприз в виде упреждающего какие-либо отклонения от договоренности мощнейшего полицейского катера, чья избыточная сила движков несла его стремительный корпус как подпрыгивающую на волнах косатку, грозно мчавшуюся наперерез нашей глубоко просевшей в воду посудине.

С полицейского коррумпированного катера последовало распоряжение на ломаном английском, из которого следовало, что нам предстоит двигаться к рыбацкому поселку в качестве головного судна, а конвой полиции и чернобородого будет ориентироваться в своем движении с помощью сильного бинокля на наш кильватер.

Чернобородый Рональд прокаркал в осипший мегафон о необходимости продвижения к берегу на слабом ходу, исключающем тряску сундуков с заключенным в них вероятным несчастьем и горем.

Вася, обреченно крякнув, пустил движок.

По дороге к берегу мы не сказали друг другу ни слова, одинаково преисполненные черного пессимизма к содержанию замшелых сундуков.

Кульминационный момент раздела добычи, таивший в себе по всем, так сказать, канонам жанра каверзы всевозможных столкновений с партнерами-оппонентами, представлялся нам, пусть и лишенным дара ясновидения, весьма далеким от всякого рода романтических изысков.

Нарушивший договоренность с итальянцами Сергей хотя и проверил наличие патрона в стволе своего красивого «глока», однако поступок такого рода являлся всего лишь данью привычке, и, судя по выражению физиономии бывшего контрразведчика, он глубоко и справедливо сомневался в сегодняшней востребованности огнестрельного изделия австрийских оружейников.

По пути к берегу Вова, орудуя ножом, усердно пытался расковырять прикипевшую к краям стенок крышку ящика, что оказалось занятием безуспешным.

На берегу капкан захлопнулся: на причале толклась представительная делегация боевой дружины братьев Оселли, также почтивших нас своим присутствием в круге подчиненных им лиц итальянской национальности.

Встреча нашего экипажа стервятниками мафиозной структуры под мглистым небом, несущим в себе предтечу близкой грозы, - отличалась настороженной, сухой деловитостью. А так хотелось солнца, шумной толпы, духового оркестра, мелькания женских платочков и чепчиков, щедрой пены шампанского…

– Едем на мельницу? - спросил я.

– Нет, - качнул головой Джованни. - Незачем привлекать внимание местных жителей. Пойдут толки. - Он указал на стоящие у пирса микроавтобусы. - Давайте ко мне домой. Там в подвале все и откроем.

Возражать не приходилось: количественный перевес в силе складывался в пользу хитрого макаронника, тепло прощавшегося с продажными полицейскими.