Чак Хастмайр - Дом восходящего солнца

– Скажи мне, тебя не раздражает, что Джимми Лагранж все еще коп?

Лэндри сделал глоток из своего стакана и спросил:

– А тебя?

– Может быть.

– Ну и меня тоже. Может быть.

– Ты сказал, у него неприкосновенность.

Лэндри кивнул.

– Что это за неприкосновенность? – спросил Рэй.

– Все, в чем он признался, записано на бумаге. И его нельзя притянуть ни по одному пункту из списка. А список там длинный.

– Неплохая сделка.

– Он признался даже в более ранних проступках. Почему бы и нет. Если федералы говорят тебе, что не станут возбуждать дело, что бы ты им ни сообщил, в твоих интересах вспомнить побольше.

Рэй отхлебнул виски.

– Как насчет убийства? Оно тоже входит в список. Лэндри вытаращил глаза.

– Нет. Про убийство речи не было.

– Он задушил девушку в мотеле «Роуз». Лэндри немного помолчал, разглядывая ряд разноцветных бутылок над барной стойкой.

– Похоже, это его любимое местечко. Рэй кивнул:

– Мне приходилось вытаскивать его оттуда пару раз.

– Когда это случилось?

– За два года до моего ареста. Лэндри отпил воды с лимоном.

– Откуда ты знаешь?

– Джимми мне рассказал.

– Это было семь лет назад. Без тела нет дела.

– Я знаю, где ее тело.

– Что?

– Кладбище Сент-Луис номер три. Лэндри нахмурился:

– Ты полагаешь, что судья разрешит нам провести эксгумацию только на основании твоих слов?

– Она не была похоронена официально.

– Слушаю тебя внимательно.

– Ее тело похоронено в склепе семьи Андервуд. Но сама она не Андервуд.

– Объясни.

Рэй глотнул еще и почувствовал, как виски согревает ему горло.

– Это как раз за полицейским участком третьего округа…

– Я знаю, где находится кладбище Сент-Луис номер три, – нетерпеливо перебил его Лэндри.

– Я имею в виду могилу. Гробница Андервудов как раз позади участка. Прямо за изгородью. Позади стоянки.

– Лагранж так точно описал тебе, где он спрятал тело?

Рэй залпом прикончил виски. Придется рассказать всю правду. Иначе дело не пойдет.

– Нет, – ответил он. – Я сам помогал его закапывать.

Лэндри отодвинул свой стакан и выпрямился.

– Тогда я вынужден буду заявить о тебе.

Рэй наклонился к нему поближе.

– Чего ты хочешь, Карл? – резко спросил он. – Что тебе больше нравится? Бывший коп, который разгуливает на свободе, хотя признался в соучастии, или коп, состоящий на службе, хотя он задушил девочку-подростка?

Лэндри покачал головой:

– Укрывательство преступления. Это является неисполнением обязанностей, возложенных на тебя судом при условном освобождении.

Прямо в точку, книжный червь. Законник хренов.

– Я могу ее откопать, – сказал Лэндри. – Лагранж расколется за десять минут. И может быть, свалит все на тебя. Он так уже делал.

– Эта сделка, которую Джимми заключил с федералами. Она ведь торчит у тебя, как гвоздь в заднице, правда, Карл? Ты вынужден был сидеть и смотреть, как твой отец идет в тюрьму. В то время как кусок дерьма Джимми Лагранж остался на свободе. И даже с работы не вылетел.

Лэндри покраснел, схватил Рэя за воротник и притянул к себе.

– Мой отец и все, что его касается, – не твоего сраного ума дело. – Капелька слюны сорвалась с его губ и попала Рэю в лицо. – Ты подонок, и я не собираюсь с тобой ни о чем торговаться.

Значит, детектив Лэндри не такой уж и правильный. У него тоже есть темная сторона. И если ее коснуться, он тоже себя не контролирует.

Рэй оттолкнул Лэндри от себя.

– После того как Лагранж убил девчонку, он в панике позвонил мне, и я помог ему избавиться от тела.

– Значит, ты признаешься, что был соучастником преступления?

Рэй кивнул.

– Но только срок давности при соучастии в преступлении – семь лет.

Лэндри сжал губы так, что они превратились в нитку.

– Ты ничего не можешь с собой поделать, да?

– Что я должен с собой делать?

– Ты такой правильный. Такой несгибаемый. Непонятно, как ты ботинки надеваешь.

– Закон – это закон, Шейн. Его нельзя вывернуть так, чтобы тебе было удобнее жить.

– Дерьмо какое. Работа в полиции – это всегда грязное дело. Иногда приходится смотреть и в другую сторону.

– Я так не работаю.

– Как насчет сделки, которую вы заключили с Лагранжем?

– Это было не мое решение.

– Но ты же с ним согласился, верно?

Лэндри отвернулся.

– Это не дает тебе покоя уже пять лет, да? Пять лет у тебя кишки наизнанку выворачиваются. Ты думаешь о своем отце.

– Мой отец заслужил это.

– Джимми Лагранж тоже этого заслуживает.

Карл Лэндри жестом подозвал бармена. Он заказал Рэю «Джемесон», а себе водку с тоником.

– Расскажи мне об этой девушке.

– Разве ты не собираешься сначала зачитать мне мои права?

– Иди к черту.

Они помолчали. Принесли напитки. Рэй сразу сделал большой глоток.

– Не знаю, что там случилось до того, как я приехал. Он позвонил мне часов в двенадцать ночи. Был абсолютно не в себе, сказал, что ему нужна моя помощь. Я примчался в мотель. Девчонка была уже мертва. Джимми сказал, это был несчастный случай.

– Несчастный случай?

Рэй пожал плечами:

– Джимми увлекался всякими нетрадиционными штуками.

– Какими это штуками?

– Эротическое удушение. Садомазо.

– Кто она была?

– Проститутка. Наркоманка. Сбежала из дома. Но ей было всего пятнадцать.

– Ты сказал, он ее задушил?

– Кроме отметок на руках, на теле было только несколько ссадин и следы на шее. Джимми обезумел. Плакал, визжал, кричал о тюрьме. Схватил с тумбочки пистолет и сунул в рот. Я его отнял.

Рэй выпил еще. Как могла бы сложиться его жизнь, если бы он не поехал той ночью в мотель «Роуз»? Утром уборщица нашла бы Джимми Лагранжа на полу. С мозгами всмятку. Рядом с мертвой шлюхой.

– Наверное, не стоило, – задумчиво сказал Рэй.

– Что было дальше?

– Он хотел, чтобы мы погрузили тело в мою машину. Я сказал ему – ни за что. Мертвую проститутку я в машине не повезу.

– И что вы сделали?

– Положили ее к нему в багажник.

– Почему кладбище?

– Кто будет искать труп в могиле?

Лэндри кивнул.

– Чья была идея?

– Джимми.

– Все кладбища закрыты после пяти.

– Поэтому мы поехали к полицейскому участку третьего округа. Лагранж припарковался у ограды, мы вошли в участок, и дежурный сержант одолжил нам пару инструментов.

– Как его звали?

Рэй покачал головой:

– Он ничего не знал. Лагранж сказал ему, что мы наблюдаем за подозреваемым и нам нужно пробраться сквозь изгородь. Он просто дал нам инструменты, и все.

Лэндри сделал ему жест продолжать.

– Джимми прорезал дыру в ограде. Потом пролез внутрь и втащил за собой труп. Я пролез за ним. – Рэй допил виски. Янтарный напиток вдруг обжег ему горло. – Джимми нашел склеп из дешевых, прямо за оградой.

– Из дешевых?

– Там есть такой двойной ряд небольших семейных гробниц. Сразу за оградой.

Все то время, пока Рэй рассказывал, Лэндри рассматривал свой стакан с водкой с тоником. Только сейчас он решился сделать первый глоток. Рэй подумал, что Карл Лэндри, должно быть, в первый раз в жизни пьет при исполнении.

– Джимми выбрал такую гробницу, в которую уже вряд ли могли кого-то подхоронить.

– Как он это определил?

– Она была небольшая, футов шесть или семь в высоту и фута четыре с половиной в ширину. На плите было уже имен восемь. Он посчитал, что склеп полон и больше туда уже никого не положат.

– От жары они превращаются в пепел уже за год, – сказал Лэндри. – В такой склеп можно класть мертвецов до бесконечности.

– Мы этого не знали, – сказал Рэй. Перед глазами у него стояла картинка: он и Джимми Лагранж несут обнаженное тело девочки. Когда они положили труп на траву возле гробницы, Рэя вырвало. – Я запомнил фамилию – Андервуд. Она была выбита на плите. Такие большие квадратные буквы.

– Как вы сумели положить туда тело?

– Отвертка помогла.

– В смысле?

– Плита на гробнице держится всего на двух болтах. Чтобы попасть внутрь, нужна всего-навсего отвертка. А у нас был набор инструментов сержанта.

– И вы открутили плиту?

Рэй заметил, что Лэндри уже второй раз говорит вы. Он кивнул.

– Но все остальное сделал Джимми.

– Хорошо. Что он сделал?

– В склепе была непроглядная темнота. Джимми попросил меня помочь внести тело внутрь. Я сказал ему, что не пойду туда ни за что на свете. Он все это натворил, ему и разгребать.

– Значит, он вошел внутрь, а ты остался снаружи?

– Джимми подхватил ее под руки и задом стал заходить в склеп, но споткнулся и упал. Труп свалился на него. Он испугался и заорал как резаный. Мне пришлось треснуть его, чтобы он успокоился.