Татьяна Полякова - Ангел нового поколения

— Что? — Чувствуя, как сердце острее стянуло болью, спросила я.

— У него не было воображения, — засмеялся Михаил и завел машину.

Он привез меня домой и поднялся в квартиру. Я не возражала, потому что сама вряд ли смогла добраться. Я повалилась на диван, он заботливо укрыл меня пледом, потом принес мне чай. Я выпила, не чувствуя вкуса, и отвернулась к стене.

— Я напугал тебя, — сказал он с печалью и погладил мои волосы. — Я думал, тебе понравится летать, но вы странные существа, вы предпочитаете землю.

— Не в этом дело, — кусая губы, сказала я.

— А в чем?

— Я могла разбиться. Ты рисковал моей жизнью просто так, из глупого желания побахвалиться, а я такая дура…

— Я бы не позволил тебе упасть. Как ты не понимаешь. Пока я рядом, с тобой ничего не случится, даже если тебе придет охота сигануть с девятого этажа. Отделаешься синяками, а потом тебя покажут по телевизору, и люди будут удивляться: надо же, свалиться с крыши и даже руки не сломать. Я бы мог и без синяков, но тогда тебя заподозрят в колдовстве и сожгут на костре. — Я невольно засмеялась, слушая его. — Не прогоняй меня, — скроил он забавную физиономию. — Так не хочется опять становиться невидимым и бродить за тобой по пятам. Куда приятнее держать тебя на руках.

— Идем на кухню, — вздохнула я, поднимаясь. — Я есть хочу.

Мы поели, Михаил пил чай, а я, глядя в окно, пыталась вспомнить мысль, которая мелькнула и исчезла.

— Лучше размышляй вслух, — сказал Михаил. — Так тебе будет проще.

— Я не виновата в смерти девочки. Азазель ошибся, понимаешь?

— Он не ошибся, — покачал Михаил головой. — Он прекрасно знал, что ты не убийца. И для этого вовсе необязательно быть Ангелом или бесом. Стоит просто взглянуть на тебя. Не знаю, какие грехи были у тех девушек, но ты точно ни в чем не виновата.

— И поэтому жива? — нахмурилась я.

— Мы же договорились: ты стараешься обойтись без вопросов. Договорились или нет?

— Невозможно разобраться во всем этом, если не видишь причину. Что связывает Ольгу, Людмилу, меня, Анну, этого лже-Платонова и родовое поместье Мартынова? Я могла бы предположить вещь фантастическую. Богатый дядюшка оставил нам миллион, и коварный родственник убирает конкурентов, но мы даже в отдаленном родстве не состояли, так что и эта версия никуда не годится. Но что-то нас связывает, и этот человек очень хорошо осведомлен… — Холодок внезапно пробежал у меня по спине. Я взглянула на Михаила.

— Меня подозревать глупо, — обиделся он. — Я здесь для того, чтобы помочь, а не пакостить.

— Почему же тогда не помогаешь? Не рассказываешь, кто ты? — Михаил страдальчески закатил глаза. — Если верить Анне, — продолжала я размышлять вслух, — Азазель знает о ней то, что может знать лишь очень близкий человек.

— Ты ей веришь? — спросил Михаил.

— Почему ты спросил? — испугалась я.

— Просто интересуюсь твоим мнением.

— Мне очень тяжело, — глядя на него, произнесла я, с трудом подбирая слова.

— Тебя не Анна беспокоит, а я, — улыбнулся Михаил. — Точнее, кто я. И можешь ли ты доверять мне? Отвечаю: можешь. Пожалуй, только мне и можешь. Олег, наверное, тоже не прочь сделать для тебя что-нибудь героическое… — Тут Михаил усмехнулся и лукаво посмотрел на меня, точно спрашивая, стоит ли продолжать.

— Он просто выполняет свою работу.

Михаил подошел ко мне, протянул руку и коснулся ладонью моей щеки.

— Олег хороший парень, — сказал он тихо. — Но не о нем ты мечтала.

— Откуда тебе знать, — начала я и испугалась, даже отступила на шаг.

— Я знаю все твои мечты. Я знаю даже, что все они осуществятся. Очень скоро. Ты мне веришь?

— Еще бы… мне гадалка нагадала… — Я хотела, чтобы это прозвучало насмешливо, но вдруг меня точно током ударило. Гадалка. Я вспомнила разговор с ней. Единственный человек, которому я открыла душу, рассказала все то, что никому никогда не говорила. Даже маме. Или близкой подруге. — Едем к Анне, — пробормотала я, потому что вспомнила, какая мысль мучила меня по дороге домой.

— Зачем? — удивился Михаил. Наверное, я в тот миг была похожа на сумасшедшую, однако чувствовала: я на правильном пути.

— У меня есть к ней один вопрос.

— Хорошо, едем к Анне, — кивнул Михаил, приглядываясь ко мне. — Жду тебя в машине.

Нетерпение переполняло меня. Я позвонила Анне, но она не ответила, возможно, еще не вернулась с работы. Когда я спустилась вниз, Михаил уже завел машину.

— Может, поделишься своим озарением? — спросил весело.

— Анне звонит якобы ее покойная мать, она знает вещи, которые никто, кроме матери и Анны, знать не может. Но человек, который звонит, знает. Ты ведь не веришь, что она звонит с того света? Я не верю,

— И что? — Он пребывал в недоумении, что, впрочем, и неудивительно.

— Значит, Анна сама кому-то об этом рассказывала.

— Звучит довольно бестолково, — пожал он плечами.

Когда мы подъехали к дому, Анна как раз возвращалась с работы. Я бросилась к ней.

— Вспомни, кому ты рассказывала о матери, о своем детстве, — хватая ее за руку, спросила я.

— У тебя теперь есть спутник, который готов за тобой и в огонь, и в воду, — вздохнула она. — Азазель помалкивает. Может, оставишь меня в покое, пока он опять не возник?

— Ты не ответила на мой вопрос.

— А мне нечего отвечать. Никому ничего я не рассказывала.

— Не торопись. Помнишь, ты говорила, что хотела наказать парня, который тебя бросил?

— О господи. Ну и что?

— Как ты хотела его наказать?

— Слушай, Ульяна, влюбленные бабы — дуры, и если их бросают…

— Что ты сделала? — перебила я. Она в досаде плюнула и покачала головой.

— Кащенко по тебе плачет, — отмахнулась она.

— К кому ты обращалась? К бабке, знахарке?

— Нашла тетку по объявлению.

Я зажмурилась и попыталась дышать ровнее, очень боясь спугнуть удачу.

— Ты помнишь адрес, как звали женщину?

— Амалия… или что-то в этом духе. Все тетки из магических салонов берут себе дурацкие имена. Ее контора где-то на Второй Ямской. И что? Все у парня отлично работает, я ж тебе говорила, девки виснут на нем, как и раньше.

— Что ты ей рассказывала?

Лицо Анны точно окаменело. Она смотрела на меня так, как будто видела впервые.

— Когда умерла мама… — наконец произнесла она, — я… я опять пошла к ней.

— Зачем?

— Не знаю. Хреново было. Тебя это удивляет? Хотела знать будущее. Есть ли там что-нибудь хорошее.

— Она гадала тебе на картах?

— Конечно, что еще она могла?

— И вы разговаривали?

— Да. Долго. — Она тряхнула головой и вдруг произнесла жалобно, точно просила прощения:

— Ульяна, я ей все рассказала. И об этой дурацкой китайской вазе, что разбила. И о кошке… не может быть… я ей точно все рассказала. — Она провела рукой по лицу и нахмурилась. — Думаешь, мне звонит она?

— Возможно. Надо выяснить, обращались ли к ней Ольга и Людмила.

На это ушло много времени, но ничего такого, что могло подтвердить мою версию, мы так и не узнали. У Людмилы не осталось родственников, чтобы ответить на этот вопрос, мать Ольги не слышала от дочери, чтобы та обращалась к гадалке или хотя бы намеревалась это сделать. Я вспомнила о подруге Ольги Анастасии Довгань и позвонила ей. К сожалению, и она не смогла ответить.

— Едем к гадалке, — сказала я, поняв, что только зря теряю время. К Анне вернулся ее обычный скептицизм.

— Приедем, и что? Да она пошлет нас подальше — и все дела.

— Но теперь ты видишь, что ничего мистического во всем этом нет?

— Не больше, чем раньше. По-твоему, тетка развлекается ночными звонками, а между делом сбрасывает людей с лестницы?

— Тетка только звено, часть чужой игры. Но через нее мы доберемся до Азазеля.

— А мне твоя версия нравится, — весело кивнул Михаил. Анна взглянула на него с усмешкой.

Магический салон был закрыт. Мы долго звонили в дверь и даже заглядывали в окна. Толку от этого не было, занавески задернуты, а на звонки никто не реагировал.

Я набрала номер Олега, сбивчиво и, надо полагать, бестолково рассказала о гадалке.

— У меня тоже кое-что есть, — ответил он. — Вечером встретимся, расскажу.

Олег выглядел усталым, но глаза его сияли.

— Вроде что-то вырисовывается, — сказал он, придвигая к себе чашку чая и стараясь не смотреть на Михаила, который с хозяйским видом жарил котлеты. Анна весь день пребывала в задумчивости. Сейчас она сидела у окна и делала вид, что наша суета ее совершенно не занимает, хотя, может, так оно и было. — Дом, где жил наш ряженый, действительно принадлежит дочери Платонова. Она уже больше двух лет живет в Швейцарии. Проблемы со здоровьем. После смерти отца продавать дом не стала. Год назад сдала его внаем некоему Савельеву Евгению Осиповичу. Но Савельев скончался в Магадане на семьдесят третьем году жизни три месяца назад.

— Еще один покойник, — хмыкнула Анна.