Александр Ольбик - Падение "черного берета"

Его мысли были короткие и недолговечные. Скорее обрывочные, черно-белые. Однако езда немного успокоила его и сигарета, свисающая с губ, больше не казалась отравой.

Когда он прибыл на Ткацкую, его встретили глухие ворота и абсолютно безжизненный корпус клиники. Он не стал стучать в ворота, а подтянувшись на руках, перелез через высокий забор и прыгнул в кусты рододендронов. Вдоль ограды направился в сторону крыльца. Однако двери были заперты. Он обошел строение и на другой его стороне обнаружил тускло светящееся подвальное окно. Присев на корточки, он заглянул через забранный решеткой оконный проем и ужаснулся. На кровати он увидел лежащего человека под капельницей. Его руки и ноги стягивали широкие ремни, голова откинута назад, глаза закрыты… Неяркий свет скрадывал черты лица, однако Карташов не сомневался, что перед ним Одинец.

Все нижние окна были в решетках и он воспользовался старинным, из чистой меди, водостоком — по нему добрался до выступа, от которого рукой подать до окна. Злость клокотала в нем и Карташов, не остерегаясь, ударом ноги высадил стекло и повернул ручку на внутренней стороне рамы. Помещение, куда он попал, было заставлено какой-то аппаратурой и он, лавируя между столами, на ощупь вышел к двери. Коридоры, по которым он бежал, освещались слабыми лампочками, — в конце и начале — пол блестел, натертый мастикой, и Карташов на повороте едва не упал. Сбежав по лестнице вниз, он оказался в холодном подвале. Ему показалось, что среди множества дверей, он узнал ту, откуда летом они с Николаем выносили гроб. Он дернул за ручку, но дверь не поддалась. И все остальные двери были закрыты.

Где-то послышались отчетливые шаги и Карташов затаился. Встал за пожарный щит. Старался сдержать дыхание. Шаги приближались, они были размеренны, успокаивающе однообразны. Сначала он увидел тусклую тень, затем стал вырисовываться силуэт человека, в руках которого угадывался предмет, похожий на пистолет. Когда шедший в его сторону поравнялся со щитом, Карташов, схватив незнакомца за руку, резко рванул на себя и уложил на пол. Пистолет, чугунно стукнувшись о цементный пол, отлетел в сторону. Надавив коленом на лопатку поверженного человека, Карташов взял его на болевой прием.

— В какой комнате находится тот, кого ты здесь охраняешь? Только, ради Бога, не строй из себя крутого парня…

— Отпусти руку, сломаешь…

— Сломаю… Где Одинец? Ты ведь знаешь, о ком идет речь, поэтому не валяй дурака.

— Пациент в третьем боксе… Ключи у меня в кармане. Карташов ослабил сцепку, ногой подгреб к себе пистолет.

— Где живет Блузман?

— Где-то в районе Николиной горы…

— Точнее… И не дергайся, если не хочешь остаться на всю жизнь контуженным.

— Его, пожалуй, сегодня нет дома, — сегодня у хозяина юбилей — семидесятилетие, они все там…

Карташова эти слова удивили, он знал только одного хозяина — Таллера.

— О ком ты лопочешь? — он сильнее вдавил ствол пистолета в щеку лежащего под ним человека. Локтем нажал на лопатку. — Только не тяни резину, я устал на тебе лежать…

— Тарасовка, Гудзь…

— Строительная улица, 42? Человек с железными клыками?

— Гудзь… Федор Иванович…

Карташов поднялся, отошел к стене. В свете тусклого света, исходящего из окна, его тень ломанным крючком застыла на стене.

— Вставай и отопри нужную дверь, — приказал Карташов.

Звякнула связка и охранник направился к последней в коридоре двери. Когда они вошли в палату, в нос шибанули противные больничные запахи.

— Саня, — тихо позвал Карташов. — Одинец, черт возьми, хватит валяться, пора домой!

— Карташов охраннику: — Отключи систему и развяжи его.

Человек подошел к кровати и довольно уверенно вытащил из локтевой вены Одинца иголку капельницы.

— Что с ним? — кивнул в сторону бездвижно лежащего Одинца.

— Я всего лишь фельдшер, а не врач, но, насколько мне известно, у него психопатический шок. Синдром легионеров, дали о себе знать накопившиеся стрессы… Но основная причина — вчерашняя контузия…Очевидно, после какой-то разборки…

…Не менее получаса ушло на то, чтобы найти носилки, отворить подвальные двери, а затем — ворота и отнести Одинца в машину. Карташов чертыхнулся, когда открыв «шевроле», на него едва не свалился бидон с краской.

Когда Карташов уже сидел в кабине, они с фельдшером выкурили "трубку мира". Затем Сергей, вынув из обоймы патроны, вернул парню его пистолет. Тот вел себя корректно, с пониманием ситуации. На прощанье он сказал:

— Если вздумаешь податься в Тарасовку, не забывай, что этот Гудзь почти полста лет провел за решеткой. Такие же у него и гости…

— Боюсь, приедем на шапочный разбор, — Карташов взглянул на часы.

— Там сейчас самый разгар…Шестидесяпятитилетие Гудзь отмечал до шести утра…

— Спасибо за предупреждение, и если это так, поговорим с дядей Федей по душам… Фельдшер нервно закурил.

— Если можешь, обо мне не надо… Иначе — он чиркнул себя по горлу, — мне каюк… А сейчас свяжи меня и брось как полено где-нибудь под лестницей.

Они вернулись в корпус и Карташов сорванным со стены электропроводом завязал руки и ноги фельдшера. И уложил его возле теплой, обмотанной изоляцией, трубы… Выйдя на улицу, Сергей вдруг ощутил страшную пустоту. Темные кусты рододендронов, высокий забор, тянувшийся вдоль запорошенных опавшими листьями клумб в бесконечность, размытый контур безмолвствующего здания — все это настраивало на крайне пессимистический лад. Но когда он залез в кабину и услышал, как стонет Одинец, настроение у него тут же изменилось. Он почувствовал, как под курткой учащенно забилось сердце, ненависть стала переполнять все его существо.

— Саня, как ты там?

— Курить…

Карташов, вылущив из пачки сигарету, перегнулся через перегородку и вставил в высохшие губы друга сигарету. Чиркнул зажигалкой.

— Затягивайся… Что, сил не хватает? Ох, мрази они за это ответят, — и Карташов тоже закурил. Однако не успел он сделать пару затяжек, как с главной улице на скоростях выехала машина, ослепив его светом фар. Он включил зажигание, но показавшаяся машина, с визгом тормозя, встала поперек дороги. Но этого мало — сзади мелькнул острый свет и еще одна машина приткнулась позади «шевроле»… "Вот, кажется, и кранты", — подумал Карташов, что однако не помешало ему нащупать под курткой рукоять пистолета. Большим пальцем от приподнял флажок предохранителя.

— Саня, нас взяли в коробочку… Но ты не волнуйся, тебе это сейчас вредно. Отдыхай… — он увидел как из передней машины вышел человек, и на фоне далеких фонарей он сразу же узнал угловатую фигуру Николая. Из второй машины показался Брод.

— Мцыри, — начал свою речь охранник, — ты же не скажешь, что мы к тебе плохо относились… Поэтому не валяй дурака, выходи из тачки и переходи в мою…Не хочешь ко мне — садись к Вене…

И тут же послышался голос Брода. Карташов по интонации почувствовал, что в голосе слишком много угрожающих ноток.

Не высовываясь в форточку, он ответил:

— Мне и здесь не дует… Если соскучились по моей компании, можете сами подсесть ко мне.

— Не дури, Мцыри, ты захватил чужую машину, и, судя по всему, наделал в клинике шкоду. Или я ошибаюсь? — в голосе Николая наоборот чувствовались умягчающие нотки. Но Карташов уже знал им цену. Он положил кроссовку на педаль газа, и в это время охранник поднял руку и дважды выстрелил. Карташов ощутил змеиный посвист пули у самого виска и пригнулся. Стекло однако не разлетелось, лишь небольшое отверстие, сантиметров на десять ниже обзорного зеркала, засквозило холодной струйкой… Он нажал на акселератор и пошел на таран. Но при этом резко подал машину влево, направляя ее в дверцу, за которой стоял Николай. И тот, видимо, растерявшись, не ожидая такой дерзости, не успел отскочить, и вместе с дверцей был смят, вдавлен в кузов «Ауди». Сзади раздались выстрелы, но это уже было не страшно: он знал, что Веня стрелять не умеет. Все три пули ушли под самую плоскость крыши, наполнив салон пороховыми ароматами…

Почти не тормозя, Карташов направил машину в сторону поперечной улицы, и на крутом вираже ушел вправо.

Сзади раздался слабый голос Одинца:

— Серый, у меня под сиденьем лежит обрез… дай мне его…

— Все нормально, Санек! С этой минуты, начинаем с тобой новую жизнь. Как ты на это смотришь?

— Мне бы сейчас стакан водки и чего-нибудь пожевать…

— От чего ты так развялился? Чем они тебя пичкали?

— У меня аллергия на контрастное вещество, которое они мне вчера ввели. Проверяли почки…. Сволочи, я этому Блузману, если встречу, оторву башку.

— Такое не исключается. Мы сейчас заедем в одно место…

— Сначала подъедь к какому-нибудь ларьку, купи водяры.

Карташов, миновав памятник Пушкину, свернул вскоре на Неглинную и возле кафе остановился.