Жара - Мария Владимировна Славкина

В это время раздался звонок. Любовь Сидорова сообщила интересные вещи. Обувь Кляйна была буквально пропитана кровью Розенфельда. И кожаные подошва, и замшевый верх. Причем локализация кровяных микрочастиц полностью соответствовала модели ситуации после выстрела в еще живого человека.

– Дурак он, – сказал Анохин, имея в виду Кляйна, – ботиночки пожалел.

Анна не стала напоминать ему обстоятельства состояния здоровья Игоря Юлиановича.

– Ну что ж, – сказала она, – завтра всю команду на допрос. Петр Петрович, организуйте нам допросную на 10 часов. Придется поработать в субботу. Я пойду расскажу ситуацию шефу, а потом еду домой. Встречаемся завтра.

* * *

– Молодец, Аня, – говорил Смирнов, – но кто бы это дело, кроме тебя, распутал. Я тебе не хотел говорить, не хотел нервировать, но тут зашевелились американцы. Атакуют прокуратуру вопросами, куда делся их драгоценный гражданин Соединенных Штатов, как это он пропал на территории России, не удерживают ли его где-нибудь неизвестные бандитские группировки. Но все это ерунда. Ты же их методы представляешь. Потихоньку подтянули желтую прессу. Есть уже две статьи, описывающие все сложности и опасности работы американских бизнесменов в нашей варварской стране. Так, ничего особенного, но исчез талантливый бизнесмен Розенфельд, а российские правоохранительные органы до сих пор его не нашли. И делается намек, понимаешь, что и искать не хотят. Завтра ты расколешь Кляйна, а в начале той неделе мы им покажем, кто убийца, кто негодяи, а кто доблестные работники правоохранительных органов. Вообще-то, Анюта, настало время нам серьезно поговорить – и по делу Розенфельда, и по делу Захарьиной.

Анна удивленно подняла брови.

– Не удивляйся, не удивляйся. Между нами остается много недосказанного. Давай сделаем так. Приезжай ко мне на работу в воскресенье. Я все равно в этот день работаю. Сначала обсудим дела грешников из окружения Розенфельда, а потом – и научную работу товарища Захарьиной. Ну как, идет?

– Конечно, идет, – согласилась Анна, – только ближе к вечеру желательно было бы мне освободиться. Родители с дочкой приезжают из Питера. Кончилась жара. Такое вот радостное событие.

– Ну, конечно, Анюта, о чем ты говоришь. Подъезжай ко мне часам к 11. Думаю, за час-полтора мы управимся. Как муж-то, Анна Германовна? Он ведь здорово помог нам во всей этой розенфельдовский истории.

– Да, на работе у Федора все в порядке. В Юнгфрау идет тотальная проверка оборудования. Уже понятно, как это все проворачивалось.

– Ну а дома как?

– Да все ничего, только Федя очень скучал без Верочки и, представьте себе, без моего папы. У них установилась какая-то особая идейная и чувственная близость. Я побегу, Анатолий Борисович.

– Ну, Анюточка, с богом, – сказал пребывавший в отличном настроении шеф.

В допросной присутствовали Захарьина, Трефилов и Анохин. Дежурный ввел Кляйна, который не потерял ни спокойствия, ни выправки, ни изящных манер. Анна решила форсировать эндшпиль затянувшейся партии.

– Гражданин Кляйн, – сказала она, – для начала я ознакомлю вас с результатами экспертизы обуви.

– Так я и знал, – зло усмехнулся Игорь Юлианович.

– На вашей обуви обнаружены следы крови убитого Розенфельда. Вы должны учитывать то обстоятельство, что кровь трудно смыть, отскоблить практически с любого материала, а уж с замши и кожи тем более. Ваша обувь буквально напичкана кровяными следами. Причем, как утверждают эксперты, кровь попала на ваши ботинки при выстреле в живого человека. В живого Розенфельда. Брюки и рубашку вы предусмотрительно выбросили, а вот туфли пожалели. Мы знаем, почему вы так поступили. С учетом представленных доказательств, а сюда входит еще и сумка с деньгами, спрятанная на вашей даче, вы признаетесь, что это вы убили Розенфельда Владимира Борисовича вечером 5 июля сего года?

– Мне нужно подумать, – сказал Кляйн.

– Хорошо, – согласилась Захарьина.

Напряженное молчание длилось несколько минут. Наконец Игорь Юлианович произнес:

– Я добровольно и чистосердечно признаю, что это я вечером 5 июля убил тремя выстрелами в грудь гражданина США Владимира Розенфельда. Если бы такое было возможно, я убил бы его еще раз. Ни о чем не жалею и ни в чем не раскаиваюсь. Розенфельд был подонком и получил по заслугам.

– Игорь Юлианович, – мягко перебила его Захарьина. – Нужны определенные детали. Где орудие убийства? Я так понимаю, это ПМ с глушителем?

– Вы все правильно понимаете, госпожа следователь, хотя подождите, я теперь ведь должен называть вас гражданкой?

– Не стоит, – спокойно ответила ему Захарьина. – Так где пистолет?

– Смешно сказать, – ответил Кляйн, – он в летнем сортире на моей даче. Есть там такой в углу участка.

– Ой, – вздохнул Анохин.

– Ничего, ничего, Андрей Алексеевич, заказывайте специальные службы и продолжайте поисковую операцию. Понятым, конечно, будет противно. Игорь Юлианович, прежде, чем вы перейдете к письменному изложению вашего чистосердечного признания, поясните нам мотивы, толкнувшие вас на столь дерзкое преступление.

– Мотив был один. Это месть за любимую женщину и за те издевательства, которым он ее подвергал.

– Игорь Юлианович, не проще было бы просто вырвать Татьяну из лап этого чудовища?

– Вы понимаете, – ответил Кляйн, – Таня была в капкане. И я ничего не мог с этим поделать.

– Вы бы не могли хотя бы в общих чертах обрисовать следствию ту ситуацию, которую вы называете капканом?

– Госпожа следователь, – сказал Кляйн, – зачем вам это? Поймите, я пошел на убийство человека. Конечно, главным образом из мести. Но в то же время и для того, чтобы вырвать Татьяну из этой страшной ситуации. Вы же предлагаете мне фактически сдать ее. Как это вы выражаетесь – в руки правосудия. Давайте обойдем этот вопрос, тем более что я все признаю, все беру на себя и ни от чего отказываться на суде не собираюсь.

Захарьина задумалась.

– Игорь Юлианович, для того, чтобы раскрыть дело во всей его полноте, я должна знать все обстоятельства, толкнувшие вас на столь страшное преступление. У меня такое впечатление, что вы кое-что знаете обо мне от вашей любимой женщины. Вы ведь слышали, что я вытащила ее из уголовного дела об убийстве профессора Николая Верта. Она проходила как свидетель. Из этого можно сделать вывод о том, что я не являюсь кровожадной стервой, более того, я чувствую, будто бы принимаю участие в судьбе непутевой Тани Волковой.

При этих словах Кляйн покраснел.

– Я знаю обо всем этом.

– Пока еще не ясно, в какой форме и когда будет представлено дело о злоупотреблениях в московском представительстве компании Колорадо Текнолоджис. Мы сейчас рассматриваем очень важную, но всего лишь одну из составных частей этих нарушений и преступлений. Я всеми силами постараюсь помочь запутавшейся женщине, но по поводу ваших