Кирилл Казанцев - Волчата голодны всегда

– Товарищ капитан, там адвокат Малахитова подъехал. Вас просили подойти, – доложил рослый боец.

– Отвези парня домой, – попросил его оперативник.

Через десять минут машина привезла Георгия к дому Анжелы.

– Вы, наверное, перепутали, – обратился он к водителю. – Это не мой дом.

Дальше он не успел ничего сказать, так как в подъезде распахнулась дверь и из нее выбежала Анжела. Она бросилась в объятия Георгия, и слезы радости брызнули у нее из глаз. Их губы встретились, и парень насладился долгожданным поцелуем, сладость которого не мог отбить ни привкус соли на губах от слез девушки, ни его переломанные ребра, боль которых он уже не замечал. Любовная анестезия…

– Я тебя люблю, – первое, что вылетело у него из губ, когда разомкнул уста.

– Я тоже тебя люблю, – призналась ему девушка. – Еще когда послала тебе эсэмэску, я уже тебя любила. Мне просто было стыдно тебе признаться. Я боялась, что ты меня не примешь из-за того, что я была с Малахитовым и буду рожать его ребенка.

– Моего ребенка, – мягко поправил ее Георгий. – Ты будешь рожать моего ребенка.

– Э, вы будете подниматься или так и простоите весь день с поцелуями, как прилипалки? – раздался голос сестры Георгия.

Парень поднял голову и увидел Настю на балконе Анжелиной квартиры.

– А эта блоха что здесь делает? – удивился брат.

– Так ведь ваш дом сожгли, поэтому все твои пока живут у нас, – огорошила его смеющаяся девушка. – В тесноте, как говорится, да не в обиде. Мы же теперь одна семья? Да?

– Да, – просто ответил парень, но его сердце продолжало ликовать и повторять с каждым своим ударом это бесконечное и радостное «да»…

Николая разбудил звонок заведующей гинекологией, которая сказала, что подъезжает с Анжелой к его дому. Малахитов, еще не отошедший от сна, позвонил телохранителю и распорядился открыть ворота. Все, что стало происходить дальше, моментально вернуло его с небес на землю. Атака спецназа, наручники на руках, безликий работник прокуратуры в форме майора юстиции, зачитывающий ему его права…

– Имеете право пользоваться услугами адвоката. Имеете право не свидетельствовать против себя и своих близких… – уловил он самое важное из большого количества произнесенных следователем слов.

– В чем я обвиняюсь? – поинтересовался сохраняющий внешнее спокойствие Николай Малахитов.

– Вы обвиняетесь в убийстве своих родителей, – уточнил следователь.

– С чего вы решили? – не смог скрыть удивления Ник, который накануне вечером закрыл родителей в сауне и даже сам еще не видел их мертвыми. – Они что, под вашим прикрытием в дом зашли? На них что, была записывающая аппаратура?

– Кто зашел, куда? – не понял обвиняемого следователь.

– Отец мой и мать.

– Иван и Лидия Малахитовы были убиты вами еще год назад, – раздраженно напомнил ему следователь. – Вы что, решили надо мной посмеяться? Или находитесь под действием наркотика?

– Убиты год назад? А если они еще вчера были бы живы, то вы сняли бы с меня обвинения? – усмехнулся Ник.

– Может, они и сейчас еще живы? – в свою очередь скривился в ухмылке следователь. – Всегда мечтал познакомиться с Иваном Николаевичем и его супругой при жизни.

– Я отказываюсь давать какие-либо показания, пока не приедет мой адвокат, – прервал майора Малахитов.

У Ника забрезжила надежда, что тела в сауне еще не обнаружили, и тогда все эти обвинения в убийстве годичной давности не будут стоит и ломаного гроша.

Вскоре приехал встревоженный адвокат Борисенков. Он предъявил следователю ордер и потребовал свидания наедине. Однако следователь заявил, что вся дальнейшая работа с обвиняемым будет проводиться у него в кабинете, и поэтому свидание с подзащитным будет предоставлено адвокату уже в здании Следственного комитета. По приезде на место, прежде чем снять наручники, следователь попросил Фролова произвести личный обыск обвиняемого. Оперативник в присутствии ошалевших понятых, на глазах у которых обыскивали стоявшего в «браслетах» хозяина города, выложил из его карманов мобильный телефон, небольшую связку ключей и портмоне. С него сняли наручники и сопроводили в специальный кабинет для свиданий.

– Дело плохо, Ник. Два дня назад, как раз когда шел крестный ход, какой-то аноним позвонил в полицию и назвал место, где находились тела твоих родителей, – стал докладывать адвокат, успевший получить первичную информацию от следствия.

– Ничего менты делать не умеют, – прервал его Ник. – Один раз они мне это уже пытались впарить; теперь, видимо, по второму кругу пошли. Они что, всех жмуриков будут теперь мне пришивать?

– Но…

– Никаких «но», – прервал своего защитника Малахитов. – Ты же знаешь, что мой отец мне постоянно названивал, да и тебе один раз звонили.

– Это да, – вид у адвоката был немного растерянный.

– Так давай предъявим распечатки телефонных звонков и разговоров – сейчас техника позволяет это сделать.

– Хорошо, – пометил в своем ежедневнике Борисенков. – Такое ходатайство я подам прямо сегодня. Но, Ник, вся проблема в том, что, со слов следствия, тела уже опознаны.

– Бред, я не хочу обсуждать это, – категорично возразил Ник. – Эта очередная парочка подтасованных трупов – не что иное, как попытка свалить меня. Слишком многим не нравится, что город полностью под моей властью. Ты, адвокат, лучше займись тем, чтобы сегодня вытащить меня отсюда. Надеюсь, санкцию на содержание меня под стражей они не получат.

– В этом ты можешь не сомневаться, – успокоил его Борисенков. – Все судьи у нас на прикормке, при самом плохом раскладе ты проведешь здесь максимум одну ночь.

– Ни одной! – рявкнул Малахитов, побуждая адвоката напрячь все свои силы и способности.

Вернувшись в кабинет следователя, они были ознакомлены с заключением экспертизы, в которой говорилось, что смерть мужчины произошла в результате отравления ядом цианидовой группы, а смерть женщины произошла в результате многочисленных колюще-режущих проникающих ранений в области живота, грудной клетки, спины, шеи и лица.

Читая заключение медиков, Николай почувствовал холодок в районе солнечного сплетения. Словно какая-то невидимая живая нить заново связала эту бумагу с теми давнишними событиями в столовой. Как будто кто-то подглядел, а потом перенес увиденное в рукописном изложении на чистый лист бумаги. Прочитав заключение судебно-медицинской экспертизы, он отбросил бумаги обратно на стол к следователю.

– И что? – Николай не подал вида. – Я к этому какое имею отношение? Я точно знаю, что эти два разложившихся трупа – не мои родители.

– Откуда же такая уверенность? – Следователь переглянулся с капитаном Фроловым, молча наблюдавшим за ходом допроса.

– Да я только вчера разговаривал с моей мамой, – ответил Малахитов и почувствовал несказанное облегчение.

Лица следователя и оперативника вытянулись от удивления такой наглостью.

– И вы можете это доказать? – ради смеха поинтересовался Фролов.

– Я хочу представить ходатайство о приобщении к материалам дела распечаток входящих звонков и самих разговоров, которые поступали на мобильный телефона моего подзащитного за последние три месяца, – вставил свое слово адвокат.

– И что мы из них узнаем? – снисходительно пожал плечами следователь.

– Что его родители живы.

– Для меня большего доверия заслуживает генетическая экспертиза, которая идентифицировала найденные тела как принадлежащие родителям вашего подзащитного, – раскрыл основные карты следователь.

– А откуда для нее взят сравнительный материал? – поинтересовался упавший духом адвокат.

– Так следствие еще с прошлого раза, когда Николай проходил генетическую экспертизу, располагало и отпечатками его пальцев, и образцами его волос, крови, слюны, – напомнил сидевший до сих пор молча Фролов. – Поэтому то, что найденные тела принадлежат родителям Малахитова, – это не версия, а научно установленный факт.

– Но если даже предположить, что эти тела и есть родители Малахитова, пропавшие год назад, у вас же нет доказательств против моего подзащитного, – преподнес новый аргумент в пользу Ника Борисенков. – Значит, вы не можете взять его под стражу и должны отпустить под подписку о невыезде.

– Ошибаетесь, дорогой коллега, – заявил следователь, открывая сейф и доставая из него какие-то пакеты. – У нас есть ампула из-под яда, которым был отравлен Иван Малахитов, и ножик со следами крови Лидии Малахитовой.

У Ника все внутри похолодело от ужаса, когда он увидел знакомые предметы, разложенные на столе у следователя. Это как кошмарный сон, который настигает тебя и никак не исчезает, несмотря на все твои старания проснуться. И ампула, и ножик были те самые, из его дома.

– Мало того, по заключению дактилоскопической экспертизы и на ампуле, и на ноже имеются отпечатки пальцев Николая Малахитова, – окончательно разбил адвокатские иллюзии следователь. – Поэтому я предлагаю вам, Николай Малахитов, написать чистосердечное признание, а суд учтет его как смягчающее вину обстоятельство при вынесении приговора.