Эрик Эмблер - Свет дня

По моим наблюдениям, большинство людей относятся к своим дорожным чекам с исключительной беспечностью, нередко граничащей даже с самой настоящей глупостью. Они почему-то абсолютно уверены, что раз при обналичивании чека на нем в обязательном порядке должна быть проставлена вторая подпись владельца, то, кроме них, этого никто не в состоянии сделать. Какая наивность! Ведь подделать подпись может практически любой, у кого есть глаза и не очень дрожит рука… Причем для этого совсем не требуется какого-либо особого умения или навыков: спешка, жара, другая ручка, слишком низкая или, наоборот, высокая поверхность, на которой делается подпись, неудобное положение стоя, да и вообще дюжина других факторов вполне могут стать понятной причиной небольших изменений в той самой второй, решающей, подписи на чеке. Кроме того, ее не будут сверять эксперты-почерковеды — во всяком случае, не во время совершения сделки, а паспорт кассир может потребовать разве только в достаточно крупном банке, да и то только в случае достаточно крупной суммы.

Далее, когда у вас в кармане обычные деньги, вы всегда точно знаете — в крайнем случае приблизительно, — сколько их у вас осталось. И даже — если, конечно, хотите — можете их потрогать. Причем если вы что-нибудь покупаете, то всегда получаете чек или счет. А дорожные чеки — совсем другое дело. Как правило, вы видите или щупаете лишь синенькую пластиковую обложку чековой книжечки. Скажите, вы часто проверяете, сколько именно листков там осталось? Вряд ли. Ну а предположим, кто-то вырвал оттуда самый последний листок, что тогда? Когда, интересно, вы обнаружите, что его там нет? Готов поспорить на сто к одному, что когда используете все предыдущие чеки, не раньше! Таким образом, вы никогда не будете точно знать, когда именно его у вас похитили, а если вы в это время где-нибудь путешествовали, то, значит, вряд ли вспомните, где это произошло. Ну а раз вам неизвестно, когда и где, то даже догадаться не сможете кто! Да и в любом случае будет уже поздно, слишком поздно, чтобы даже пробовать предотвратить криминальное обналичивание этого сворованного чека.

Вот почему, по моему глубочайшему убеждению, люди, беспечно оставляющие свои дорожные чеки без присмотра, прямо-таки заслуживают, чтобы их у них украли!

Я вырвал из его книжки шесть, всего шесть самых нижних чеков, то есть всего-то на триста долларов, не больше, а вот ему оставил тысячи полторы. Вообще-то, хотя, как известно, жадность никогда не доводит до добра, в данном случае моей роковой ошибкой стала отнюдь не жадность, а, скорее, тот факт, что я вдруг заколебался. Задумался, не будет ли слишком рискованным взять оттуда еще парочку чеков?..

Так я и стоял прямо посреди спальни шикарного номера в отеле, как дурак сжимая вырванные шесть чеков в руке, когда туда неожиданно зашел… Кто бы вы думали? Вальтер К. Харпер собственной персоной!

Поскольку он вошел туда через просторную гостиную, значит, входную дверь открывал очень осторожно, иначе я наверняка услышал бы щелчок замка. Но в таком случае это могло означать только одно — меня специально заманили в ловушку. Все это было подстроено с самого начала…

Я оцепенело стоял рядом с одной из спаренных кроватей, и бежать мне поэтому было просто некуда. Все пути вели мимо него. Какое-то время Харпер тоже молча стоял, добродушно ухмыляясь, как будто происходящее его по-настоящему забавляло.

— Послушайте, Артур, — наконец произнес он. — По-моему, вы должны были ждать меня там, не так ли?

— Я как раз собирался туда поехать, сэр.

Глупость, конечно, но в тот момент все, что бы я ни сказал, все равно звучало бы одинаково глупо.

Тут он неожиданно сильно ударил меня тыльной стороной правой руки по лицу. Хотя ощущение было такое, будто изо всей силы заехал в меня ногой. Мои очки отлетели в сторону, я скрючился на полу у изножья кровати… Попробовал встать, поднял руки, чтобы защититься, но он все бил и бил меня руками и ногами, бил совсем как сумасшедший… Затем я снова упал, но на этот раз Харпер меня уже не трогал. В ушах у меня шумело, голова раскалывалась, перед глазами стояла мутная пелена, из носа сочилась струйка крови… Не вставая с пола, я с трудом достал из кармана платок, чтобы вытереть с лица кровь и не дать ей перепачкать всю одежду, в то время как другой рукой пытался нащупать лежащие где-то на ковре очки. Ага, вот они, наконец-то… Дужки, правда, немного погнулись, но стекла оказались на месте. Даже не треснули. Надев их, я увидел подошвы его кожаных туфель чуть в ярде от моего лица.

Харпер сидел в глубоком кресле, откинувшись на спинку, и с усмешкой смотрел на меня.

— Ладно, вставайте, вставайте, — до странности равнодушным тоном произнес он. — Но поаккуратнее. Только попробуйте запачкать своей кровью мой ковер!

Но когда я поднялся на ноги, Харпер тоже мгновенно вскочил с кресла, как мне показалось, чтобы снова начать меня избивать, однако он, схватив меня за левый лацкан пиджака, почему-то вдруг спросил:

— У вас есть пистолет?

Я только молча покачал головой.

Он похлопал по моим карманам — наверное, чтобы убедиться в этом самому, — затем оттолкнул меня в сторону.

— Там, в ванной комнате, есть несколько салфеток. Идите и вымойте лицо. Только дверь оставьте открытой. И, пожалуйста, без шуток.

А что еще мне оставалось делать? Идти и мыть лицо… Как ни странно, в ванной комнате было окно, но, даже если бы из него и можно было бы выпрыгнуть, не рискуя сломать себе шею, вряд ли я рискнул бы пойти на это. Во-первых, Харпер сразу же все услышал бы, а во-вторых, куда мне, собственно, бежать, где прятаться? В принципе ему стоило лишь позвонить вниз портье, и не позже чем минут через пять-шесть полиция была бы здесь. Но ведь он почему-то до сих пор этого не сделал! Почему? Может, будучи иностранцем, он просто совсем не хочет впутываться в местные проблемы, выступать в суде в качестве потерпевшего и свидетеля?.. Ведь его, в конце концов, ничего не лишили, поэтому, если я сумею проявить должную покорность и даже чуть всплакнуть от страха предстоящей расплаты, может, он предпочтет все забыть? Особенно учитывая ту поистине звериную жестокость, с которой он меня только что бил…

Увы, это была моя логика мышления. Мистер Харпер, к сожалению, думал, мягко говоря, совсем иначе. Впрочем, можно ли ожидать хотя бы самой обычной человеческой порядочности от таких, как он?! Думаю, вряд ли…

Выйдя из ванной комнаты, я увидел, что Харпер уже подобрал валявшуюся на полу книжку дорожных чеков и теперь неторопливо засовывает ее обратно в глубь портфеля. А вот вырванные мною листки по-прежнему лежали на покрывале кровати. Увидев меня, он тоже взял их и показал пальцем на дверь в гостиную:

— Теперь туда.

Когда я оказался внутри, он быстро прошел мимо меня к входной двери и запер ее на задвижку.

У боковой стены стоял высокий шифоньер с мраморной крышкой, на котором можно было видеть ведерко для льда, бутылку греческого бренди и несколько пустых бокалов. Харпер взял один из них, затем пристально посмотрел на меня:

— Садитесь. — Он кивнул на кресло, стоявшее у письменного стола: — Вон там.

Я покорно, даже не пожав плечами, выполнил его приказ — выбора у меня все равно не было. Кроме того, кровь из разбитого носа продолжала сочиться, голова трещала, как после хорошей пьянки…

Харпер плеснул в бокал немного бренди, поставил его на стол рядом со мной. На какой-то момент мне показалось, что самое страшное уже позади. Ведь не предлагают же человеку сесть за стол и выпить, если хотят отдать его в руки полиции, правда же? Наверное, сейчас последует беседа на темы морали, в ходе которой я расскажу ему печальную историю моего фатального невезения, а в самом ее конце слезно заверю, что искренне раскаиваюсь и клянусь больше такого никогда-никогда не делать. Он же, чуть не плача от собственного великодушия, не сомневаюсь, решит дать мне еще одну возможность доказать миру, что я не совсем пропащий человек! Во всяком случае, пока еще не совсем пропащий человек.

Увы, состояние это длилось совсем недолго. Иллюзии вообще долго никогда не длятся, это факт.

Вальтер Харпер налил бренди себе тоже и, накладывая в бокал кубики льда, повернул голову ко мне:

— Попались на таком деле впервые, Артур?

Я высморкался, чтобы иметь время подумать, затем осторожно ответил:

— Точнее говоря, впервые поддался соблазну сделать такое, сэр. Сам не знаю, что на меня нашло. Может, виной всему то самое бренди, которое я пил с вами. Поверьте, сэр, такими делами я вообще никогда не занимался. Даже в голову никогда не приходило…

Он повернулся и в упор посмотрел на меня. И снова его лицо вдруг стало ни старым ни молодым, ни молодым ни старым, а почему-то белым как мел и отрешенным, причем губы шевелились как-то странно, совсем не как у нормальных людей… Мне уже не раз приходилось видеть такие лица, поэтому я сразу же внутренне напрягся. Приготовился к самому худшему. Рядом со мной на столе стояла металлическая настольная лампа. «Интересно, а что, если треснуть его по голове этой лампой до того, как он набросится на меня?» — невольно подумал я.