Ключ Соляного Амбара - Александр Николаевич Бубенников

– Особенно, если член маленький и плохо встаёт на тётенек и девочек, – еле слышно шепнул на ухо Александру шустрый разбитной Эдик с явным желанием услышать сочувствующий смешок.

Но Александр промолчал и не отреагировал на выпад Эдика, занятый своими мыслями о развитии способностей людей будущего. Его мысли прервал голос Бориса Леонидовича, вставшего со своего кресла в углу, и неторопливо возвращающегося через холл в палату.

– Мне понравилось, как вы читали «Москву кабацкую», Александр. Я даже мысленно вам аплодировал, разделив восторг дам по поводу услышанных от вас хулиганских виршей… Но пару виршей классика почему-то не отложились в моей памяти, хотя весь цикл «Москвы кабацкой» я знаю наизусть…

Александр на это замечание быстро вскочил с кресла, подошёл к профессору, сопровождая его до палаты, и около двери, застопорившись, тихим срывающимся голосом сказал:

– То были мои школьные стихи, выполненные в стилистике Есенина, извините за мистификацию…

– А зачем вам нужна эта мистификация? – спросил с очевидным удивлением профессор, уже взявшись за ручку двери.

– Так, из детского тщеславия, доказательства себе, в первую очередь, что могу писать вирши не хуже классиков… Это из пошлой ученической поры, когда хотелось самоутвердиться.

– Только стилизацию вашу никто не напечатает…

– Сейчас и подобные стихи Есенина никто не напечатает… И мои стихи не для печати, это сугубо устное творчество… Многие стихи подобного образа я даже не переносил на бумагу…

– Хотелось завладеть вниманием девичьей благодарной публики – не так ли?

– Не без этого… Но вы не выдавайте меня с потрохами девицам, тому же нашему соседу Юрию…

Борис Леонидович усмехнулся, отрицательно покачав головой, мол, не выдам, и тут же предложил:

– Во время «тихого часа» прочитайте коротенький рассказ из книги, которую я уже положил на вашу тумбочку. Там в нужном месте закладка. Есть тема для нашей вечерней прогулки… И о развитии человеческих способностей поговорим, меня это почему-то в настоящий момент больше всего интересует… Договорились?..

– Договорились, – кивнул головой Александр и пошел назад для продолжения прерванной беседы с ребятами-студентами.

Только он уютно расположился в кресле, вытянув ноги, как к нему обратился Юрий:

– Слушай, старик, мы с Эдиком в твоё отсутствие и в отсутствие Иры решили тебя предупредить, что можем привлечь тебя по статье за совращение малолетних…

– Как это понимать?

– А так, что ты читал запрещенные стихи Есенина несовершеннолетней школьнице – вот как надо понимать… И попытался отвратить от пути истинного юного строителя коммунизма, совратить… Эдик уверяет, что она перешла то ли в десятый, то ли в одиннадцатый класс, правда, уже при третьем размере бюста…

– Наслушается запрещенных стихов Есенина о проститутках, и сама пойдёт по кривой дорожке ранней половой жизни, – нагло хохотнул Эдик, – сама юной валютной шлюхой заделается… Будет в милиции и КГБ писать объяснения, что её Есенин и Александр совратили хулиганскими стихами о ночных бабочках в кабаках…

Александр размышлял, стоит ли оправдываться, что стихи Есенина даже с обсценной лексикой, замененной в книгах многоточием, никто не запрещал, тем более, сейчас, во время «оттепели», когда многие запреты прошлого пали, развеялись, как дым. Но его мысли прервал весёлый голос Эдика.

– Не парься, старик, пошутили мы. Никто тебя за совращение малолетних стихами наказывать не будет. Тем более, малолетка Ира уже совращена мной физически…

– Как это?.. – выдохнул Александр.

– А так, сначала развращена этим летом на моей даче, в отсутствие предков… Они за границей сейчас… А потом и совращена… Она уже не девушка… Я её сделал женщиной в неполные шестнадцать лет… Нормальный возраст, между прочим, для начала интенсивной половой жизни…

– Тили-тили тесто жених и невеста с поломанной целкой, – пошутил Юрий, но тут же осекся, встретив гневный испепеляющий взгляд Александра.

Тот нарочито медленно поднялся из кресла и, сжав кулаки, подобравшись, выдохнул в лицо Эдику:

– А зачем бахвалиться тем, что лишил чести невинную девушку? Это неприлично, не по-джентльменски… За это раньше офицеры подлецов канделябрами били, а теперь…

Он увидел, что к ним легкой походкой приближается Ира, и оборвался на полуслове.

– Ну, говори, что теперь делают с такими, как я, – злобно прошипел Эдик. – Не увиливай, любитель Есенина.

Александр тяжело вздохнул и ответил:

– А я и не увиливаю… Вот сейчас только Иру спрошу для начала, что с тобой, козлом, делать?

Александр стремительно взял Иру за руку, привлек к себе поближе и, как можно спокойнее и увереннее спросил ее:

– Это правда, что ты школьница?

– Правда.

– Сколько тебе лет?

– Пятнадцать.

– В какой ты класс перешла?

– В одиннадцатый.

– Когда тебе исполняется шестнадцать лет?

– В ноябре.

– А теперь скажи, Ира, что мне делать со студентом МГИМО Эдиком, сдавать в милицию или набить ему в твоем присутствии морду за публичное бахвальство им про изнасилования тебя?

– …Добровольное согласие было… – растерянно вякнул, покрасневший, как рак, Эдик. – …по доброй воле сторон был секс с малолеткой…

– Подлец ты Эдик и достоин пощечины…

При этих словах Иры чуть ли не одновременно, чёртиками из табакерки, выскочили из своих кресел и Эдик, и Юрий. Александр угрюмо переглянулся с застывшим от изумления Юрием и обратился к Эдику:

– Пощечины мало, Ир, его надо наказать по-мужски… Скажи, только «да» и я его отправлю в глубокий аут, как часто это делал с нарушавшими кодекс приличия подлецами в канадском хоккее… Ну!

Но Ира дёрнула Александра за руку и потянула за собой из отделения, подальше от негодяя Эдика и его друга Юрию.

– Возьми меня под руку… Я могу упасть и разбиться, как фарфоровая статуэтка… Идём прогуляемся по лесопарку… Мне требуется свежий запас сил, чтобы прийти в себя и восстановиться…

– Конечно…

Уже в лесопарке она остановилась и спросила:

– Ты, действительно, мог его нокаутировать?

– Если бы ты сказала «да», я бы его надолго отправил бы в аут… Но ведь ты не сказала «да»…

– Дура я, испугалась… И за тебя, и за себя, и за Эдика…

– Ты его любишь?

– Любила… Но это в прошлом после сегодняшнего инцидента и урока мне на всю оставшуюся жизнь… Слушай, почитай мне Есенина, только не из «Москвы кабацкой», а о любви, о нежности, природе, покое… Ты же знаешь такие стихи, я уверена…

Он читал ей стихи Есенина и свои стихи, старые и новые импровизации, во время долгой неспешной прогулки по лесопарку, забредая в самые дальние его закоулки и потаенные волшебные места… Они не пошли на обед, их искали сестры… Но они пришли только к ужину… Озлобленный Юрий почему-то был уверен, что Александр, назло своему сопернику Эдику, другу с мехмата МГУ, наверняка, трахнул