Владимир Колычев - Дорога дальняя, казенный дом

Алтынов поднял руку, призывая Олимпию замолчать. Как добропорядочная жена, она должна была повиноваться мужу. Поэтому она замолчала и обратилась во внимание.

— Я все пытаюсь и не могу понять, что ты за человек, — голосом, не предвещающим ничего хорошего, начал он. — Ты же любила Вадима. И в постели с ним тебе было гораздо лучше, чем со мной…

— Ну о чем ты говоришь? — приторно, сладко улыбнулась Олимпия.

Но Алтынов снова махнул рукой.

— Ладно, я еще могу понять, что материальные блага для тебя важнее любви. Я ему могу объяснить, почему ты ушла от него ко мне. Но я никак не могу понять, за что ты его так ненавидишь? При каждом удобном случае ты обливаешь его грязью… Боишься конкуренции? Но ведь ты моя жена, если со мной случится беда, то…

Алтынов замолчал, выдерживая паузу. Потянулось томительное ожидание. Олимпия не выдержала.

— Что тогда? — от нетерпения она даже приподнялась на локте.

— Ты бы получила все… Вернее, львиную долю. На тебя и на сына… Но ты не получишь ничего…

— Иван! Я тебя не понимаю! — в состоянии, близком к панике, воскликнула Олимпия.

— Я тоже много чего не понимаю… Ты ревнуешь меня к Вадиму, ты его ненавидишь, ты была бы рада стереть его в порошок, но при этом ты хочешь спать с ним…

— Что-что?

— Не надо делать глупые глаза. Ты хитрая и умная. Но поступаешь иной раз глупо. Неужели ты думала, что я не узнаю о твоем ночном похождении к Вадиму. Ты пыталась переспать с ним…

— Ваня! Ты что-то путаешь!

— Это ты путаешь меня, дорогая…

— Ты не знаешь ничего! Это все догадки! Если бы я ходила к Вадиму, ты бы не стал на мне жениться…

— А я, представь себе, женился. Потому что ты меня заводишь как никто другой. А то что ты моя жена, ничего не меняет. Пока я жив, у тебя будет все. Не станет меня, тебя ждет разбитое корыто. Это тебе за то, что ты пыталась мне изменить…

— Ваня, ты не можешь так поступить!..

— Не могу, но поступаю. Но еще не поздно все исправить…

Олимпия прекрасно знала, что Алтынов — человек настроения. Это в бизнесе он незыблем как глыба. А в личной жизни, если захотеть, им можно управлять. Сейчас он мечет громы и молнии, но рано или поздно гроза пройдет. И чем ласковей будет с ним Олимпия, тем раньше это случится. Отгремит гром, и наступят покой и умиротворение. И Олимпия будет из кожи вон лезть, чтобы никогда больше не допустить стихийного всплеска грозовых эмоций…

Она знала, чего ждет он нее Алтынов. Он хочет видеть в ней ласковую и благонравную жену. Чтобы и любила горячо, и соглашалась с ним во всем… Что ж, она исправится, спрячет свои шипы, чтобы он об них больше не кололся. И он исправит свое завещание в ее пользу. Обязательно исправит…

— Иван, успокойся, прошу тебя! — она порывисто поднялась с шезлонга, подошла к нему, нежно обвила руками его шею с дряхлеющей кожей. — Если ты говоришь о завещании, то мне совсем неинтересно, что ты там собираешься исправить. Мне нужен ты, а не твои деньги…

Самое интересное, что Алтынов не верил ей, но таял от ее слов как воск под жарким солнцем. Он не будет верить ей, но даст убедить себя в том, что ей действительно нужна только его любовь… Да он уже плывет в ее объятиях. Он уже сейчас готов простить ей все на свете, лишь бы только она в деле показала, как сильно любит его. А уж она постарается не разочаровать его. Она всегда старается, потому до сих пор с ним. И всегда будет с ним… А Вадиму она еще покажет. Она отобьет у отца охоту заботиться о своем блудном сыне. Рано или поздно Вадим сам окажется у разбитого корыта. И скорее всего это случится рано…

— А то что я ходила к Вадиму, так это он меня к себе позвал. Я всего лишь хотела сказать, что ему ничего не светит…

— Это неправда, — расслабленно покачал головой Алтынов. — Это он сказал тебе, что тебе ничего не светит…

Он действительно был хорошо осведомлен. Но даже это не остановило его перед алтарем. Он женился на Олимпии, потому что не мог без нее.

— Зато тебе светит все, — с придыханием произнесла Олимпия. — Я буду любить тебя горячо и страстно. Ведь ты же не прогонишь меня, как это сделал противный Вадим?

Это было провокацией с ее стороны. Но она намеренно пошла на этот шаг. Иногда мужчин заводит именно то, что должно бесить… Алтынов окончательно размяк в ее руках и прикрыл глаза.

— Ты мое наказание, — млея произнес он. — Ты мой крест…

— Поверь, тебе будет очень приятно нести этот крест…

— Я знаю…

В глазах Алтынова вспыхнул счастливый огонь. А на лбу вспыхнула какая-то яркая с красноватым оттенком точка.

— Ой, что это?..

Ответ на ум пришел вместе с вопросом. Олимпия поняла, что это за точка. Но вместо того, чтобы закрыть собой мужа или хотя бы просто столкнуть его в бассейн, она в ужасе схватилась за голову и присела на корточки. Спустя две-три секунды рядом с ней опустился и Алтынов. Во лбу жирной грязно-красной точкой словно третий глаз зияла рана.

Анжела тупо смотрела в неведомую даль то ли четвертого, то ли пятого измерения. Полное отсутствие контакта с внешним миром. Врач сказал, что ей кололи очень мощные транквилизаторы, и это, возможно, уже привело к необратимым последствиям. Анжела так далеко ушла в свое измерение, что не могла вернуться в реальную действительность. Или не хотела. Если она вообще могла что-либо хотеть…

Ее поместили в отделение интенсивной психотерапии, проще говоря, в психушку. Хорошо, что не на общих основаниях. Заместитель Алтынова по безопасности лично позаботился о том, чтобы ей уделили особое внимание. Сам же он собирался уделить внимание раскручиванию гадючьего клубка, на который наступил Вадим.

Рома погиб в перестрелке, его дружок тоже отдал концы. Но Лукьянов не унывал. Он установит личности погибших, выяснит круг их общения. Рано или поздно он выйдет на их главаря. Впрочем, Вадима это мало волновало. Главное, что он нашел Анжелу, главное, что она с ним.

Вадим сидел возле койки, на которой лежала Анжела. Здорово ей досталось. Исхудала, осунулась, даже как будто постарела лет на пять. Но все равно для него она — самая красивая и желанная.

Открылась дверь, и в палату вошел Лукьянов. Наверное, снова будет расспрашивать об обстоятельствах вчерашней перестрелки. А зачем ему еще мог понадобиться Вадим? Ведь он Лукьянову не друг и не начальник…

— Крепитесь!

Вадим вздрогнул. От этого слова исходил траурный дух.

— Ивана Александровича больше нет… — Лукьянов скорбно вздохнул, чем как нельзя лучше уточнил зловещий смысл своей фразы.

— Как же так! Я сегодня утром с ним разговаривал!

— Утром он и погиб… Снайпер… Недосмотрели…

— Плохо! — неожиданно резко сказал Вадим.

Лукьянов даже вздрогнул — как будто оплеуху получил. Как-то странно посмотрел на Вадима — вроде как с внутренним отторжением, но как на своего начальника.

— Знаю, что плохо… — выдавил он.

— Вы уже установили, кто мог это сделать?

— Киллера не нашли…

— Киллером пусть милиция интересуется. Или полиция… Там же на Кипре полиция… А нам заказчик нужен. Или я неправ?

— Да, конечно…

— Извините, я, кажется, лезу не в свое дело, — спохватился Вадим.

Кто он такой, чтобы наезжать на человека, который вовсе ему не подчиняется?..

— Ну почему же, Иван Александрович ваш отец… Он хотел видеть вас своим преемником… Кто знает, как оно все повернется…

Скорее это были мысли вслух, нежели разговор с Вадимом.

— Я не знаю, как оно повернется, но я хотел бы знать, кто убил моего отца…

— Есть человек… Это всего лишь догадки, но, судя по всему, все идет от него. Ему это выгодно и вообще… В общем, ничего конкретного пока сказать не могу.

— Кто этот человек?

— Говорю же, это всего лишь догадки…

— И все же…

— Вы его не знаете. Но сказать я должен, мало ли что… Красневич Илья Михайлович, исполнительный директор концерна «Сталь-Вест». Достаточно большая величина. Смерть вашего отца поднимет его еще выше. Как говорится, король умер, да здравствует король…

— Я так понял, он должен встать у руля всей компании.

— По всем раскладам выходит, что да…

— Но если доказать его причастность к убийству Алтынова…

— Боюсь, что это невозможно. Кроме подозрений, на руках у нас ничего нет. А пустыми картами его козыря не побить, не та ситуация. Он имеет большое влияние на Совет директоров… Да много чего… С ним только Алтынов мог справиться. Но его нет…

— А вы?

— Что я… — совсем невесело улыбнулся Лукьянов. — Я-то бодаться буду, да боюсь, что моих рогов не хватит…

— Если вам нужна какая-то помощь…

— Помощь нужна вашей девушке, ею и занимайтесь. А мы уж как-нибудь сами… Но… — Лукьянов нарочно выдержал паузу. — Но если со мной что-то случится, знайте, что играть вам придется против Красневича… Скажу по секрету, я слышал, что Иван Александрович завещал вам часть своих акций. Не знаю, насколько большую, но это и неважно. В общем, если Красневич предложит вам сделку, соглашайтесь, даже если он назовет не самую высокую цену… Извините, некогда мне. Дел по горло…