Андрей Щупов - Мы из спецназа. Поединок

Наконец подъезд. Лифт конечно же, по обыкновению, не работал. Вспоминая всех родственников лифтера и в первую очередь его самого, Марат, тяжело дыша, стал подниматься по лестнице, прыгая через две-три ступеньки.

К счастью, дверь на чердак была открыта. Лестница выводила прямо на крышу. Внимательно оглядываясь и стараясь изо всех сил сдержать шумное дыхание, он достал свой пистолет и, укрываясь за лифтовыми надстройками и трубами воздуховодов, стал обследовать просторную крышу многоэтажки.

Безуспешно. Только голуби мирно что-то клевали у небольшой лужицы, скопившейся у самого края. Отсюда с высоты птичьего полета было отлично видно, как возле храма толпились люди, казавшиеся сейчас такими маленькими и беззащитными. Марат засунул пистолет за пояс и огромными прыжками помчался вниз.

На обследование второго здания у Марата оставалось не больше пяти минут. Лишь бы машина с патриархом опоздала. Лишь бы водила застрял где-нибудь на светофоре или переезде, молил Бога Марат, слетая на огромной скорости вниз с девятого этажа. По пути он чуть не сшиб девушку, а в самых дверях столкнулся со своим приятелем Наилем. Тот уже раскрыл руки для объятий, широко улыбаясь Марату и радуясь такой неожиданной встрече.

Но Марату было не до него.

- Извини, старина, у меня ни секунды. Бегу, лечу… Позвоню позже…

До соседнего дома расстояние преодолел с рекордной для себя скоростью, но давались эти метры с большим трудом. Правда, лифт в доме работал. Пока поднимался наверх, подумал с сожалением про пожарников, тушивших пожар на Останкинской башне. Какую же бессильную ярость они испытывали, понимая, что кого-то наверху еще можно было спасти, но добраться туда просто не хватало физических сил.

Вот и дверь, ведущая на крышу. Марат тяжело выдохнул, лихорадочно наполнив грудь таким необходимым кислородом. Толкнул дверь, она оказалась заперта. Что это? Может, кто-то закрыл, чтобы ему не помешали выполнить свое черное дело.

Конечно, для Марата деревянная дверь не являлась серьезным препятствием, но лишнего шума не хотелось. Если на крыше находится террорист, то он вооружен. Выбора, правда, особого не было. Он отступил на метр от двери и со всего размаха впечатал ногу в деревянное полотно, которое от мощного удара разлетелось на две половинки.

На крыше Марат стал лихорадочно осматриваться. Никого. Что за черт! В следующий момент он увидел, как к соборной площади приближается торжественный кортеж. Мотоциклисты сопровождали три правительственных «мерседеса». Тяжелые машины плавно затормозили у входа в храм. Из средней появился патриарх и перекрестил собравшихся на площади. Затем в сопровождении настоятеля и охраны поднялся по роскошной лестнице и повернулся лицом к пастве. Поднял руку с крестом и еще раз освятил присутствующих людей. Сегодня здесь он должен был отстоять молебен во имя веры и братства всех живущих в едином российском государстве.

Марат наблюдал эту сцену с замиранием сердца. Однако шло время, но никто не посмел нарушить праздничную атмосферу проповеди. Неужели все оказалось пустым бредом, плодом больного воображения? Или террористов просто спугнули? В этом случае, конечно, слава богу, что страхи оказались преувеличенными. У него не было никаких моральных сил обдумывать детали случившегося. Марат просто спустился по лестнице и пошел к храму.

Он шел, чтобы увидеть, как патриарх будет выходить после проповеди. И на этой простой, банальной мысли его пронзила кристально ясная догадка. Через двадцать пять минут, то есть сразу после окончания проповеди, патриарх снова выйдет на крыльцо, чтобы спуститься в свой бронированный «мерседес». И именно на этот момент и планировалось на него покушение.

Его мысли опять вернулись к злосчастным многоэтажкам. И вдруг в сознании появился стоп-кадр - Наиль. Что он делает в этом доме? Теперь подсознание услужливо высветило малейшие нюансы его мимики, интонации, на которые сначала он не обратил никакого внимания. Все подтверждало его подозрения: бегающие глаза, деланая улыбка, натянутое радушие. А ведь на плече у него была тяжелая сумка. Марат восстановил в памяти картинку: черная спортивная сумка, ремень от которой глубоко врезается в плечо.

Он не мог в это поверить, но долг и чувство ответственности требовали от него действий. Марат бегом бросился к первой девятиэтажке. Быстро, но осторожно, прислушиваясь ко всему, что происходит в квартирах, стал подниматься наверх. Подсознание упрямо с ним спорило: Наиль просто приехал к кому-нибудь в гости и сидит сейчас за одной из этих дверей и пьет чай.

Показалась дверь на крышу. Теперь она неожиданно оказалась закрытой, хотя он отчетливо помнил, что оставил ее нараспашку. Осторожно, стараясь не наделать шума, толкнул ее вперед. Она легко поддалась. Прикрываясь лифтовой надстройкой, он вышел на крышу.

Наиля он увидел сразу. Он лежал у самого края со снайперской винтовкой в руках, снабженной мощной оптикой, отсвечивающей в лучах тусклого осеннего солнца.

Выйдя из своего укрытия, он негромко окликнул лежащего:

- Извини, друг, но мне придется тебя побеспокоить!

От неожиданности киллер вздрогнул, резко перевернулся и произвел два выстрела снизу вверх. Марат, теряя сознание от болевого шока, почувствовал, как его тело обожгла горячая пуля. Но это уже не имело никакого значения, так как свой выстрел он произвел секундой раньше. Марат не видел, как в последний раз дернулось в смертельной агонии тело Наиля, как через распахнутые двери бежали его друзья и сослуживцы и как, испуганные непривычным шумом, поднялись вверх голуби.

Харитонов мчался за прихрамывающим человеком в сером плаще. Кепки, правда, на вышедшем из подъезда уже не было, но Дмитрий почти не сомневался, что именно сворачивающий за угол мужчина тот, который за последние несколько недель посеял панику в криминальных кругах города и за поимку которого братки обещали нешуточную денежную премию.

Догнать его не составляло труда, но под ноги кинулся свой же боец. Что и говорить - бегать в таких ситуациях представлялось крайне неразумным. Нарвавшись от собровца на жесткую подсечку, Дмитрий, в свою очередь, засветил ему в челюсть, ударом под дых заставил согнуться пополам. Пока в запале выясняли, кто есть кто, время было упущено, и на улицу Харитонов выскочил с задержкой.

И все-таки серый плащ, скрываю

щийся в трамвайных дверях, Дмитрий успел рассмотреть. Вагон дернулся, раздался короткий звонок, и трамвай двинулся вперед. Можно было вернуться за машиной, но он побоялся упустить Шамана из виду. Догнать ползущий по центру города трамвай - не столь уж хлопотная задача, и, понадеявшись на собственные ноги и на попутку, Харитонов пустился в погоню.

Наконец ему удалось поймать легковушку, и преследование пошло веселее. Проникшись задачей, водитель - совсем еще молодой паренек с юношеским пушком над верхней губой - внимательно прислушивался к словам спецназовца: на остановках притормаживал, а пару раз поравнялся с трамваем, позволив Дмитрию точно определить место, на котором устроился Шаман.

Путь оказался неблизким, трамвай прогрохотал по мосту через искрящуюся под осенним солнцем Исеть, миновал вокзальную площадь и вскоре повернул на Эльмаш. Именно там, на конечном кольце, мужчина в сером плаще покинул наконец трамвай. Харитонов также выбрался из машины и последовал за ним.

Насчет ранения он не ошибся. Шаман явно чувствовал себя неважно. Передвигался медленно, делал частые остановки, тяжело дышал. Взять его сейчас можно было легко, - вряд ли в таком состоянии он сумел бы проявить свое мастерство и защититься. Но Харитонов не спешил. Не мог Шаман подняться против всего криминального мира в одиночку. За ним наверняка стояли другие фигуры, и именно это он хотел выяснить. Кроме того, за Шаманом оставался долг - Лена. Дмитрий надеялся обнаружить ее в логове киллера.

Только минут через пятнадцать они добрались наконец до места. Шаман зашел в подъезд обшарпанной хрущевки, и, чуть выждав, Харитонов последовал за ним. Стоя внизу, он слышал, с каким трудом даются снайперу ступени, как шумно он дышит, поднимаясь наверх. Он останавливался на каждой лестничной площадке и, облокачиваясь на перила, собирался с силами.

Не знай Дмитрий о его «подвигах», пожалуй, он мог бы ощутить сейчас к этому человеку жалость. Однако Лумарь, или Шаман, пересек «тонкую красную линию», о которой некогда писал один американский классик, и тем самым поставил себя вне закона.

До тех пор пока он уничтожал криминальных авторитетов, власти проявляли вполне объяснимую терпимость, даже благодушие.

Но правила игры есть правила игры, и, пролив сегодня кровь спецназовца, он автоматически превратился в смертельного врага. Во многих законопослушных странах существует негласная договоренность среди правоохранительных структур: того, кто поднимает руку на полицейского, живым стараются не брать.