Владимир Колычев - Брат за брата

Но Данила стрелять не стал. Спрятал пистолет, убрал ногу.

– А жить хочешь? – спросил он.

Сумятин перевернулся на спину. В глазах засветилась надежда. И преданность Даниле. Да, этот гад хотел жить...

– Мне нужна Анна Сливко... И ты скажешь, где ее найти...

– А-а, знаю, знаю, – закивал Сумятин.

Данила облегченно вздохнул. Этот тип знает, где Анна.

– Она уже в пути, – продолжал Сумятин.

– Куда? В Россию?

– Нет... А вы что, не знаете?

– А что мы должны знать?

– Вас, наверное, не просвещали...

– Насчет чего?..

– Дана команда сворачиваться. Мы сворачиваем свою деятельность... Анна Сливко уже в пути. Вместе с другими. Их перевозят в Новый Орлеан. Это совсем рядом...

– Зачем?..

– Там лаборатория...

– Какая лаборатория?

– Трансплантация органов... Девочки должны были вернуться в Россию. Но они не вернутся. Их будут резать...

Внутри у Данилы что-то оборвалось.

Все правильно. Здесь, в Штатах, у Большого Папы большой бизнес. Одни девушки просто рожают, чтобы затем отправиться домой. Другие остаются в Америке навсегда. Другие – это те, кого разбирают на запчасти. Данила, Андрей и Егор остановили партию живого товара из России. А резать кого-то надо. Поэтому под нож пустят Анюту и рожениц, которые с ней.

– Ты знаешь дорогу? – не просто спросил, а закричал Данила.

– Да, я могу показать...

– Так какого хрена мы еще здесь?

– Но я знаю дорогу только до Нового Орлеана. А где сама лаборатория, не знаю...

– А машину, в которой увозят девчонок?

– Не машина – автобус...

Минуты через три Сумятин уже сидел за рулем машины и вел ее в направлении Нового Орлеана.

Автобус держал курс на Новый Орлеан. Вата из головы немного выветрилась, придурочная улыбка сошла с губ. Где-то глубоко в сознании забилась тревожная мысль. Анюта еще не понимала, что именно беспокоит ее. Но ей было уже страшно. Она нервничала. И с проблеском ужаса во взгляде посматривала на своих провожатых – двух крепких парней с тяжелыми кулаками.

Сопровождающие сидели на заднем сиденье и внимательно осматривали каждую девушку. Как будто оценивали их.

Анюте показалось, что у них на голове рога, а из-под задниц торчат хвосты. Она истерически захохотала. Но тут же схлопотала пощечину. Сразу сделалось дурно. Сильно-пресильно закружилась голова, в глазах помутнело. На нее навалился спасительный обморок...

До Нового Орлеана оставалось миль тридцать. Но автобуса все не было.

– Учти, мудила, рука моя не дрогнет...

Данила вовсе не собирался убивать Сумятина. Но пригрозить стоило.

– Не пугай – пуганый, – вяло огрызнулся тот.

Он уже успел взять себя в руки. Но по-прежнему боялся Данилу, который постоянно держал его на прицеле.

– Вот он, автобус, вот...

Белый «Ниссан» среднего класса. Если верить Сумятину, в нем сейчас находилась Анюта. А с нею ее подруги по несчастью.

– Автобус надо остановить, – сказал Андрей.

Это прозвучало как приказ. Сумятин боялся ослушаться.

Он обогнал «Ниссан», вышел из машины, поднял руку. Водитель автобуса узнал его – одна шайка-лейка. Автобус остановился.

Сумятин медленно подошел к открывшейся двери. Данила за ним. И как только оказался в салоне, вырубил Сумятина ударом в шейные позвонки – рукоятью пистолета врезал. Но не стал ждать, когда тот рухнет ему под ноги. Наставил ствол на двух дюжих ребят, один из которых вытаскивал из-под сиденья штурмовую винтовку «кольт».

– Не успеваешь, – покачал головой Данила.

Парень и сам это понял. Поэтому присоединился к своему напарнику, который уже задирал руки. Парнями занялся Андрей. Сначала вырубил каждого по очереди. Затем связал их же ременными поясами.

Данила взял в прицел водителя. Велел ему разворачиваться и ехать дальше. Одной ногой он прижимал шею Сумятина. Пока им не занялся Андрей. Пока не связал засэранца.

Ну вот и все, урожай собран. Можно скирдовать. Сумятина и двух охранников сложили штабелями. Теперь можно и на пассажирок посмотреть.

Данила увидел то ли спящую, то ли бесчувственную девушку.

Ему показалось, что он обознался. Ну а как же иначе. Разве могла эта бледная, осунувшаяся девчонка с синевой под глазами быть Анютой?..

Анюта – кровь с молоком, а это – какая-то доходяжка. Анюта должна быть в положении. У нее должно быть брюхо, как у девчонок рядом с ней... У тех есть. А у нее нет... Может, она уже родила?..

Андрей вооружился винтовкой. Затем забрал у пленников документы. Но вникнуть в их содержание не успел. Данила помешал. Он попросил его заняться водителем. Тот хоть и был запуган до полусмерти, но контроль за ним должен быть постоянным.

– А я пока Анютой займусь...

Данила занял свободное место рядом с ней. Руками потер ее щеки. Чересчур бледные они. И в губах ни кровинки. И запах рвоты.

– Анюта, проснись! – тихо сказал он.

– Ее какой-то гадостью накачали, – вмешалась в разговор одна из девушек. – Ее из роддома такую привезли. Дурная-предурная – всему радовалась, но ничего не соображала. А потом уснула...

– Из роддома, говоришь?.. Значит, она уже родила?..

– Еще вчера... Ее Альберт по животу стукнул. Схватки у нее начались. В роддом отвезли. Там она и родила. А на следующий день вместе с нами...

– Кто такой этот Альберт? Где этот урод?..

– Он в Батон-Руж остался... А вы кто?..

На ум почему-то пришла мысль про коня в пальто. Но Данила удержался. Девчонка ни в чем не виновата, чтобы вымещать на ней раздражение.

– Я за ней приехал...

Данила попытался привести Анюту в чувство. И спустя какое-то время ему это удалось.

Анюта открыла глаза. И как будто сквозь какую-то пелену долго смотрела на Данилу. Ни проблеска мысли во взгляде, ни единой эмоции... Но постепенно она стала отходить. И даже узнала его:

– Данила?..

И попробовала улыбнуться. Но вместо улыбки – страдальческая гримаса.

– Я уже дома?

– Почти...

– Что значит – почти?..

Она встрепенулась. Осмотрелась по сторонам. Остановилась взглядом на Даниле. И успокоилась.

– Я еще в Америке?..

– Пока да...

– Скоро поедем домой?..

– Скоро...

– А ребенка я здесь оставила...

Анюта всхлипнула. И в ужасе посмотрела на Данилу. Решила, что проговорилась, открыла ему страшную тайну...

– Не волнуйся, я все знаю... Я еще давно узнал... Поэтому я здесь...

– Ты бросишь меня? – в страхе спросила она.

– Ну да, я в Америку для того и летел, чтобы бросить тебя... Соображай хоть, что говоришь...

Он обнял Анюту, прижал к себе. Она разрыдалась у него на груди.

– Прости меня!..

– Передо мной ты ни в чем не виновата...

Данила еще крепче прижал ее к себе. Погладил по спине. Анюта стала успокаиваться.

Совсем ее успокоил водитель. Он вдруг резко затормозил. Сила инерции сбила Андрея с ног. И Данила на какое-то время потерял ориентацию в пространстве. Водитель воспользовался моментом и выскочил из автобуса, хлопнул за собой дверью.

И тут же послышались щелчки. Разом автоматически заблокировались все двери. А в салон микроавтобуса стал поступать какой-то газ...

Данила попытался встать. Но его сильно шатнуло. Свинцовая усталость валила с ног, веки наливались тяжестью, жутко захотелось спать. Но он все же подобрался к двери. Только напрасно пытался ее открыть.

Можно было выбить стекло. Но на это у него не осталось ни сил, ни времени. Усыпляющий газ впитался в кровь, наркотической волной накрыл сознание...

– Говорил же: глаз да глаз за этим недоноском... – засыпая, пробормотал он.

Рядом улегся и Андрей. Он также не устоял под натиском усыпляющей атаки.

Проснулся Данила в каком-то мрачном затхлом помещении. Жарища, духота – с ума сойти, и ни единого движения воздуха. Вокруг сплошной бетон и тусклая лампочка под потолком.

Рядом приходил в себя Андрей. Он сидел на голом полу. Рука высоко вздернута вверх. На ней наручники из темной стали. Один «браслет» – на запястье, другой прикреплен к специальной скобе, намертво вделанной в стену.

Данила тоже почувствовал оковы на руке. Точно, он в таком же положении. «Браслет» наручника тщательно отрегулирован, подогнан под ширину запястья. Не просто будет выдернуть из него руку. Но попробовать стоит...

Только сначала надо набраться сил. Хотя скорее всего силы вряд ли прибудут. Скорее убудут. Жара, духота, никакой возможности расслабиться, голова раскалывается, в костях ломота, мышцы болят – как будто через них ток электрический пропускали.

Андрей открыл глаза. Долго и тупо смотрел на Данилу.

– Где мы? – пошевелил он пересохшими губами.

– Я бы сказал, что на верхней полке... Так тут полок нет...

– Зато волки где-то рядом...

– Вон, за той железной дверью...

Дверь прочная, железная, с «глазком». Запирается со стороны, где волки. Именно волки, а не надзиратели какой-нибудь американской тюрьмы. Не могут быть в Америке столь суровыми условия содержания заключенных. Да и сажать в тюрьму их не за что.