Виктор Доренко - Убить и спасти. Жизнь полна трупов

— А потом окончили физико-технологический институт и работали на заводе по производству радиоактивных веществ? — лицо Дублонова было бесстрастным. — Насколько я понял, умеете обращаться с плутонием?

Лишь приобретенная тренировками выдержка не позволила Олегу вздрогнуть. Никто из его новых знакомых не знал, что в свое время ему пару лет случилось провести на радиоактивном производстве. У тех людей, среди которых он жил вслед за тем, такие сведения могли вызвать лишь двусмысленную ухмылку. Откуда это стало известно его похитителям? Не похоже, чтобы они намеревались писать его романизированную биографию. Зачем они собрали информацию о нем?

— Если я скажу «нет», вы не сочтете это излишне глупым? — спросил он. — Ваши судьи, — он кивнул в сторону боевиков, — не добавят мне срока?

Дублонов вздохнул.

— Мы тоже полагаем, что правда несколько лучше.

— Тогда. «да». Но необходимо соответствующее оборудование.

Лицо Дублонова осветила благородная улыбка прорвавшегося к успеху уголовника.

— Я рад, что мы договорились. В противном случае было бы хуже и для вас, и для нас. Мы считаем глубоко аморальными любые формы насилия.

Дублонов встал, чтобы вновь перебраться на свое место.

Земля в иллюминаторе теперь отдалилась так, что ее покрыла голубоватая дымка. Олег передвинулся ближе к стеклу. Значит, он интересует их отнюдь не как солдат удачи? Мог бы догадаться и раньше. Пожалуй, интенсивную работу интеллекта не причислишь к самым сильным сторонам его личности. Но почему они захватили Бориса? Борис и его люди как будто сами охотились за ним, Олегом? Нет, лучше не думать. От излишних мыслей болит голова, а решают все равно кулаки и пистолеты.

Один из мешковатых зашевелился и открыл глаза. Несколько секунд он, казалось, о чем-то напряженно размышлял. Затем осторожно огляделся. Похоже, новое окружение его не особенно обрадовало. Впрочем, Джон с друзьями обращали на него внимания не больше, чем на муху, обсиживающую иллюминатор напротив них.

— Как я понимаю, парень, ты и есть тот спец? — негромко сказал он, обращаясь к Олегу.

Олег подумал, что это замечательный вопрос для человека, едва пришедшего в сознание.

— Они намерены сражаться с Японией? — спросил он, кивая в сторону людей на скамьях. — Хотят, чтобы я изготовил атомную бомбу?

— Речь идет всего лишь о контейнере с радиоактивным веществом, — ответил мешковатый. — Ты должен его вскрыть и попробовать определить, какой именно изотоп там хранится.

У него были ярко-рыжие волосы и пронзительно-голубые глаза.

— Но это невозможно! — повернулся к нему Олег. — Откуда они, эти люди? Я не слышал о массовом побеге из дурдома.

— Стоит ли так волноваться? Контейнер сначала нужно найти. Он где-то в окрестностях урочища под названием Карпята. Это твоя первая задача, — рыжеволосый понизил голос, хотя и без того за гулом моторов его едва было слышно. — Если ты ее не выполнишь, тебя прихлопнут. Это хорошая смерть, лучше, чем от радиации.

— Простите, с кем имею честь? — спросил Олег. — Вы на чьей стороне?

— Меня зовут Сергей Анатольевич. А вон там Анатолий Сергеевич. Впрочем, какая разница. Мы всего лишь трупы. Нас везут к месту захоронения.

— Неужели ничего нельзя изменить?

— Смерть не подлежит уничтожению. Ее также нельзя отменить, — рыжеволосый слегка переместился на тюках, придвигаясь к Олегу.

Дублонов и его люди жевали бутерброды, запивая баночным пивом. Пленники, казалось, их не интересовали совершенно. Впрочем, все находящиеся в самолете, или по крайней мере большинство, понимали, что совершить побег с высоты нескольких сот метров все-таки затруднительно.

— Послушайте, Анатолий Сергеевич… — начал Олег.

— Не думаю, что нам надо его будить, — прервал его рыжеволосый. — Может быть, ему снится детство. С нашей стороны это будет неблагородно.

— Ах да, извините. Я перепутал. У вас так много общего, — Олег осторожно посмотрел в сторону напарника рыжеволосого. — Я хотел спросить, в чем проблема? Кто такой Серж?

Рыжеволосый приподнялся и сел рядом с Олегом.

— Ничего, что я обращаюсь к тебе на «ты»? — сказал он. — В нашем кругу «вы» используют лишь законченные подхалимы. Знаешь, чем ты мне нравишься? Тем, что не стараешься показать себя всезнайкой. Это приятно для моего Оно.

Олег подумал, что, если даже полет закончится авиакатастрофой, возможность пообщаться с таким умником стоит этого.

— Не знаю, что сказать, — вставил он. — Боюсь испортить впечатление.

— Я хочу объяснить тебе, что такое русский бизнес, — продолжал рыжеволосый. — Ни подписям, ни печатям в нашем бизнесе давно никто не верит. Все решается только личным присутствием босса. Мой босс — Борис, как ты уже догадался. А я — директор торгово-посреднической сети нашей фирмы.

— Хорошо. Но при чем тут Дублонов?! — сказал Олег в отчаянии от собственной недогадливости.

— Дублонов хотел заключить с Борисом сделку. Главный предмет в ней — тот контейнер с радиоактивным дерьмом. Для этого вызвали меня и моего заместителя. По окончании переговоров Борис в присутствии Дублонова должен был дать мне соответствующие распоряжения. Но Борис тяжеловат на компромиссы. Несговорчивость же для Дублонова — самый страшный порок. Поэтому Бориса было решено захватить. Я со своей стороны тоже чуть не оказался лохом — не догадывался ни о чем, по крайней мере несколько первых минут. Твое появление спасло мою честь, но, кажется, отняло жизнь. Лучше бы наоборот.

— Сдается мне, ваша жизнь вам все-таки дорога, — заметил Олег.

— Нет, ты ошибаешься. Мне недорога моя честь.

Олег сдвинул брови в решающем усилии понять логику происходящего.

— То есть ваша фирма продавала ненайденный контейнер? Товар, о котором никто не мог сказать, существует ли он в природе?

— Существует все, что продается, — с некоторой суровостью сказал директор. — Ты будешь иметь случай в этом убедиться.

Олег замолчал. Кажется, вопросов больше не было.

Постепенно стали проявлять признаки жизни Борис и заместитель рыжеволосого. Похоже, их также не слишком удивила произошедшая с ними перемена. Заместитель спросил только, который час и когда будут кормить. По-видимому, лишь усилием воли ему удалось удержаться от вопроса, как зовут вертухая. Место ему определенно показалось родным, но, видимо, смутили иллюминаторы.

Олег посмотрел за стекло. Солнце стояло справа по курсу — они летели на север. Внизу под самолетом болтались белые кисейные тряпки, мешая наблюдать красоты родных лесов, полей и рек.

Карпята — деревня, где он провел детство и отрочество. И он действительно знает там каждую кочку, каждое дерево. Чертовски обидно, однако, что во всем его жизненном опыте эти люди не нашли ничего примечательного, кроме самого ублюдочного факта — что его угораздило быть зачатым среди этих родных просторов. Даже умение вместо пресной воды обходиться собственной мочой их не заинтересовало. Поневоле задумаешься, зачем жил.

Борис и заместитель директора торгово-посреднической сети, последовав примеру Олега, сели, прислонившись спиной к торцам тюков. Всякий раз, когда они смотрели в сторону Дублонова и его людей, на лицах у них появлялось выражение скуки и страха.

— Должно быть, парень, тебе опять гцивдется помочь мне остаться в этой жизни, — сказал Борис Олегу.

— Если ты уверен, что она, то есть жизнь, будет этому рада, — ответил Олег. — Впрочем, как я это сделаю?

— А ты думай. Я не вижу, чтобы ты очень уж напрягался.

— Похоже, сделка между тобой и Дублоновым уже не состоится? — сказал Олег. — Он выбрал насилие. Мне кажется, он жлоб, коли сам участвует в этой операции.

— Он жлоб, шестерка. Хотя его почему-то считают человеком.

— Большой разницы нет, от чьей руки отбросить тапочки, — Олег помолчал. — Не знаю, сможем ли убедить его, что мы хорошие.

«Где сейчас Инесса, что делает? — подумалось ему. — Жива ли?» Странно, что он столько времени не вспоминал о ней.

Сердце у него задрожало, как при первом в жизни свидании. Прошло меньше суток, как они познакомились, но он успел влипнуть, будто мальчишка.

Внезапно самолет пошел на снижение. Олег прильнул к иллюминатору. Далеко внизу проплывали поля, овраги, перелески. Это была северная граница сельскохозяйственного ареала области. Дальше, он знал, пойдут сплошные хвойные леса, каменистые горные отроги. Урочище Карпята, где стояла когда-то его родная деревня, находилось на самом стыке пашен и тайги.

Вскоре стали ясно различаться узкие ручьи, текущие по оврагам, неровные полоски грунтовых дорог, отходящих от асфальтированной автомагистрали. Почвы здесь были глинистые, до самого горизонта доминировал охристо-песчаный цвет.

— Пора, — Джон, победно ухмыляясь, подошел к Борису и его людям.