Анжела Марсонс - Злые игры

– Ты до нее…

– Нет… нет… нет… – ответил Уайли, стирая пот с подбородка. – Я просто хотел посмотреть. Мне было любопытно… Клянусь, я не…

Ким отошла в сторону. Тошнота стояла прямо в горле. Еще одно слово, и она не сдержится.

– Сержант! – крикнула она в дверь.

Как и тогда, появился сержант Трэвис.

– Шебутная ночь сегодня, мэм. – В глазах у него светилась улыбка. Она тепло кивнула ему. Теперь они понимали друг друга.

– Прошу вас, уберите эту мерзость долой с моих глаз!

– С удовольствием, мэм!

Инспектор буквально рухнула на скамью рядом с Дженксом. Ее руки тряслись от ярости.

– За все за это тебе здорово надерут задницу, Дженкс. Но потом ты сможешь сделать хорошую карьеру.

– Спасибо. А как вы узнали?

– Действительно, шеф, – как вы узнали? – повторил вопрос Брайант.

Ким взяла Дженкса за правую руку и перевернула кисть.

– Ты держался за голову руками, когда я вошла в раздевалку после того, как все произошло. На твоей руке не было никаких отметин – ни припухлостей, ни царапин. А Уайли держал руки в карманах.

– И всё? – уточнил сержант, почесывая подбородок.

– Не совсем. Когда ты назвал книгу, я знала, что или видела ее где-то, или слышала это название.

Стоун ничего не сказала про очки для чтения и про то, что, когда полицейские прибыли по вызову к Даннам, именно Уайли увел Леонарда на кухню, а потом отправил девочек спать. Неудивительно, что у Венди Данн он не вызывал никаких подозрений. Ведь он был офицером полиции, черт возьми.

– После происшествия Уайли поймал меня в коридоре, – Ким вновь повернулась к Дженксу, – просто для того, чтобы еще раз подчеркнуть то, что ты якобы сделал. А еще он намекнул, что ты знаешь дорогу к дому Даннов. А я уже знала, что это должен быть кто-то, кого знали девочки. Так что, когда поняла, что ты никого не бил, то остался только один человек, действия которого стоило проверить. Уайли – человек, который никогда, в течение всей своей карьеры, не прибегал к насильственным действиям, а Данн – это не первый педофил, который ему встретился на жизненном пути, так что, думаю, этим дело не закончится.

– Черт возьми, шеф, а что там с этим прыжком в…

– А вот детали я оставляю тебе. Тебе придется его допросить.

– С нашим удовольствием!

Инспектор с трудом встала.

– Но сначала окажи мне большую услугу.

– Ну конечно!

– Заведи машину и отвези меня домой.

Ким стояла перед могилой Мики, стараясь найти ответы на вопросы, не дававшие ей покоя.

Вуди настоял на том, чтобы она взяла недельный отпуск, и первый раз в жизни Стоун не стала сопротивляться.

Первые пару дней она только спала и выгуливала собаку. Постепенно Барни перестал реагировать на позвякивание поводка – и отказывался покидать свое законное место на софе.

Потом Стоун стала выходить в гараж, где часами смотрела на разбросанные повсюду чертежи и диаграммы, не в состоянии понять в них ни строчки. Три дня назад ей наконец удалось извлечь сломанную гайку из выпускного коллектора.

Столкновение на канале оставило после себя слишком много неотвеченных вопросов. Все, что относилась к ее прошлому, было всегда тщательно рассортировано, разложено по коробочкам и промаркировано у нее в голове. Это был уголок ее сознания, который она нечасто посещала, – но неожиданно в него ворвалась Алекс и нанесла ему большой урон, разбросав повсюду воспоминания и эмоции. На короткое время Ким почувствовала искушение. Часть ее хотела последовать за доктором Торн в темноту, чтобы все забыть и перестать бороться, чтобы полностью раствориться в воспоминаниях о Мики и первых шести годах жизни. Но она не сделала этого, потому что в этом случае Алекс ускользнула бы.

Стоун потребовалось какое-то время, чтобы вновь все разложить по коробочкам и наклеить новые бирки. После этого Ким часто задумывалась, насколько твердо она контролирует свое душевное состояние. Женщина считала, что наступает время для принятия серьезного решения. То ли открыть все отделения в своем мозгу и внимательно изучить их содержимое, то ли закрыть их еще крепче. Она хорошо представляла себе последствия и того, и другого. Если открыть абсолютно все, оно может полностью поглотить ее, и она может никогда не вернуться к той жизни, которую знает.

А если она еще плотнее закроет все коробочки, то обезопасит себя от тьмы: сохранит ясность ума и будет защищена, – но этим же обречет себя на жизнь одинокого, ни во что, и никому не верящего человека.

Ее отношение к Торн было тоже очень непростым. Ким ненавидела доктора за ту безжалостность, с которой та играла жизнями и эмоциями людей, и в то же время восхищалась способностями женщины, которые позволяли той творить такое. Она не могла простить доктора за то, что та вытащила на свет божий все ее самые страшные страхи, и при этом не могла не отдать должное ее искусству, которое чуть не уничтожило Ким.

Стоун глубоко вздохнула и присела возле холодного камня. Правой рукой она провела по высеченному на плите имени своего умершего брата-близнеца. От эмоций у инспектора перехватило горло, и она беззвучно произнесла:

– Милый мой, мне очень жаль, но я еще не готова для тебя. Я каждый день скучаю по тебе, и когда найду в себе достаточно сил, то обещаю тебе вспомнить каждую минуту, которую мы провели вместе.

Слева она краем глаза заметила какое-то движение. По холму, в ее сторону, поднималась знакомая фигура.

– А сейчас я хочу представить тебе своего друга, – эти слова она произнесла еле слышным шепотом.

Брайант подошел к ней и протянул кофе в пластиковом стаканчике.

– Это мой брат-близнец. Он умер, – кивнула Ким на памятник. Сержант проследил за ее взглядом и повернул голову к могиле.

Одним из самых больших его достоинств была способность вовремя задавать вопросы и вовремя молчать.

Стоун отошла от могилы и села на скамейку. Брайант устроился рядом.

– Ким…

– Расскажи мне, на чем стоим, – попросила та, отхлебывая кофе.

– Хорошо. Уайли признался, что был в подвале вместе с Данном. Утверждает, что это был единственный раз, и записи подтверждают это. Но, с показаниями Уайли в дополнение к остальным уликам, Данн не сможет соскочить, несмотря на то, что получил по физиономии.

– Ты был у Руфи?

– После того, как я ей все рассказал, – кивнул сержант, – она практически умоляла, чтобы ей позволили дать показания против доктора. Апелляция решена в пользу Руфи. Она отсидит какое-то время, но у нее останется еще целая жизнь, чтобы ее прожить.

Алекс была права насчет Руфи. Та никогда бы не совершила преступление, если б на нее не воздействовали со стороны.

Стоун уже знала, что Джессике был поставлен новый диагноз – «родильная горячка» и теперь ей придется жить в лечебнице. Ради Ким Тед согласился лечить ее, и инспектор была уверена, что женщина получит самое лучшее лечение.

Саре Льюис Ким позвонила сама. Плакат «ПРОДАЕТСЯ» был снят с фасада дома. Небольшой семье пора было пускать корни.

Барри Гранта отключили от аппаратуры, но он все еще находился в реанимации. Прогноз был неоднозначный. У него были проблемы с памятью, и ни от кого не ускользнула некая ирония того, что он сам теперь был обездвижен ниже пояса.

Стоун поговорила с Дэвидом, который навестил Шейна в тюрьме. Тот был молчалив и отказался обсуждать события, которые привели его назад в камеру. А еще он потребовал, чтобы Хардвик больше у него не появлялся.

Когда Ким общалась с Дэвидом, он очень недвусмысленно намекал на то, что хотел бы взглянуть на ее новый реставрационный проект. И хотя пока инспектор его еще не пригласила, такую вероятность она полностью не исключала.

Так что большинство жертв Алекс так или иначе устроились, а вот что касается самое себя, то Ким не была в этом уверена. Хотя со стороны все было как обычно. Она была готова к работе, к ней вернулась бессонница, и она потребляла кофеина больше, чем это было безопасно для ее здоровья.

– Ну что ж, спасибо за сводку последних новостей, а теперь потеряйся и отправляйся к своей семье.

– Но ты помнишь, что здесь не твоя собственность и ты не можешь диктовать мне, когда уходить?

– Даже если я скажу «пожалуйста»?

– Тогда мне придется вызвать «скорую» и определить тебя в больницу.

– Я чуть не рассмеялась, – простонала Ким.

– Но поскольку ты попросила меня как нормальный человек, – Брайант встал, – я покидаю тебя с миром… Ким, спасибо тебе, – он повернулся, отойдя на пару шагов.

– Давай-давай. Шагай!

Сержант рассмеялся и ушел.

А она осталась стоять и смотреть на самое сердце Черной Страны. Этот вид никак нельзя было назвать красивым. В этом месте случалось более чем достаточно преступлений и жило достаточно много бедных людей…

На ее губах появилась улыбка, когда она вспомнила, что где-там, внизу, спит совсем крохотный малыш, чье сердечко ровно бьется под пижамкой, украшенной динозаврами. Как и самой Ким, малышу Джейми удалось отойти от края и победить.