Татьяна Моспан - Ловушка для дураков

В коридоре опять послышался шум. Кто-то, уже не таясь, колотил в дверь.

Даша изо всех сил ударила кулаком по стеклу. Зазвенели осколки разбитого стекла.

Это услышала Людмила Петрова, наблюдающая за домом со стороны калитки. Она громко закричала.

Артем не понимал, что происходит внутри дома и почему замолк Хорь. Была дорога каждая секунда, он решил брать особняк штурмом.

— Сюда, сюда, — заорала Люда. — На втором этаже кто-то есть!

Команда Беглова была готова к самому неожиданному повороту событий.

— «Кошки» в окно, живо! — скомандовал он, мгновенно оценив обстановку.

Два упругих тренированных тела мигом взвились вслед за «кошками». Сквозь разбитое стекло послышался детский крик.

В этот момент, когда человек Артема уже спрыгивал с подоконника, раздался треск разрушенной двери. Сусанне удалось справиться с крепким замком. Она ворвалась в комнату, размахивая железной кочергой, на которой еще не просохла кровь хозяина дома. Она пошла со своим страшным оружием на беззащитную Дашку. Когда до девочки оставалось три шага, раздался выстрел.

Даша закричала и потеряла сознание.

Артем ворвался в открытую дверь особняка. Хорь был еще жив. Он смотрел прямо на Беглова.

— Это Сусанна, — прохрипел он. Его глаза стали закрываться сами собой.

И тут полуживой бандит понял наконец, кого ему напомнил взгляд маленькой девчонки. Валентину, что пропала ни за грош из-за него. Лицо Хоря менялось на глазах, он умирал. Его уже ждали там, где никто не достанет. Ему казалось, что он улыбается, а на самом деле жуткая гримаса перекосила лицо.

— Артем, — еле слышно прошептал он, — у тебя в команде… стукачок есть…

— Митяя нет в живых.

— Это… не Митяй… — через силу выдавил Хорь. У него внутри что-то булькнуло, и он умер.

Дашу осторожно несли к машине. Она была в глубоком обмороке.

Людмила неслышно подошла и стала рядом с Бегловым.

— Можно я карцер проверю? — тихо спросил она, стараясь не смотреть в сторону мертвого Хоря.

— Карцер? — удивился Артем.

— Да, так мы называли комнату, где нас с Машкой держали.

— Конечно, надо весь дом осмотреть.

Людка пошла по коридору. Вадим и Гребень двинулись за ней.

Она приблизилась к знакомой металлической двери и толкнула ее. Комната была пуста. Людка узнала диван в бурых пятнах, и какие-то тряпки на полу. Машки не было.

— Пойдем, — Саша обнял ее за плечи. — Тебе не надо на это смотреть.

— Машка! — Людмила плакала, не вытирая слез. — Слабовольная дура, так и пропала здесь ни за грош.

Люди Артема обыскали весь дом. Кроме трупов, в нем никого не было.

— Шеф, — к Беглову подошел Никита. — Следы надо уничтожить.

— Делай, — отдал приказание Артем и пошел к машинам.

Когда автомобили выезжали на шоссе, чтобы двинуться к городу, в воздухе запахло дымом. Потом стал виден и сам пожар. Особняк Хоря горел хорошо. Пылающий факел был отлично виден с дороги.

Людмила Петрова смотрела на него, как зачарованная. Голова Даши покоилась у нее на коленях.

Приехав в казино, Юрий Петрович Яковлев первым делом вызвал к себе начальника охраны.

Вместо него явился заместитель.

— Худобин задерживается, — сказал он.

— А какая причина? — как можно спокойнее спросил Яковлев.

Глаза у парня забегали.

— Да… — начал он и умолк, не зная, что сказать. — Вчера был, никого не предупреждал, что задержится.

— Так позвони ему.

— Уже звонил.

— И что?

— Никто не подходит.

Яковлев забарабанил пальцами по столу. Значит, Артем уже принял меры, и Худобина скорее всего нет в живых.

— Да ты садись, Михаил, садитсь, — спохватился он, сделав вид, будто только сейчас увидел, что охранник стоит. Он мастерски умел притворяться.

— Я хочу поговорить с тобой. Работой начальника охраны я не доволен. У меня с ним уже был разговор. — Петрович впился глазами в лицо Михаила, пытаясь определить его реакцию на услышанное. — В общем так, сегодняшний прогул — последняя капля. Мое терпение лопнуло. Считаю, что ты лучше справишься на этой должности. Ты как, готов?

Парень, слегка обалдев, молчал. Ни хрена себе, пряники! Яковлев с Митяем до последнего времени жили душа в душу, сам знает. А тут такое дело… Кто его знает, в чем причина, как бы между двух стульев не приземлиться, яйца прищемить можно. Он продолжал молчать.

Петрович расценил это по-своему.

— С сегодняшнего дня будешь получать… — Он назвал сумму в «зеленых» в полтора раза превышающую прежнюю зарплату.

Глаза парня блеснули от жадности.

— Само собой, потом сумма увеличится.

— А Митяй… — начал охранник, но Петрович остановил его.

— С Худобиным я поговорю сам, когда появится. Ребятам скажи, я попозже сам спущусь к ним, объявлю. И, — Яковлев смотрел новому начальнику охраны прямо в глаза, — лишнего не болтай ничего. Договорились?

Михаил кивнул и, все еще не веря в происходящее, покинул помещение.

Позже, подумал Петрович, я тебе дам еще кое-какие установки. Гибель Дмитрия Худобина и увольнение его с работы никто не должен связывать с личностью будущего депутата Юрия Петровича Яковлева.

Он встал и заходил по кабинету. Неужели этой сволочи Митяя уже нет в живых? Неужели пронесло… Стрелецкая не приехала вчера на вечернее выступление, соло-гитарист тоже куда-то пропал. Руководитель ансамбля Кузя носился, как угорелый. Яковлев сделал вид, что его это не касается.

Он занимался повседневными делами, но на душе было тревожно. С Артемом надо быть очень осторожным, ему, как только что Михаилу, лапшу на уши не навешаешь. Чем меньше высовываешься, тем лучше.

Яковлева навестила вчера бывшая супруга. Этой стервы ему только и недоставало!

Раиса приехала благодарить за сына.

— Дело закрыли, — она смотрела на него преданными, как у провинившейся собаки, глазами. — Я так благодарна тебе!

Яковлев, кисло улыбаясь, следил за Раисой. Да она, никак, что-то задумала?

Бывшая жена явилась при полном параде. Скинув норковую шубку, которую носить было еще рановато, она осталась в дорогом нарядном костюме. Ишь ты, и прическу сделать не поленилась.

— Юра, я хотела с тобой поговорить, — начала она.

— Поговори.

Раиса поправила идеально лежащий воротник блузки. Она немного поправилась, но за собой продолжала следить.

— Стареем, стареем, — она поймала его взгляд.

— Ты превосходно выглядишь для своих лет. На лице ни одной морщинки.

— Да? — эти слова ее окрылили.

— Хоть замуж выдавай. — Он исподтишка насмехался над ней, но она этого не замечала.

— Юра, — она смотрела ему прямо в глаза. — Ты до сих пор один, я тоже… — Она сделала паузу, ожидая ответной реакции, но он молчал. Давай начнем все сначала.

Петрович опешил. Он едва сдержал себя, чтобы не взорваться. В комнате повисло молчание.

— Мы оба столько хлебнули. — Раиса восприняла все по-своему.

Яковлев поднял голову и встал. До чего же бабы дуры! Раиса никогда не была идиоткой, но сейчас…

— Ты это серьезно?

— Вполне.

— Что на тебя нашло, позволь узнать?

— Я поняла, что была неправа по отношению к тебе.

И тут он сорвался. Он высказал ей все, что накопилось у него за годы совместной жизни, то, о чем молчал раньше, задавленный обстоятельствами. Он перестал контролировать себя. И эта корова думает, что кому-то еще нужна?.. Надо быть полной кретинкой, чтобы прийти к нему с этим предложением после всего того, что было.

— Семья? — орал он. — Какая семья? Раньше про семью надо было думать. Ты не нужна мне. У меня любовница моложе нашего оболтуса. Посмотри на себя в зеркало, ты — старуха.

Он сам не ожидал от себя такого. Злость, обида захлестнули его.

Раиса онемела, а потом заплакала. Этого он не ожидал. Гнев мгновенно угас.

— Не нужно было приходить сюда, — сказал он. — Ты умная женщина, неужели не могла сообразить?..

Она молча всхлипывала.

— Ты Олежку вытащил, я подумала…

— Извини, я сорвался, но, — он покачал головой, — у нас ничего не получится. Все давно прошло.

Он принес ей воды.

— Выпей, я могу вызвать такси.

— Не надо.

Петрович не помнил, чтобы когда-нибудь так срывался. Он всегда отлично владел собой и контролировал собственное поведение. Вчерашний срыв был плохим признаком. Просто устал, как собака, успокаивал он себя, не машина, человек. От сбоев никто не застрахован. В последнее время он порядочно вымотался, словно в тиски попал.

Он подошел к бару, устроенному в рабочем кабинете. Коньячку, что ли, хлебнуть? Раздумывая, он взял в руки бутылку. Раньше обходился, но теперь почувствовал, что без вспомогательного средства, ему не успокоиться.

Он сидел в кресле и тянул коньяк. Есть не хотелось. Ему ничего не хотелось. Уехать бы куда-нибудь, скрыться ото всех, чтобы никто не достал. Послать бы всех к чертовой матери: и Артема, и навязанную ему избирательную кампанию, и труп Элки Семеновой.