Наталья Берзина - Мой бывший враг

Через час она вместе с Лерой неторопливо катила подальше от городка, который отнял у нее мужа и сына.

Жизнь Алеси остановилась. Как ни пыталась расшевелить ее Кристина Яновна, дочь целыми днями сидела уставившись в одну точку. Только Лера время от времени могла вернуть Алесю к реальности. Два месяца полного затворничества. Два месяца слез в подушку. Два месяца почти без слов. Кристина Яновна пробовала успокоить дочь, как-то утешить. Алеся оставалась безучастной. Она словно перестала жить. Пролетел апрель, за ним май, и только в начале июня она впервые вышла во двор. Все те же стены из выщербленного от времени красного кирпича. Та же чахлая травка, пробивающаяся сквозь щели в асфальте. Тот же отдаленный бой часов на старой ратуше и синее бездонное небо над головой. В тот день, глядя в небесную синь, Алеся впервые слабо улыбнулась.

– Знаешь что, мама, наверное, пора устраиваться на работу, – сказала она, не отрывая глаз от неба.

– Правильно, а то скоро все деньги проешь. А с машиной что будешь делать? А то сосед спрашивал, не собираешься ли ты ее продавать?

– Нет, оставлю себе. Мало ли когда понадобится! Слушай, мама, у меня, кажется, в баке бензин еще остался, поедем сейчас в парк.

– О чем ты говоришь, Алеся! Я с тобой в машину не сяду! Да и чувствуешь ты себя не слишком хорошо.

– Не обращай внимания. Лера, доча, поехали кататься! – позвала Алеся дочь.

– Я вас не отпущу! – разволновалась Кристина Яновна.

– Не отпускай! Садись с Леркой назад – и поехали.

Понимая, что с дочерью спорить бессмысленно, Кристина Яновна забралась в машину, взяла на колени внучку, замерла в тревоге. Удивительно, но простоявшая больше двух месяцев машина завелась легко. Алеся уверенно развернулась и выехала со двора. Узкая улочка повела ее к выезду из города. Вот слева, сразу за сквером, показалось величественное старинное здание факультета начальной школы, который она закончила. Могла ли девушка подумать несколько лет назад, что жизнь ее так быстро изменится. Свернула налево, вниз, выехала на самый старый в городе проспект. Застроенный исключительно частными домами, ведущий к загородному парку, он по чьей-то прихоти был назван именем давно забытого коммунистического деятеля, спускался вниз, к ручью, затем делал крутой поворот к холму.

Алеся оставила машину на стоянке, взяла Леру за руку и шагнула под сень деревьев. Она неожиданно ярко, будто это было вчера, вспомнила, как любила приезжать сюда с Димой. На стареньких велосипедах они катались по тенистым аллеям. Бродили по берегу реки. Иногда купались по вечерам, стыдливо разойдясь по разные стороны раскидистого куста. Несколько раз приезжали сюда с друзьями на шашлыки, правда, костер разводили подальше, по ту сторону парка, в настоящем лесу. А сколько они говорили, сидя на берегу, мечтали, как сложится их жизнь. Сложилась, но совсем не так, как они хотели. Да, они поженились, даже детей завели, как и мечтали – двоих. Только сын умер, даже не получив имени, а его отец, сильный и смелый, бесконечно добрый и ласковый Дима, убит. Жизнь у него отняли примитивные бандиты, посмевшие оценить бытие любимого человека в несколько сотен долларов. Как же хотелось кому-то рассказать о пережитом! Но дочь еще мала, а мама… вполне достаточно того, что она знает.

Алеся окончательно осознала, что пришла пора возвращаться к реальности. На следующий день она отправилась устраиваться на работу. Благо стараниями мамы документы с предыдущего места работы уже прибыли. Алеся принялась ходить по близлежащим школам. К своему ужасу, она столкнулась с серьезной проблемой. Свободных рабочих мест не было. Алеся обходила одну школу за другой. Перспектив никаких! И вдруг, пусть и относительно далеко от дома, она наконец нашла место. Директор был в отпуске, его замещала завуч, молодая тридцатилетняя женщина. Чувствовалось, что в директорском кабинете она себя чувствует неуютно.

– Знаете, Алеся, а не пойти ли нам ко мне? Чайку попьем, посплетничаем, – доверительно сказала Леонида Марьяновна.

Перебравшись в крошечный кабинетик завуча, Леонида Марьяновна привычно включила простенький алюминиевый электрочайник, достала из застекленного шкафчика две чашки, положила на стол пачку печенья и жестом пригласила Але-сю присаживаться.

– Спасибо, – кивнула Алеся, усаживаясь напротив.

– Что послужило причиной вашего увольнения?

– У меня погиб муж. К тому же я потеряла ребенка. Оставаться там у меня просто не было сил. Поэтому меня отпустили без задержки.

– Понятно, а почему же тогда не переводом? Вы ведь потеряли стаж!

– Так получилось, я не могла там оставаться и после выписки из больницы вернулась к маме. Понимаете, моей дочери всего четыре годика, за ней необходимо присматривать. Здесь мы вдвоем, с мамой. – Она пожала плечами, чувствуя, что и здесь могут отказать.

– Мне это знакомо. Я сама после развода вернулась в город и тоже, как и вы, к маме. У меня ведь дочь без отца растет. Десять лет скоро.

Заметив удивленный взгляд Алеси, Леонида Марьяновна пояснила:

– Я родила Танюшку еще в институте. Едва ли не на лекции. Всей группой растили.

– А из-за чего развелись? Изменял? – спросила Алеся.

– И изменял, и пил, всего хватало, вот я от него и ушла. Почувствовала, что еще немного – и убью негодяя.

Алеся кивнула, соглашаясь, а в памяти всплыло: пуля вонзается в грудь человека. Как она смогла пережить то, что случилось, Алеся даже не пыталась понять. Просто иначе она поступить не могла. Оставить Диму неотомщенным было, по ее мнению, натуральным предательством.

– О чем вы думаете? – спросила Леонида Марьяновна и поставила перед Алесей чашку с горячим, вкусно пахнущим чаем.

– Спасибо, – очнувшись от собственных мыслей, сказала та.

– Да не за что! Печенье берите, не стесняйтесь!

– Спасибо.

– Алеся! Что вы заладили – спасибо да спасибо! Скажите лучше, как вы ладите с детьми? – остановила ее Леонида Марьяновна.

– Вроде нормально. Никто на меня не жаловался.

– Это понятно! Но там, где вы работали, насколько мне известно, разные национальности перемешаны и даже язык особый. Вам не было трудно?

– Нет! Что вы, Леонида Марьяновна! Они абсолютно все владеют русским, и школа у нас русская была. Между собой там люди действительно разговаривают на странной смеси языков. Даже сразу и не понять.

– С этим ясно. А как же вы ухитрились работать и одновременно родить ребеночка?

– Это совсем просто. Я в свое время много занималась спортом, вот и беременная работала едва ли не до последнего дня. Да и после родов только две недели с дочкой посидела – и снова на работу.

– Но тогда кто же с ребенком оставался? – удивилась Леонида Марьяновна.

– Муж с дочкой сидел, иногда няня, – пожала плечами Алеся.

– Вы зарабатывали достаточно, чтобы нанимать няню? – удивленно вскинула брови Леонида Марьяновна.

– Ну, в общем, у меня муж по образованию ветинженер, как только разрешили кооперативы, собственную звероферму создал. Так что денег хватало, – чуть запнувшись, ответила Алеся.

– Значит, как я понимаю, из-за этой фермы он и погиб, – медленно, но твердо сказала Леонида Марьяновна.

– Я не хочу это обсуждать! – резко заявила Алеся.

– Понятно. Я не вправе подписывать ваше заявление, но вы сможете подписать его в роно. Надеюсь, директор не будет против.

К работе Алеся приступила спустя две недели. Заявление подписали и директор школы, и заведующий районным отделом народного образования. Вот только с огромным трудом добытая коробка конфет, предназначенная Леониде Марьяновне, так и осталась неврученной. Завуч находилась в отпуске. Каникулярное время не подразумевало особо серьезной нагрузки, тем более что планы уроков у Алеси были в полном порядке, а других занятий в школе не планировалось. Неделя прошла в мелочных хлопотах, помощи в ремонте и частых чаепитиях с коллегами. Потом Алесю вызвал к себе директор. Анатолий Николаевич, довольно солидная величина в городе, депутат горсовета и прочая, прочая, оказался невысокого роста, круглолицым, с седой щеточкой усов и солидным, но крепеньким на вид пузиком.

– Присаживайтесь, Алеся Игоревна. Вы у меня уже неделю работаете, а мы до сих пор незнакомы! Непорядок.

– Случая не было, Анатолий Николаевич, – отрапортовала Алеся, по-прежнему стоя у двери.

– Не стойте вы! В ногах правды нет.

– Как нет ее и выше! – в тон ему сказала Алеся и почувствовала, как липкий взгляд директора раздел ее, повернул и так и эдак, перегнул, разогнул и снова одел. Алеся уже давно не испытывала столь гадкого ощущения. Безумно захотелось залезть под душ, смыть следы этих маленьких поросячьих липких глаз.

– Да садитесь же! – воскликнул Анатолий Николаевич, смешно всплеснув руками.

Алеся опустилась на предложенный стул и немного напряженно посмотрела в глаза Анатолию Николаевичу. Не такого знакомства с директором она ожидала. Хотя… с другой стороны, ей стало немного смешно. Ну, куда этому толстячку еще и женщина, возраст у него отнюдь не юношеский, здоровьице не самое лучшее. Вон какой склеротический румянец на щеках. А туда же!