Валерий Ефремов - А этот пусть живет...

И вдруг его тягостные размышления прервал телефонный звонок. Он бросил короткий взгляд на Раю. Звонок ее разбудил. Сна в глазах девушки как ни бывало, они стали настороженными и даже сердитыми.

Костя понимал чувства Раи — она боялась, что его вызовут на службу по срочному делу и предполагаемая поездка в Купцово накроется. Старший лейтенант, наоборот, как никогда ранее, надеялся, что это звонок с работы и проблему с земельным комитетом удастся оттянуть на неопределенное время.

Он осторожно снял трубку.

— Митин? Это дежурный по отделу капитан Реутов. Тебя полковник срочно вызывает.

— Но у меня же отгул, — вяло, но с едва сдерживаемой радостью отозвался Костя, кося виноватые глаза на подругу.

Та сразу же вскочила с кровати и быстро проследовала в ванную.

— Приказ есть приказ, Митин. Какой еще отгул! — недовольно буркнул капитан. — Полковник сказал: немедленно!

— Хорошо, сейчас буду.

Из ванной послышался звук включаемого душа, и Костя стал готовить кофе.

Наконец появилась Рая.

— Поездка отменяется, — смущенно промямлил Митин.

Девушка, проигнорировав его сообщение, начала молча одеваться. Приведя себя в порядок, так же, без слов, стала укладывать в большую хозяйственную сумку привезенные с собой из дома личные вещи.

— Приказ есть приказ, — нарочито вздохнув, повторил старший лейтенант фразу дежурного по РУВД.

Рая запихнула в сумку свою последнюю тряпку и только тогда удостоила Костю ответом.

— Трубку мог бы и не поднимать, — сквозь зубы произнесла она. — А мобильника у тебя нет. Так что если б захотел, тебя бы на службу не вызвали. — И тут девушка резко повысила голос: — Но ты же как будто ждал этого звонка! Лишь бы не ехать в Купцово! Может, специально кого-нибудь подговорил, чтобы тебе позвонили? Слюнтяй! — Она легко подхватила двухпудовую сумку и двинулась к двери. Здесь Рая остановилась и обернулась всем своим богатым на сексуальные эффекты телом. Ее незаурядный бюст, который особенно привлекал Костю, гневно вздымался, а миловидное лицо, обрамленное русыми, до плеч, волосами, исказила по-настоящему злобная гримаса. — Я ухожу от тебя, Митин. Оставляю тебе последний шанс — ты должен добиться, чтобы мне вернули участок в Купцово. Полностью. А ты можешь мне помочь, я знаю. Но разве от тебя чего путного дождешься, пень ты обоссанный!?

Она щелкнула замком и скрылась за дверью.

Костя было рванулся за ней, но все-таки остался стоять на месте. Что ни говори, а слишком разные у них жизненные приоритеты, да и воспитание — тоже.

И тем не менее ее уход Митина сильно огорчил.

Звонок Гангута по мобильному застал Советника в гостях у своей матери. Та была наполовину парализована и с постели не вставала уже года четыре.

Как любящий сын он обращался к лучшим врачам столицы и даже выписал некое медицинское светило из Германии. Все тщетно. Консилиум лекарей гласил: болезнь неизлечима и Анастасии Федоровне Окуневой суждено до конца дней своих оставаться недвижимой, хотя и в ясном сознании.

Советник купил ей отдельную квартиру и за немалые деньги нанял двух сиделок. Те круглосуточно, посменно, обихаживали старушку, исполняя все прихоти больной. Окунь навещал мать каждодневно, внимательно выслушивал ее просьбы и практически всегда удовлетворял их. Так, в прошлый раз он приобрел для Анастасии Федоровны домашний кинотеатр «Сони».

Но особую радость ей доставляли беседы с сыном. Она расспрашивала, как идут дела у него на службе, а Виктор докладывал, что бизнес в российско-американской торговой компании, в которой он работает юрисконсультом, неизменно идет в гору.

Старушка ахала от радости, удивления и тревоги. Разве сейчас не происходит мировой экономический кризис, допрашивала свое чадо политически подкованная госпожа Окунева, не ухудшаются отношения России с Америкой, не падает курс доллара?

Наоборот, успокаивал ее сын, индексы фондовых бирж по обе стороны океана теперь растут, полоса конфронтации между США и Россией позади, а низкий курс доллара выгоден его фирме, поскольку она занимается в основном импортными операциями.

Счастливая старушка блаженно закрывала веки, радуясь тому, что мечты ее сбылись — Виктор стал преуспевающим, уважаемым в обществе человеком и гражданином. А ведь еще до ее болезни ходили слухи, что он связался с дурной компанией, но, слава богу, все в конце концов обошлось.

Виктор Окунев действительно по-настоящему любил мать, причем не обычной, сыновней, любовью. Еще с детских лет он ощутил в себе то, что психоаналитики, по-видимому, называют эдиповым комплексом. Мать Витя боготворил, а отца ненавидел, и, когда тот оставил семью, мальчик был несказанно счастлив.

Это болезненное влечение к матери отразилось на всей его жизни. Он так и остался холостяком, да и вообще жил более для матери, нежели для себя.

И Анастасия Федоровна отвечала ему взаимностью, трепетно реагируя на каждый успех, на любую неудачу сына. В конце концов все это напрямую отразилось на ее здоровье. Именно дошедшее до нее известие о неблаговидных контактах сына с преступной средой привело ее к параличу и навсегда приковало к постели. Она ведь так хотела, можно сказать, жаждала, чтобы сын стал процветающим юристом…

А в молодости Виктор и вправду мечтал, в пандан помыслам матери, о юридической карьере в какой-нибудь торгово-промышленной компании мирового класса и получил соответствующее образование, специализируясь в области международного экономического права. Но безалаберные девяностые годы внесли существенные коррективы в его жизненные предпочтения. Востребованы стали, в первую очередь, не правоведы-международники, а специалисты, умеющие «работать» с российскими судами и «компетентными» органами. Тогда-то, освоив уголовный кодекс, Виктор Окунев стал успешным «бандитским адвокатом», и его до того не слишком успешные финансовые дела сразу наладились.

Но со временем он стал ощущать в своей душе иные, не проявленные до сих пор возможности. Виктор почувствовал в себе потенциал лидера, и эта его новая, неожиданная сущность требовала своей реализации.

В результате такого вот категорического императива внимание молодого преуспевающего адвоката привлекла балаковская криминальная группировка, с которой он сотрудничал профессионально. Ее возглавлял имевший колоссальный авторитет в преступном мире вор в законе по кличке Прохор.

Балаковцы контролировали добрую половину автомобильного бизнеса в столице, как законного, так и нелегального, имели немалую долю на бензиновом рынке и сильные позиции в банковской сфере. Группировка промышляла также золотовалютными сделками, торговлей спиртным, включая бутлеггерство, и разного рода контрабандой. Постепенно она стала вторгаться и в новый для себя бизнес — ночной досуг (в полном объеме этого понятия).

Виктор Окунев отметил, что дела у балаковцев идут весьма успешно, а между тем они не влезают в торговлю наркотиками, человеческими органами, детскую проституцию и прочие хотя и выгодные, но чреватые фатальными последствиями для самой группировки операции.

Если такую вот структуру, полагал Виктор, очистить от не слишком доходного и опасного криминала, вроде автомобильных подстав на дорогах, то рулить ею одно удовольствие. Кроме того, он видел немало таких возможностей для укрепления и расширения бизнеса, каких Прохор в силу ограниченности своего интеллекта и предположить не мог.

Тогда и возникла у честолюбивого юриста идея скинуть авторитета с командного поста и занять его место. Как конкретно это сделать, Виктор придумать, правда, не мог, но считал, что надо сначала внедриться в группировку, стать своим человеком в окружении Прохора, а там видно будет.

Этот, в общем-то, нехитрый по мысли, но достаточно сложный по исполнению план он до поры до времени с успехом воплощал в жизнь. Вытащив со скамейки подсудимых нескольких балаковских братанов и дав самому Прохору парочку бесплатных, но весьма ценных юридических советов, он постепенно стал для авторитета особо доверенным лицом, оттерев в сторону всех остальных его приближенных.

Но всё, или, по крайней мере, очень многое, изменилось лет пять назад, когда в свите Прохора неожиданно появился некий Финк. Откуда взялся этот смазливый прощелыга, Виктор Окунев (а теперь уже Окунь и Советник) понять не мог и даже не знал, что означает само слово «Финк» — кличку или фамилию.

Совершенно непостижимым образом новичок почти молниеносно оттеснил от трона Окуня и приобрел на Прохора исключительное влияние, а когда — при подозрительных, между прочим, обстоятельствах! — погиб в автокатастрофе кассир группировки, Финк занял его место.

Советник, проанализировав сложившееся состояние дел, пришел к выводу, что новый хранитель общака втягивает Прохора в некие сомнительные операции, похоже, очень рискованные со всех точек зрения. Однако Виктор Окунев ситуацию уже не контролировал.