Валерий Ильичёв - Игра в темную

Заняв вместе с деловым партнером столик подальше от грохочущей эстрады, он углубился в обсуждение очередной сделки и успешно отключился от реальности… Мы — я, Обруч и Чиж, — как водится в таких ситуациях, заняли соседний столик, преграждающий путь к объекту. Среди наших сыщиков именно я отличался особой способностью чувствовать спиной чужие, слишком пристальные взгляды; честно говоря, моей личной заслуги в этом не было, данное врождённое качество весьма осложняло мне жизнь чуть ли не с детства. Тот факт, что я сразу же устроился в тот вечер спиной к залу, оправдал себя практически сразу: знакомая дрожь тут же коснулась позвоночника. Резко обернувшись, я успел заметить колыхнувшуюся тяжелую гардину, за которой находился внутренний холл ресторана и туалеты.

Стараясь проделать все как можно естественнее, я сообщил Обручу о своем, тоже вполне естественном, желании посетить сортир и через секунду уже имел счастье лицезреть седовласого господина в дорогом костюме, слишком пристально и в гордом одиночестве разглядывающего дешевую мазню, висевшую на стене холла и выдаваемую хозяевами за поздних голландцев… Вряд ли дрянная подделка стоила подобного внимания!

После похода в туалет уже не требовалось особого мастерства, чтобы вычислить среди танцующих странноватую парочку, неуклонно приближавшуюся в процессе «музыкальных» дёрганий к столику Куба…

Этот прием довольно хорошо известен практически любому сыщику. Киллером был мужчина, а женщина, охотно подчиняющаяся целенаправленному движению скорее всего, была явно ни при чем… В ближайшие минуты ей предстояло сыграть роль щита, следовательно, размышлять, так же как и пояснять Обручу с Чижом свои действия, времени у меня не было. Вскочив из-за стола, я, решительно позабыв о рекомендации Светлова не высовываться, рванул в сторону парочки — как раз вовремя, поскольку прыгнуть на уже выхватившего пистолет киллера успел в последнюю секунду. И только традиционный «бросок ногой», усвоенный во времена моего увлечения восточными единоборствами, спас жизнь Куба: киллер все-таки успел выстрелить до того, как опомнившиеся Обруч и Чиж вслед за мной навалились на него и обезумевшую от страха девицу… Правда, попал он не в Куба, а в хрустальную люстру: осколки граненых ромбиков дождем посыпались на обалдевшую от страха публику.

Убедившись, что охранники надежно уложили киллера, я резко выдернул Куба из-за стола:

— Уходим через кухню, он здесь не один… Быстро!

Надо отдать авторитету должное: посреди всеобщей паники он чуть ли не единственный ухитрился сохранить достоинство. И, демонстрируя полное отсутствие волнения, послушно отправился впереди меня в сторону кухни.

Уже в машине Куб заговорил с нагнавшим нас Обручем:

— Чьи люди — выяснил?

Обруч подавленно молчал. И я вынужденно включился в разговор, коротко описав седовласого любителя живописи.

— Я его знаю. — Обруч бросил на меня преисполненный ненависти взгляд. — Это Ноготь — из людей Банкира… За хозяина, видать, мстят…

— Не болтай лишнее! — Куб резко оборвал охранника. — Поехали…

Поняв, что ненависть Обруча обеспечена мне навсегда (предупреждал же Светлов: «Не высовывайся!»), я снова заговорил, доводя до конца свое дело:

— Нельзя сегодня ехать ни домой, ни за город… Скорее всего, у заказчиков имеется запасной вариант…

Куб развернулся и пристально посмотрел мне в лицо.

— Что ж, пожалуй, ты прав… Как тебя там?

— Кнут, — отрекомендовался я кличкой, под которой и был внедрен, изо всех сил стараясь не замечать волны тяжелой, почти физически ощутимой ненависти, исходившей на меня, «выскочку», от Обруча.

— На Якиманку, — коротко бросил Куб водителю и чиркнул зажигалкой, прикуривая сигарету. Я знал, что на Якиманке жила давняя любовница Куба Ксения, известная лишь весьма узкому кругу доверенных лиц… Похоже, что вот так простенько и со вкусом, обеспечив себе при этом зависть остальных охранников, я оказался допущенным в этот самый «узкий круг»…

Окончательно картина покушения прояснилась к вечеру следующего дня: это действительно были люди Банкира, заменённого ныне.

Куб задумчиво поглядел на Визиря: Визирь приберег самое важное напоследок: Тут не обошлось без участия Гонга. Он в корешах у Гонга ходит!

— Не хочешь ли сказать, что Гонг метит на мое. место?

Именно это и хотел сказать Визирь, но промолчал, поскольку и так было все ясно.

— Что-то многовато вокруг меня развелось людишек, жаждущих подирижировать, вместо того чтобы исправно тянуть свою лямку… Плохо работаешь, Визирь!

— Ну уж меня-то ты в подобных посягательствах вряд ли обвинишь! — усмехнулся тот.

— Верно, тут ты прав: бывшего мента мои люди вряд ли воспримут… Да и другие рылом не вышли держать братву в узде! Гонг — меньше других, так что зря раззявил пасть на кусок пирога.

— Но ведь раззявил же!

— Поперхнется…

— А ты не спеши, — ухмыльнулся Визирь. — Месть — блюдо сладкое…

— Кто же это говорит о спешке? Нет, начинать войну с Чангом накануне такой сделки не в масть! Чанг, однако, мужик психованный, думаю, пока не замочит меня — не уймется.

— Можно обратиться к ворам за третейским судом, — предложил Визирь.

— Нельзя, — покачал головой Куб. — Упрется, сука, что мой беспредел был первым… Думай, Визирь, иначе за что я тебе такие бабки отстегиваю?! Кстати: а что с теми киллерами, которые от диспетчерши Мухи и ее прапора остались?

— Тут у нас тоже прокольчик вышел, — нехотя признался Визирь. — Двоих мои ребятки кончили, а третий — Десантник — залег где-то на дне. Так что…

— Ладно, сейчас не до него. С Чангом надо решать, с Чангом… Подставь-ка его самого под беспредел, тогда и к ворам обратиться можно будет.

— Это как? — на физиономии Визиря нарисовалось искреннее недоумение.

— Хорош советничек, коли за него самому кумекать приходится, — проворчал Куб. — Ладно! Пошлешь к Чангу кого-нибудь из наших для переговоров якобы. Одновременно, через сучонка Гонга, ему же дезу подсунешь: мол, не для переговоров к тебе человечка шлют, а мочить таким способам собрались… Не гляди косо-то, придется жертвовать кем-то из наших!

— Да ведь сошку мелкую не пошлешь! — Визирь возмущенно смотрел на хозяина.

— Чтобы нам потом к ворам-то за судом обратиться, не менее чем Обруча подставлять придется… И так новеньких в последнее время больше стало, чем своих, проверенных…

— Наплевать на твоего Обруча! — Куб, как обычно, взъярился в мгновение ока. — Кабы не паиан из «новеньких», ты бы сегодня кремацию мне готовил!.. Посылай своего Обруча, а с ним еще пару-тройку помельче для достоверности!

— Как скажешь, Куб. — Бледный от бешенства

Визирь поспешно покинул Куба. Он не мог не признать, что замысел хозяина был удачен и выглядел гладко. Однако, помимо ярости и вопреки этой самой «гладкости», отчего-то ощущал странную и вроде бы неуместную тревогу в самой глубине своего естества. С чего бы это?

Додумался Визирь до ответа на повисший в воздухе вопрос уже в машине. Его, видавшего и перевидавшего всякие виды, потрясла легкость, с которой Куб принял решение пожертвовать верным Обручем, много лет преданно служившим авторитету… «Похоже, — констатировал он, — если станет совсем горячо, любого эта сука сдаст не задумываясь! Впрочем, у меня боевики, автоматы и — голова на плечах. В принципе, если припечет, отчего бы и не исчезнуть, раз и навсегда, самому Кубу?..» Эта мысль неожиданно успокоила Визиря, и он легко переключился на обдумывание деталей встречи «парламентера» Обруча с Чангом. Встречи, от которой зависело очень многое!

Всю дорогу к месту переговоров Обруч шутил и веселился, подбадривая, в общем то, и так спокойных охранников: им, по замыслу Визиря, следовало заранее пристроиться неподалеку от места «парламентской» встречи с Чангом.

Обруч ликовал, не в силах справиться с обуявшей его радостью: наконец-то (наверняка после того, как он настукал Кубу на Визиря!) его оценили по достоинству! Проводить подобные переговоры испокон веку поручали исключительно авторитетам… Он еще раз мысленно прокрутил предстоящий разговор, зримо представляя, в каких именно словах и выражениях будет убеждать Чанга, что никакого отношения' к смерти его дружбана Банкира Куб не имеет… Да, подобное поручение сулит несомненный рост его авторитета в глазах братвы. Он с удовольствием вспомнил, как в самый последний момент Куб самолично отклонил кандидатуру новенького «выскочки», выдвинутую Визирем для участия в переговорах. И правильно: в ресторане Кнуту просто повезло, хозяин, умница, понял это сразу. Жаль, что в целях перестраховки он выдал ему, Обручу, столь длинные инструкции, усложняющие задание: и прибыть на место за два часа, и двоих боевиков с рацией в кустах укрыть для обеспечения безопасности… Но тут уж ничего не поделаешь, хозяин — барин, капризам шефа придется следовать скрупулезно… Расставляя своих боевиков и снабжая их, дабы ребятки не скучали, банками пива и лещом на закусь, Обруч и не думал, что проделывает это все под надзором готовых выстрелить в любую минуту людей Чанга, успевшего получить нужную «информацию» о якобы готовящемся на него покушении. И он все еще ощущал радость от мысли сдвинувшейся с мертвой точки карьеры в тот миг, когда первым, демонстрируя свое миролюбие, шагнул в сторону замершего на пустынном шоссе чанговского «форда», и автоматные очереди затаившихся за машиной до времени боевиков искромсали тело Обруча, в доли секунды превратив его в кровавое месиво. Его собственные боевики были на этот момент уже минут двадцать как мертвы.