Майкл Ридпат - Последняя сделка

— Нет, почему же, — пролепетал я. — Конечно, нет. Я сделаю все, что надо.

— Вот и отлично. Если преградой является только «Нет Коп», то я переговорю с Джилом. По-моему, нам предстоит заниматься очень перспективным делом.

Я улыбнулся и вышел из кабинета.

— А я видел, как ты проскользнул в офис Дайан, — сказал Дэниел, когда я вернулся к своему столу. — Похоже, что вы вдвоем хорошо проводите время.

— Она просто интересовалась, насколько ты прилежен и стоит ли тебя дальше держать в конторе. Не бойся и продолжай спокойно бездельничать. Я ей ничего не сказал. И не скажу. Обещаю.

— Скажи Дайан, что я готов в личной встрече вне офиса рассказать ей о себе все, — сказал Дэниел, нежно улыбаясь рядам цифр на экране монитора. — В любое время.

Я ушел с работы в шесть, что для меня было очень рано, и отправился домой пешком. Мой путь на Бикон-Хилл лежал через Финансовый квартал и парк Коммон. Был теплый вечер, один из тех, которые часто случаются в начале октября, и большинство мужчин шли, сняв пиджаки, а некоторые шагали в футболках. Но несколько ночей до этого были холодными, и листва на деревьях уже начала менять окраску.

Я шел медленно, стараясь расслабиться и позволяя лучам вечернего солнца ласкать мое лицо. Осень, вне всякого сомнения, была в Бостоне лучшим временем года, а худшим — зима. Всего через пару месяцев мне на пути домой предстоит жестокая борьба с холодом.

На Бикон-Хилл, как всегда, царили тишина и покой. Я обогнал женщину, выгуливавшую в парке Коммон четырех собак и теперь разводившую животных по хозяйкам. Какой-то добропорядочный гражданин выразил жестом возмущение по поводу негодяя, занявшего своей машиной два парковочных места. Я послал этому гражданину сочувственную улыбку. Парковка и собачье дерьмо являлись двумя самыми большими заботами обитателей Бикон-Хилл. Сохранение парковки я приветствовал, а против дерьма возражал. Однако в этой округе подобную крамолу следовало держать при себе.

Справа от меня, на полпути к вершине холма, в неброском сером особняке обитал Джил. Особняк стоял на Луисбург-сквер — месте, где земля была, наверное, самой дорогой во всей Новой Англии. Однако наше жилье находилось у подножия холма, в глубине очень милой, вечно залитой солнечным светом зеленой улочки. Черные барьеры отделяли тротуары от проезжей части.

Я едва успел приступить к извлеченной из холодильника бутылке «Сэма Адамса», как с работы вернулась Лайза.

— А ты сегодня рано, — сказал я.

— Так же, как и ты, — ответила Лайза и поцеловала меня. — Ну это же просто здорово. — Затем, видимо, почувствовав что-то неладное, она обняла меня и спросила: — Неудачный день?

— Просто ужасный.

— Не может быть! Что же случилось?

Я принес ей пиво, и мы уселись рядышком на диван. Уютно устроившись у меня под рукой, Лайза внимательно слушала мой рассказ о совещании, о том, как Фрэнк меня унизил, и его выходке в конце заседания. Потом я сообщил ей о реакции Крэга. Весь день я умирал от нетерпения поделиться этими новостями с Лайзой.

— Не могу поверить, что папа мог так поступить! — взорвалась она. — Я сейчас же ему позвоню!

— Не надо. Не делай этого.

— Саймон, он не должен дергать тебя на работе! Это совершенно никуда не годится! — Выскользнув из-под моей руки, она двинулась к телефону.

— Стой, Лайза! — крикнул я. — Это только ухудшит положение.

Она сняла трубку, но я положил палец на рычаг. Лайза внимательно взглянула мне в глаза. Похоже, что к ней возвращалось спокойствие.

Я притянул ее к себе, поцеловал и произнес:

— Очень рад, что ты за меня так беспокоишься. Это была чистейшая правда, так как больше всего на свете я хотел, чтобы жена приняла в этом деле мою сторону.

— До сих пор мне удавалось поддерживать с ним отношения на чисто профессиональном уровне. И теперь со своей стороны я сделаю все, чтобы они продолжались в том же духе.

— О'кей, — неохотно согласилась Лайза. — Держу пари, что он рассердился, увидев тебя в ресторане вместе с Дайан. Но папа явно переусердствовал. Он не имел права так с тобой обращаться.

— Не имел, — согласился я, взял пиво и как следует глотнул из горлышка. — Джил хочет поговорить со мной завтра утром.

— О чем?

— Не знаю. Возможно, мне следует уйти из фирмы. Я обещал Крэгу деньги, и это для меня не пустые слова. Если быть точным, то средства обещали Фрэнк и я. Теперь Джил хочет, чтобы я лично объявил о том, что мы перекрываем кислород для «Нет Коп». Но я вовсе не уверен, что способен на это.

— Неужели Крэг не сможет раздобыть деньги в другом месте?

— Если «Ревер» откажет, то никакая другая венчурная компания к нему даже не прикоснется.

— А как насчет потенциальных потребителей? В нашем мире биотехнологий мелкие фирмы постоянно заключают контракты с крупными фармацевтическими концернами, которые и выбрасывают продукт на рынок.

— Можно будет попробовать, — немного подумав, ответил я. — Сделать это будет сложно, но рискнуть стоит.

Лайза молча глотнула пива.

— Что ты еще по этому поводу думаешь? — спросил я. Супруга молчала, а я терпеливо продолжал ждать.

— Ты действительно хочешь уйти из фирмы? — наконец спросила она.

— Не хочу, но думаю, что мне, возможно, придется сделать это.

— Но что же ты тогда хочешь? Капитулировать?

— Нет, капитулировать я тоже не желаю. Но иногда человек попадает в такую ситуацию, когда единственным правильным выходом остается отставка. Боюсь, что именно это случилось со мной.

— Что же, можешь все бросить, если хочешь. Похоже, что ты на самом деле стоишь перед трудной проблемой и у тебя осталось всего лишь два пути: убежать от нее или попытаться решить. Тебе выбирать.

— Ты употребила слово «капитулировать», — сказал я, как только Лайза замолчала. — А я-то полагал, что отставка — весьма достойный способ решения проблемы. Поступок, который требует мужества.

— Уход с работы есть уход, какими бы благородными словами он ни сопровождался. Пойми, я не хочу, чтобы ты отказывался от своего обещания Крэгу. Я понимаю, что ты его крепко кинул. Это не твоя вина, но фактически ты поставил его в ужасное положение. Теперь твоя задача — помочь ему выбраться из ямы.

— «Нет Коп» — уже история.

— Пока нет, — возразила Лайза. — Я никогда еще не встречала такого целеустремленного парня, как Крэг. Кроме того, он умен. Так же, как и ты. Вы обязательно что-нибудь придумаете.

Ее вера в меня была трогательной, но, увы, беспочвенной.

— Хорошо, я подумаю.

Зазвонил телефон. Я поднял трубку и услышал безупречные британские интонации своей сестры.

— Хелен? Почему так поздно? Ведь в Лондоне глубокая ночь, не так ли?

— Я не могла уснуть и решила, что это лучшее время застать тебя дома. — Ее голос звучал устало и тревожно.

— Что случилось? — спросил я, не сомневаясь, что новость окажется скверной. У моей сестры все время случаются какие-нибудь неприятности.

— Я сегодня разговаривала с юристами, и они считают, что нам следует подать апелляцию. Я не знаю, что делать.

— Но мы уже проиграли иск. Почему они вдруг решили, что теперь мы сможем выиграть? Хотят получить гонорар?

— Они отыскали двух экспертов, готовых свидетельствовать, что доктора допустили преступную небрежность. Это очень хорошие эксперты. Весьма уважаемые. На их визитках после имен напечатана куча разных букв.

— И им, естественно, придется платить.

— Да. А также юристам. Особенно тому, кто будет выступать в суде. Он настоящий убийца.

Да, сестра была права. На судопроизводство она уже потратила все свои жалкие сбережения. Мои тоже. И все сбережения Лайзы. Кроме того, я отдал ей часть полученного на учебу кредита. Ее иск к врачам поглотил уже шестьдесят пять тысяч фунтов. Несмотря на эти затраты, Маттью по-прежнему страдал от церебрального паралича, а Хелен была вынуждена отказаться от карьеры в крупной телевизионной компании. Большую часть своего времени она проводила дома, ухаживая за сыном. Ради этого Хелен согласилась работать секретарем. На мизерной ставке и не полный рабочий день.

— Ты говорила с Пирсом?

Пирс был отцом Маттью и бездарным сценаристом. Он бросил Хелен незадолго до рождения сына.

— Какой в этом смысл? Во-первых, это его не интересует. Во-вторых, у него нет денег. И в-третьих, от него в любом случае не может быть никакой пользы.

— А как мама?

— О чем ты? Я не виделась с ней по меньшей мере полгода.

Наша матушка, леди Эйот, с большим неодобрением встретила рождение внебрачного внука. Впрочем, денег у нее тоже не было.

— И что же ты намерена предпринять? — спросил я.

— Если мы выиграем, — со вздохом сказала Хелен, — то получим приличную сумму, и я смогу целиком посвятить себя Маттью. Кроме того, противная сторона оплатит судебные издержки, и я возмещу тебе все твои затраты.