Александр Серый - Бенефис для убийцы

– Может, перейдем на «ты»?

– Не возражаю, – последовал ответ. – Только, по-моему, «Юбилейный» – самый фешенебельный ресторан в нашем городе. Будут ли места?

– Будут. Придется разок злоупотребить служебным положением: там у меня официант знакомый. – Широков заговорщицки подмигнул. Снова рассмеявшись, они сели в подошедший троллейбус.

Как и предполагала Наташа, на двери ресторана красовалась табличка «Мест нет». Но Станислава это нисколько не смутило. Протиснувшись через небольшую, но плотную толпу желающих «культурно» отдохнуть, он оказался у самой двери, втащив в проложенный телом коридор свою спутницу. Сквозь стекло виднелась фигура швейцара в форменной фуражке. На требовательный стук костяшками пальцев по стеклу швейцар повернул голову и несколько мгновений изучал издали возмутителя спокойствия. Потом неспешно подошел к двери и, произведя сложные манипуляции с задвижкой, чуть приоткрыл створку. Станислав что-то шепнул на ухо солидному представителю хорошо оплачиваемой профессии, после чего швейцар открыл дверь пошире и позволил Широкову с Наташей проскочить в фойе. Дверь следом категорически захлопнулась, пресекая попытки остальных страждущих проникнуть в ресторан.

Наташа минуту задержалась у зеркала, поправив прическу и чуть подкрасив губы, и Станислав отметил про себя, что косметикой его «дама» почти не пользуется.

Основной зал помещался на втором этаже. Здесь Широков вновь пошептался, теперь уже со щуплым молодым человеком с усиками, облаченным в фирменный передник. Тот учтиво кивнул и провел клиентов к удобному столику на двоих в стороне от невысокой эстрады.

Оглядевшись, Наташа поинтересовалась:

– Ты часто здесь бываешь?

– Пару раз были поводы, – уклончиво ответил Станислав и, стараясь переменить скользкую, на его взгляд, тему разговора, спросил, что заказывать.

– После кулинарных излияний твоего друга, конечно, хотелось бы вареников с картошкой, – смеясь ответила Наташа. – Но вряд ли они есть в меню. Поэтому закажите что-нибудь на свое усмотрение.

Официант, бросавший мимолетные взгляды в сторону их столика, заметил жест Широкова, быстро подошел, принял заказ и удалился на кухню. Проводив его глазами, Червоненко задала новый вопрос:

– Если не секрет, почему он так предупредителен с нами? Вернее, с тобой? Прямо как в плохом кино про «образцовый» отечественный общепит!

– Секрета тут особого нет. Просто года два назад я помог ему выпутаться из одной неприятной истории. В сущности, парень не был виноват ни в чем противозаконном, и я это твердо знал, хотя отдельные обстоятельства складывались против него. Пришлось побороться, чтобы доказать его непричастность к тому преступлению.

– Странно… До сих пор я больше сталкивалась с прямо противоположными действиями своих коллег, – в ее голосе послышалось нескрываемое недоверие.

– Что ж, бывает и такое. Хотя, к сожалению, реже, чем хотелось бы. Чаще, ты права, случается наоборот.

– А ты, часом, не Дон Кихот, Стас?

– Нет, просто я люблю свою работу, – он серьезно посмотрел на собеседницу.

Наташа несколько минут молчала, сосредоточенно рассматривая салфетницу.

– Ты, наверное, хороший человек, Стас… – проговорила она со странной интонацией, в которой улавливалось сочетание горечи и надежды.

– Обычный, – ответил Широков, пожимая плечами. А про себя подумал, что глаза молодой женщины стали грустными.

– А вот и наш ужин, – сказал Станислав, увидев знакомого официанта. С подноса на стол перекочевали две чашки черного кофе, бутерброды с сыром и ветчиной, салат из свежих овощей и бутылка лимонада.

Утолив голод, Наташа как будто снова повеселела и предложила:

– Рискнем чуть-чуть потанцевать?

Станислав, прямо говоря, не очень был готов к такому повороту событий, но храбро согласился. Правда, предупредил партнершу, что ей придется очень нелегко, так как он уже забыл, когда в последний раз танцевал. Оркестр как раз заиграл что-то медленное и грустное. Пробравшись на пятачок перед эстрадой, словно инстинктивно желая скрыться среди других танцующих, Широков бережно обнял партнершу, стараясь не выбиваться из плывущего ритма музыки и следя за появляющимися то тут, то там локтями других пар. Наташа покорно прильнула к кавалеру. Широков старался смотреть куда-нибудь в сторону, боясь встретиться с ней глазами. Еще никогда он не испытывал такого чувства душевного комфорта с женщиной. Ему казалось нереальным происходящее: разве можно так понимать человека, зная его несколько часов. И тем не менее, все было наяву. И наяву Широкову хотелось оберегать и защищать Наташу неизвестно от чего, вдыхать ее запах, вздрагивать от легкого прикосновения волос к щеке…

Он не заметил, как затихли последние звуки мелодии, а другие танцующие разошлись к своим столикам. Только взрыв тяжелого рока вывел Широкова из оцепенения. Наташа тряхнула головой и, сославшись на усталость, запросилась домой.

Не возвращаясь к столику, Станислав поймал пробегавшего мимо официанта, сунул ему деньги и поспешил вслед за своей знакомой, уже выходящей из зала.

Всю обратную дорогу они молчали.

Провожая Наташу домой, Станислав все более и более укорачивал шаг. В конце концов она остановилась и тихо сказала:

– Странно… Жуткая у нас работа: весь день ломали головы над обстоятельствами гибели человека, а через какой-то час после этого отправились в ресторан. И ничего – нормально ели, даже танцевали. И было хорошо и спокойно. Что это, скажи? Черствость? Равнодушие?

Широков потер ладонью лицо и вздохнул:

– И ни то, и ни другое… Просто для многих из нас со временем жизнью становится работа. Или можно сказать наоборот. Суть не меняется. Страшное тесно переплетается со смешным, чистое с грязным. Но важно не смешивать противоположные стороны, оставаться искренним каждую минуту в том и другом.

Наташа ласково провела ладошкой по щеке Станислава и шепнула:

– Наверное, ты прав. Сердцем я это понимаю, а вот умом принять не могу. Что делать?

– Жить больше сердцем, насколько возможно при нашей профессии. Что толку, если бы мы до сих пор торчали на работе, когда все необходимое и от нас зависящее на сегодня сделали.

Возбужденный Широков нервно мерял пешеходную дорожку от бордюра до бордюра.

– Давай пройдемся, – предложила Наташа, видя, что ему не по себе.

Она подхватила Станислава под руку, и они медленно пошли, сами не зная куда. Разговаривать не хотелось. В какой-то момент Наташе вдруг стало зябко, хотя погода была по-прежнему теплой.

– Пойдем домой?

– Ко мне или к тебе? – спросил непослушными губами Широков.

– Конечно, к тебе, – спутница горько усмехнулась. – Глупый! Хороший и глупый… – Она обняла его за шею и нежно поцеловала.

22 июля. 7 часов.

Широков проснулся, как обычно, от резкого дребезжания видавшего виды будильника. Спохватившись, он быстро протянул руку к тумбочке, где стоял возмутитель тишины, и нажал кнопку. Потом встревоженно глянул на Наташу: ему хотелось, чтобы она еще поспала, хоть недолго. Тревога оказалась напрасной, так как Наташа лишь слабо улыбнулась во сне.

Приняь душ и побрившись, Станислав решил не делать зарядку, чтобы не греметь гантелями, а прямо направился на кухню, собираясь заняться завтраком. Оглядев немудреное содержимое холодильника, он достал приберегаемую для торжественных поводов баночку со шпротами, масло, яйца, помидоры и зелень. Через полчаса на небольшом кухонном столике, сервированном на двоих, все это приняло вполне законченный и аппетитный вид. Радующую картину дополнила турка с дымящимся ароматным кофе.

Удовлетворенно хмыкнув, Широков вознамерился будить Наташу. Но в комнату идти не пришлось: его гостья проснулась сама и теперь стояла в дверях кухни, прислонив голову к косяку. Посвежевшая от умывания, улыбающаяся, она выглядела прекрасно. Ощутив прилив нежности, Станислав шагнул навстречу и уткнулся лицом в волны чуть влажных от воды волос.

– Ты уж извини, но халата я в ванной не нашла. Пришлось воспользоваться вместо него вот этим.– Наташа отступила на шаг, мягко высвободившись из его объятий и демонстрируя обернутое вокруг тела яркое купальное полотенце, – Я тебя не очень шокирую своим видом?

– Конечно, нет… Скорее наоборот! – заверил Широков, снова собираясь обнять ее.

– Э, нет! Так дело не пойдет. Неужели ты хочешь, чтобы кофе остыл, а вся эта вкуснятина на столе потеряла свой цветущий вид? Или ты желаешь уморить меня голодом? – на личике возникло капризно-сердитое выражение.

Приняв в свою очередь также серьезный вид, Станислав сделал приглашающий жест рукой:

– Прошу отведать, Наталья Николаевна, что Бог послал…

– Ага! Значит, с Богом ты в хороших отношениях, – удовлетворенно заметила она, усаживаясь на табурет и потирая руки. – Неплохо он тебя снабжает!