Владимир Макарычев - Страховой случай

– Не прогадал?

– Конечно, нет. Получил все, что нужно советскому человеку: обзавелся семьей, работой, бесплатной квартирой. Жить бы да радоваться. Но все пошло в тартарары. Началась перестройка, развал Союза. Потерял работу, запил, семью потерял. К счастью, судьба меня не бросила. Встретил Светлану! Мы любим друг друга. Не пью и не ругаюсь.

– Как, даже матом ругаться в России не научился?

– Аллах всемогущ, уберег от сквернословия и зависимости от алкоголя.

– Любовь-то ты видишь по-своему, по-таджикски? У вас ведь дозволено многоженство, а у тебя сколько жен? – пошутил Зотов.

– Любовь – она одна, что у таджиков, что у русских. Так что и жена у меня одна, и она меня любит и уважает традиции моего народа. Выучила даже танец живота.

Владимир с улыбкой представил полную дородную женщину полуголой, танцующей восточный танец перед Николаем, разлегшимся на скрипучей железной кровати в куче разноцветных подушек, в просторной деревянной избе. Непременно в полосатом халате и в тюбетейке. А потом мысли его перетекли к личному опыту в отношениях с женщинами. Неожиданно, с подсказки Николая, он, казалось, уловил секрет равновесия в семейной жизни, любви между мужчиной и женщиной.

Однажды его поразила ограда беседки на берегу реки, обвешанная замочками новобрачных. Совсем маленькие замочки прикреплялись к ушку более крупных, чужих символов крепости семейных уз. Им просто не хватало места на чугунной оградке, и таким образом они приковывали себя к чужому счастью. Глядя на них, Владимир подумал, что никакие оковы и суеверия не смогут удержать влюбленных. Тайна вечной любви не в замочках! В чем же она? В готовности жертвовать ради счастья другого человека? Но как быть, если тебя обманут? Ответ был где-то рядом, но понял главное – счастье мужчины зависит от него самого и от женщины, выбранной им. Обязательно должны быть дети и законная семья. Для выполнения такой задачи человеку и отпускается время, ограниченное этапами молодости и старения. Значит, цель жизни в самой жизни!

«Случай привел ко мне не работника, скорее единомышленника», – удовлетворенно подумал Зотов, подводя итог встречи, а вслух сказал:

– Ответственные и верные сотрудники мне нужны, как воздух! Будешь моим шофером и личным телохранителем. Зарплата сорок тысяч рублей.

Светлана, услышав озвученную сумму, на какое-то время потеряла дар речи и забыла про все свои опасения и страхи. Она работала учителем физкультуры и получала в месяц шесть тысяч рублей. Новая зарплата Николая делала ее самой богатой в поселке.

За стеклом, среди диковинных камушков и водорослей, одиноко и гордо плавала огромная золотая рыбка.

«Пришло время и мне забросить невод, как в пушкинской сказке. Попалась рыбка, не простая, а волшебная. Поживу хоть один день как царица! Зато потом будет о чем вспомнить».

Зотов дал Николаю на сборы три дня.

– Жить будешь у нас. Пусть жена приезжает и живет рядом с Мариной, все повеселей. Захочет домработницей или на фабрику, устроим.

Предложение приняли с воодушевлением. На радостях Николай с женой пробежались по магазинам, потратить еще не заработанные деньги. Он забыл в прихожей свою огромную пушистую зимнюю шапку. Потом выяснилось, что Светлана забросила ее под кресло специально. Есть примета – оставил вещь, обязательно вернешься.

Владимир готовился к серьезным переговорам по продаже фабрики. То и дело приходилось отрываться от расчетов и отвечать на всевозможные вопросы и просьбы по мобильному телефону, самому консультироваться. Во время очередного звонка в трубке прозвучал чистый, без обычных помех, голос Ирины Сергеевны:

– Владимир Сергеевич! Есть ряд предложений, в Москве встретимся?

– Хорошо, – ответил он, лишь бы быстрее закончить разговор. Прежде всего следовало добротно подготовиться к вечерней встрече, от результатов которой зависел новый вектор направления его жизни и бизнеса.

– Я прошу, просто настаиваю, как можно скорее обсудить новую идею, – настаивала Ирина Сергеевна.

– Добро! – по-флотски резковато прервал переговоры Зотов. – Завтра ждите моего звонка. Я думаю, договоримся. До свидания!

– До встречи, пока-пока, – озорно проворковал женский голос.

«А что, звонок, между прочим, кстати, – пришла вдруг неожиданная мысль. – После продажи фабрики возникнет вопрос, куда выгодно вложить деньги? Может, москвичка и предложит достойный выход? Чем черт не шутит! Похоже, в этой женщине от чертовщинки что-то имеется. В крупном бизнесе без такой черточки в характере нельзя. Утро вечера мудренее!»

Зотов вышел из кабинета в гостиную. Марина со Светланой сидели рядом с разбросанными по всему полу вещами. Между ними вертелся Пушистик, сосредоточенно распутывая огромный клубок шерстяных ниток.

– Думал, вы уехали, а тут какой-то секонд-хенд из старых вещей устроили! Хотя правильно, продадите на рынке.

– Что ты, милый! – всплеснув руками, воскликнула Марина. – Тряпок накопила! Просто отдам Светке, да маме в подарок.

– Нашла, кого спонсировать! – в свою очередь всплеснула руками Светка. – Моя комплекция ни в одну твою вещь не вписывается! – И гордо добавила: – На новую зарплату мы с Николаем и не таких тряпок купим!

– Марина, может быть, останетесь на денек? Сегодня важная встреча, нужно подать закуску, приготовить, – попросил Владимир.

– Конечно, милый, все для тебя! Завтра днем и поедем.

Женщин, видимо, устроило такое развитие событий, и они принялись с удвоенной силой складывать и перебирать горы некогда ими же любимых тряпок.

В это же самое время в своем деревянном рубленом доме распивал уже третью чашку горячего чая Авдеев Павел Иванович. К предстоящей встрече с Зотовым он давно был готов, но не предполагал быстрой развязки. Это был крупный, упитанный мужчина, роста выше среднего, с непропорциональной фигурой. Когда на него смотрели спереди, был похож на голову витязя, вросшего в землю, если сзади – на перевернутый графин с водкой. Одевался он всегда небрежно. Знал, кому говорить правду-матку, а перед кем лучше промычать, да так, чтобы не знали фамилию говорившего-мычавшего. Эта привычка появилась у него еще со срочной службы, сообразил, что так целее будешь. Всегда отвечал невнятно и неразборчиво, типа рядовой Аф-дее-в. Первый слог громко, чтобы оглушить офицера, второй чуть тише, а окончание вообще глотал. За три года службы сослуживцы так и не узнали, кто он и как его зовут. На приказ командиров: «Пришлите ко мне, ну, этого, солдата, с большой тыквой на плечах. Как его звать?» – отвечали: «Тыква».

На родине Авдеева, как и в армии, тоже обзывали «Тыквой» и шептались за спиной: «Тыква» идет, при этом добавляя «мудрая»! Его ценили за ум, хитрость и изворотливость. Он и сам прекрасно осознавал эти свои качества, но все же лучшим из них считал умение прикинуться незаметным, неузнанным, простачком и одновременно простофилей. Но когда дело касалось денег, равных ему не было. Не только грамотно считал, но и умел упредить своего конкурента.

С Зотовым Павел Иванович познакомился у отца Петра, своего закадычного товарища, на одной из воскресных церковных служб. Владимиру нравилось иногда приходить рано утром в храм. Слушать песнопения на незнакомом старославянском языке, удивляясь, что церковные обряды не меняются много веков, в том числе и их язык, находить неожиданные сравнения с прошлой своей службой – моряки, как и попы, чтят традиции. Любое новшество в корабельной службе вызывает не только протест, но и суеверный страх.

Именно в церковном богослужении, простом и понятном строгостью и дисциплиной, он находил успокоение, убежище от суеты. Самообман раскрывался, как только выходил за ворота храма – окружающий мир за полтора часа церковной службы не поменялся.

Авдеев, в отличие от Зотова, искренне веровал. Не пропускал воскресных служб и церковных праздников. Как-то сразу нашел опору и оправдание многим своим поступкам и мыслям в основных учениях иерархов. Стремился больше брать и в меньшей степени отдавать. Обманывать, отбирать, эксплуатировать, как оказалось, никто и не запрещал. Основные заповеди Христа, типа не убий и не обмани, всячески приветствовал, но не всегда исполнял. Скорее, он был одним из многочисленных сторонников учения Христа, а не ревностным исполнителем. Ему было выгодно, когда другие дисциплинированно, колоннами и с хоругвями, шли за поводырем. Авдеев всегда отделялся от толпы, двигался рядом, но не вместе с нею, что позволяло принимать упреждающие меры.

Дружба с настоятелем «воскресной церкви» увеличила религиозные познания. Было приятно подавать милостыню, заниматься благотворительностью. Нравилось, когда его называли милосердным, потому что таковым никогда не был.

За пятнадцатилетнюю дружбу с отцом Петром колокола новые поставили, купола позолотили, да раза три каменку храмовых стен белили и красили. Оградку, правда, не сделали, зато батюшка переехал в красивый двухэтажный деревянный дом, плод совместных усилий городского бизнеса и благоденствующих верующих. Вот за такой основательный подход к жизни местные жители уважали обоих товарищей. Знали, будет туго, слово ободрения получат у отца Петра, а работу – у Павла Ивановича. И неважно, что слово и работа разовые, внимание – вот ведь что здесь главное. Народу такой метод общения нравился.