Вячеслав Денисов - Дело государственной важности

С майором поднимались на этаж трое из персонала «Потсдама»: дежурный администратор (не путать с Яресько, занимающим эту должность не через двое суток каждый месяц, а постоянно), дежуривший в ночь убийства и уже допрошенный следователем начальник службы безопасности, которого также не миновала чаша сия, и человек, разговаривавший с начальником СБ в тот момент, когда Тоцкий обратился к последнему. Именно этот южанин с чистым и чуть бледным лицом проявлял усердие в поисках утерянного ключа от злополучного триста семнадцатого номера. «Охранник», – пронеслось тогда в голове майора. Однако, когда процессия, возглавляемая опером из МУРа, уже почти поднялась на третий этаж, выяснилось, что один из троих, воспринятый муровцем как охранник, в списках рядового персонала «Потсдама» не значится.

– А вы кто? – удивился Тоцкий, остановившись на полпути.

– Занкиев Сагидулла Салаевич, – сказал чернобровый джентльмен с седыми висками. Последнее выглядело странно, ибо на вид джентльмену было лет тридцать. Тридцать три – от силы.

– Замечательно. Но мне бы хотелось, так сказать… Вы кем здесь?

– Управляющим.

Заставив кавказца сориентироваться при ответе в падежах, незаметно для окружающих майор решил две задачи. Во-первых, стало ясно, что человек образован и «маму» с «папой» в беседах не путает. Во-вторых, ему нужен был тон. Любой кавказец свою должность, пусть даже он вагоновожатый, произнесет с таким пафосом, чтобы все убедились в том, что он здесь человек не случайный, и не от безысходности, и не от малого ума, а непременно – по собственному большому желанию и, что самое главное, по призванию.

И он услышал этот тон. Спокойный, без ноток дерзости, вызова и снобизма. «Управляющим», – спокойно ответил человек в очень дорогом костюме, и стало ясно, что человек находится на своем месте. Как раз по собственному желанию и, что самое главное, по призванию. Он родился управляющим «Потсдама».

– Наконец-то, – сориентировавшись, говорит Тоцкий. – А мы уже подумали, что вы в командировке.

– Я с утра был сильно занят.

– Так сильно, что это пересилило чувство, которое испытали, узнав, что в вашей гостинице убили человека?

– Я не испытываю чувств, – то ли красовался, то ли честно признавался управляющий. – Я делаю бизнес.

И Тоцкий в этой ситуации принимает единственно верное решение. Он просит подождать его, спускается вниз и приглашает с собой еще одного молодого человека, ошибиться в социальной и должностной принадлежности которого теперь просто невозможно: на человеке коротенькая синяя курточка, шапочка без козырька и лакированные туфли. Коридорный.

Теперь уже впятером они поднялись наверх, администратор отпер замок в двери триста семнадцатого, и процессия, проникнув внутрь, заняла зал двухкомнатного номера.

– Зачем мы здесь? – равнодушно поинтересовался управляющий и подошел к настенному зеркалу пригладить виски.

– В этом номере убит государственный чиновник. Деятель, как точно формулирует это статья Уголовного кодекса. На этой кровати, – он обратил внимание на еще не прибранную, засохшую в замысловатых красных бурунах простыню, – ему перерезали горло. В этой связи я хочу задать ряд вопросов должностным лицам гостиницы, имевшим к этому косвенное отношение.

– Это каким образом, скажем, я имел к этому отношение? – уткнувшись в следователя враждебным взглядом, поинтересовался начальник службы безопасности.

– Хороший вопрос, – заметил Тоцкий, щелкая кнопкой на папке. – Главное, своевременный и в порядке правильной очередности. Именно с вами я и хотел побеседовать в первую очередь.

На столик, упиравшийся в пол четырьмя ножками, исполненными в виде лап кого-то из семейства кошачьих, упал лист. Буквы принтерной печати на нем слегка выгорели, как и положено при длительном нахождении документа под стеклом при искусственном освещении, но заглавие читалось легко даже с высоты человеческого роста.

– Это «Инструкция начальнику службы безопасности гостиничного комплекса «Потсдам», подписанная Занкиевым С.С.

Занкиев снова посетил плацдарм перед зеркалом и на этот раз пригладил поручиковские усы. Обычно так демонстрируют присутствующим: ты – сам по себе, я тебя не вижу.

– Пункт четвертый «Инструкции», – Тоцкий подтолкнул лист к начальнику службы. – Что там написано?

И майор отметил, что тот ведет себя точно так, как и управляющий. Взрослый дяденька лет сорока по фамилии Дутов сунул руки в карманы, отошел к окну и уже оттуда, рассматривая скользящие по Шаболовке авто, заговорил: «Начальник СБ отвечает за безопасность лиц, проживающих в гостиничном комплексе, включая и ночное время, если те находятся внутри гостиничного комплекса».

– Хотите взвалить вину на персонал? – вдруг спросил Занкиев. – Мы сделаем господину Дутову выговор за халатное отношение к службе. Но не его же вы собираетесь обвинять в убийстве?

– Как вы сказали? – тихо процедил Тоцкий. – Взвалить? Нет. Взваливать не хочу. А если взвалю, предупреждать не стану. Вы это мгновенно почувствуете на своих плечах. Но до вас очередь, Занкиев, еще не дошла. Сейчас имеет право отвечать Дутов.

И все-таки он не сдержался. Почувствовал это сразу, едва закончил говорить. Хотя, возможно, он имеет на это право. Уважительный тон одного из участников разговора обязывает каждого действовать в той же манере. И никак не приглаживать перед зеркалом усики недобитого коммунистами поручика и не погружать руки в карманы, отходя к окну в тот момент, когда к тебе обращаются.

– Дутов ответит, – пообещал Занкиев. – Но за свои действия отвечать будете и вы. Разница в том, что Дутов ответит перед вами, а вы – перед… Вам хорошо известна фамилия Лейников?

– Фамилия заместителя кафедры философии МГУ мне известна хорошо, – чувствуя в воздухе какое-то напряжение, ответил Тоцкий. Оперативный нюх майора стал улавливать какие-то неприятные нотки тревоги в воздухе, но Тоцкий не мог понять, откуда они исходят. Вынув из кармана телефон, он набрал номер и посмотрел на Занкиева.

На стене тикали часики, по которым совсем недавно сверял время Сидельников, отрабатывая армейские нормативы по подъему и отбою, на кровати по-прежнему бугрилась простыня, Занкиев продолжал гладить шерстку под носом, и в номере все сильнее отдавало какими-то нечистотами. Сквозь пропитанный ароматами «Арманомании» и «Кензо» воздух до внутреннего обоняния Тоцкого доносились импульсы неуюта.

– Слушаю, – наконец-то отозвался вызываемый.

– Тимофей Тимофеевич, это Андрей. У вас все в порядке?

– Да, Андрюша, – приветливо отозвался голос. – Сегодня со мной произошла презабавнейшая история. Приеду – расскажу!

– Лучше сейчас, – попросил Тоцкий, не сводя глаз с откровенно скучающего Занкиева.

– Семинар через минуту… Ну, да ладно. Представляешь, приходит ко мне сегодня молодой человек и предлагает пятьсот долларов за четверку в зачетке. Открыто, не стесняясь, представляешь? – Тоцкий услышал в трубке задорный смех, свидетельствующий о том, что такие номера со старым профессором не проходят. – Но самое удивительное заключается том, что я его впервые вижу!

– Я понял, – Тоцкий через силу улыбнулся. – До встречи, – и сложил телефон. – Вот, оказывается, чем вы были сегодня заняты.

Последнее относилось уже к Занкиеву, который впервые за все время проявил на своем лице живой интерес.

– Мы так и будем разговаривать в присутствии прислуги?

– Для вас это прислуга, а для меня понятые.

– Это одно и то же, – не задержался с ответом Занкиев. – Если бы они вышли до того момента, когда вы начнете осуществлять оперативно-следственные действия, наш разговор был бы более продуктивен.

«Школа», – уверился Тоцкий, кивая коридорному и дежурному администратору на дверь…

– Дай угадаю, – попросил, прервав рассказ майора, Кряжин. – Когда вы остались втроем, господин Занкиев выразил разочарование по поводу того, что лучшие сотрудники гостиницы томятся в тюрьме, в то время как зверь, перерезающий людям горло, гуляет на свободе и жирует. А без Яресько механизм гостиницы вообще заклинит уже через несколько часов. И, поскольку они уверены в невиновности своих подчиненных, а объяснить это Кряжину нет никакой возможности – решительно никакой, – они решили, что ситуацию в силах урегулировать тот, кто занимается при следователе непосредственным сыском. Должность и опыт Тоцкого достаточны, чтобы сыграть на его авторитете, а потому они решили… Кто такой Лейников Тимофей Тимофеевич?

– Это мой тесть, – сказал майор.

– Ловко. Господин Занкиев предупредил Тоцкого о том, что в жизни профессора Лейникова могут наметиться значительные перемены. Слишком резво начато, ты не находишь?

Тоцкий находил. Выслушав Занкиева со вниманием, он с минуту молчал, после чего повернулся к окну:

– Дутов, переместитесь наконец к столу. Пока я не переместил вас к Петровке.