Нэнси Пикард - Потерянная невинность

— Не кипятись, Квентин — отозвался Натан Шелленбергер.

Последовала пауза, которую нарушил голос дока.

— Патрик, обожди в машине! — распорядился он.

Когда этот говнюк не тронулся с места, как того и ожидал Митч, — а ничего другого от такого урода, как Патрик, ждать не приходилось. — отец толкнул его в плечо:

— Слышал, что тебе сказали? Выйди.

Патрик не стал спорить, пожал плечами и медленно направился к выходу. Только после того, как он с грохотом захлопнул за собой дверь, Митч с удивлением понял, что Патрика вообще не должно быть в городе. Почему он не в Манхэттене? Он ведь учится в университете. Рекс не говорил, что этот ублюдок, его старший брат, вернулся домой.

Но это уже не имело никакого значения, потому что в этот самый момент Натан Шелленбергер негромко сказал, обращаясь к врачу:

— Ну и что дальше?

Вместо ответа отец Эбби повернулся и, выйдя из комнаты, вернулся в дом. Судя по лицу шерифа, он был удивлен не меньше Митча. Дверь смотровой комнаты осталась открытой, и из своего убежища Митч видел жуткую в своей неподвижности картину: шериф молча, как часовой, стоял над телом лежащей на полу мертвой девушки. Казалось, он ее охраняет.

Спустя пару минут док вернулся, неся несколько пластиковых пакетов для покупок в левой руке и еще что-то в правой. По-прежнему не произнося ни слова, самый уважаемый и любимый врач округа, посмотрев в глаза шерифу, присел на корточки и начал осторожно надевать пакеты на голову девушки. Затем вынул из ящика стола моток бечевки и крепко обвязал шею, закрепив на ней все три пакета.

— Какого черта, Квентин! — воскликнул шериф. — Что ты делаешь?

— То, что надо.

Он снова вышел из кабинета и пошел в дом.

Все время, пока его не было, отец Рекса неотрывно смотрел на девушку.

Медленно и неохотно, даже против собственной воли, Митч тоже опустил взгляд. Они положили ее на левый бок. Она свернулась калачиком, как во сне, и была совершенно неподвижна.

Док вернулся и принес две мягкие подушки. Он снова опустился на колени, но на этот раз приподнял голову девушки и подложил под нее подушки, словно пытаясь поудобнее устроить ее на твердом кафельном полу.

Не поднимаясь с колен, отец Эбби потянулся к предмету, который принес вместе с пакетами. Он поднял женскую софтбольную биту и с размаху опустил ее на накрытое полиэтиленом лицо. Натан Шелленбергер вскрикнул. Митч тоже. Но его никто не услышал. Их внимание было приковано к бите, которая ритмично поднималась и опускалась. Пластиковые пакеты не позволяли брызгам крови и кусочкам плоти разлетаться в стороны, все оставалось внутри. Подушки заглушали звуки ударов, но все, кто находился в клинике, отчетливо слышали треск ломающихся костей.

Шериф отвернулся и нашарил пластмассовую корзину для мусора. Его стошнило.

— Господи Иисусе… — прошептал он, вытирая губы рукавом. — Боже мой, Квентин!

— Возвращайся домой, — резко ответил отец Эбби. — Поговорим, когда тебя не будет ожидать Пат.

Шериф сорвался с места и, впустив в прихожую снежный вихрь и порыв ледяного ветра, выскочил за дверь.

Митч сполз на пол и широко открытыми глазами смотрел на разыгрывающуюся перед ним страшную сцену.

Квентин Рейнолдс оглядел поверхность биты, после чего принялся осматривать пол. Похоже, увиденное его удовлетворило, потому что он не стал ничего вытирать, а просто осторожно прислонил биту к стене. Он поднял корзину, в которую вырвало его друга, и отнес ее в ванную комнату. До Митча донеслись звуки шума сливного бачка и воды, льющейся из открытого крана. Потом док вернулся в смотровую комнату. Поставив мусорную корзину на место, он огляделся, желая убедиться, что ничего не упустил. И вдруг заплакал. Его тело сотрясали рыдания, тем более сильные, что он изо всех сил пытался их сдержать. Митч в ужасе смотрел, как вздрагивают плечи этого крупного и сильного мужчины. Наконец док успокоился и вытер глаза рукавом рубашки. Вытащив подушки из-под головы девушки, он осмотрел и их. Потом взял подушки и биту, выключил свет и осторожно затворил за собой дверь. Девушка с уничтоженным лицом осталась лежать на полу.

Митч долго ждал, прежде чем решился подняться с пола.

На негнущихся ногах он вышел из кладовой и застыл у двери в смотровую комнату, но так и не смог заставить себя посмотреть на то, что лежало на полу. Отвернувшись от этого ужаса, он выбежал в приемную и буквально вывалился за дверь. Опустив плечи, не прикрытые даже свитером, едва переставляя босые ноги, он побрел прочь. Как ни странно, он не чувствовал холода, хотя каждый мучительный вдох ранил его ледяными иглами.

Митч поднял глаза на темные окна спальни Эбби, и ему показалось, что такой же темной будет отныне его жизнь.

Когда грузовик задом отъехал от дома и свет его фар исчез вдали, когда по лестнице, грузно ступая, поднялся отец, когда прошло достаточно времени после того, как закрылась дверь родительской спальни, Эбби поняла, что в эту ночь Митч в ее постель уже не вернется. По крайней мере, он не попался. В этом она была убеждена. В противном случае дверь уже давно распахнулась бы и перед ней предстал разъяренный отец. Так что в этом смысле все было в порядке, чего нельзя сказать обо всем остальном. Бедному Митчу пришлось бежать домой босиком по глубокому снегу и подвергнуться риску попасться на глаза собственным родителям. Уже не говоря о том, что их разлучили в ту самую ночь, которую им просто необходимо было провести вместе.

Кто знает, когда она соберется с духом для следующей попытки.

По ее щекам начали струиться слезы. Эбби плакала, пока не уснула. Ей было ужасно себя жаль.

— Это просто ужас какой-то! — сообщила она подушке.

«Как трудно жить в шестнадцать лет!» — думала она. Ничего хуже она и представить себе lie могла.

Утром Эбби сбежала вниз, нисколько не удивляясь тому, что Митч до сих пор ей не позвонил. Радуясь, что занятия в школе отменили, и сладко зевая, Эбби сунула в тостер два ломтя хлеба.

— Мама! — хрипловатым со сна голосом позвала она.

— Я стираю, — отозвалась мать из подвала.

Не услышав в ее голосе угрожающих ноток, Эбби вздохнула с облегчением. Похоже, тирада вроде «Ну погоди, вот я достираю и доберусь до тебя!» ей сегодня не грозила. Из клиники отца доносились какие-то звуки и приглушенные голоса, что указывало на то, что он работает.

«Митч, скорее всего, будет спать еще дольше, чем я», — подумала Эбби, вытаскивая из холодильника масло и малиновый джем. И он имеет на это полное право. Она отчаянно надеялась на то, что, вернувшись домой, он не попался на глаза родителям. Кому Эбби не завидовала, так это людям, пытавшимся соврать судье. В силу своих профессиональных обязанностей он отлично умел отделять правда от лжи. А из Митча лгун был никудышный.

Комната наполнилась теплым дрожжевым запахом горячего хлеба, но тут Эбби пришла в голову замечательная идея одеться, побежать к Митчу и разбудить его. Если Надин впустит ее в спальню, она прыгнет на него и перепугает. Целых две секунды он будет страшно возмущен, пока не разглядит, кто сидит на нем верхом, щекоча губами его шею.

Хлеб так и остался в тостере.

Эбби бросилась наверх, оделась и, сбежав вниз, принялась разыскивать свои самые высокие и теплые сапоги и зимнее пальто. Канзас зимой умел быть очень обременительным. Одеваясь, Эбби думала о том, что если бы она жила где-нибудь на Карибских островах, то ей вообще не пришлось бы иметь дела со снегом. С другой стороны, там бывают ураганы…

Эбби просто распирала радость от того, что ее ожидает целый свободный от уроков день.

Она распахнула дверь на улицу.

Боже, какая изумительная погода!

Расстилающийся вокруг снег, отражая яркое солнце, сверкал, и Эбби чуть было не вернулась домой за солнцезащитными очками. Щурясь под слепящими лучами, она заметила стоящую перед домом машину шерифа. Но ведь это всего лишь Натан Шелленбергер, папа Рекса, закадычный друг ее собственного отца. Подумаешь, шериф! Местные жители постоянно заскакивали друг к другу в гости. Эбби давно привыкла к этому и не придавала таким мелочам ни малейшего значения.

Оказалось, что на самом деле не так уж и холодно. Эбби пересекла свой двор, а затем и улицу, здороваясь с расчищающими дорожки соседями. Ей вдруг стало ужасно жарко. Стянув с головы шерстяную шапочку, она засунула ее в карман пальто и тряхнула головой, наслаждаясь морозным воздухом, ощущением чистых шелковистых волос и юности.

Что с того, что этой ночью не удалось осуществить то, что она задумала? Не стоит огорчаться, будут и другие ночи. А это разочарование вызвано тем, что ночью все неприятности разрастаются до невиданных размеров. Она совершенно не сердилась на Митча. В том, что ночью ее отец срочно кому-то понадобился, не было его вины. Наверное, у кого-то из местных женщин начались роды, а о том, чтобы в такую бурю добраться до роддома в Эмпории, не могло быть и речи. Эбби надеялась, что все прошло благополучно. Отец недолго пробыл внизу и не позвал на помощь маму. Возможно, пациент до него так и не доехал? Хотя нет, она видела свет фар и слышала шум двигателя…