Борис Бабкин - Тайна наследницы

– Да знаю я все, но тут одним не справиться. Дело уж больно серьезное. Владеть Долиной – это, считай, всех подмять. Во-первых, разведка месторождений. Все с нуля. А где-то золото прямо в ручьях лежит. Под илом и камушками. Ведь сколько раз базарили охотники, что находили самородки в Долине. Я так понимаю, все объединиться желают.

– А Дед? Он тоже в колхоз хочет? Сомневаюсь. Его девиз – я сам себе хозяин.

– Не согласится, тогда заставят.

– А вот тут я еще больше сомневаюсь, – Ангелина засмеялась. – За него каждый в тех местах грудью встанет. Ведь он там и царь и бог. Правительство обещает, а он делает. И работу дает, и пенсионеров не обижает, и тем, кто рожает, пособие выплачивает, и до школы, считай, детей подымать помогает. Нет, с Дедом вам не договориться.

По поводу Деда не сошлись во мнении и Горец с Мильсоном.

– Кто такой этот Дедов? – презрительно ухмыльнулся Мильсон. – Никто и звать никак. Просто необходимо купить или арендовать землю…

– Аренды в золотодобыче практически нет, – возразил Горец. – А с Дедом тебе говорить придется.

– Вы знаете, что он был в Москве? – спросил адвокат.

– Он этого и не скрывал. Тут появилась информация о смерти при родах и матери, и наследницы. Деда вызывал Князь, его еще Ваныч зовут. Не знаю, о чем они базарили, но Дед после возвращения никуда не вылазит. Его вооруженные люди вокруг Долины лазают, и менты сделать ничего не могут. У тех разрешение имеется. К тому же слух прошел, что медведь-людоед объявился и вроде как амурский тигр забрел.

– Я сумею объяснить Дедову ситуацию, – самоуверенно заявил Мильсон. – Но имеется еще так называемый архив Аляски.

– Нам он, архив этот, как раз по фигу. Но там наверняка пунктик имеется… Если наследница не доживет, вместо нее имеет права другой…

– Если что-то подобное есть, я легко докажу обратное.

– Посмотрим, – Горец встал. – Дед есть Дед. С ним базарить – то же самое, что с камнем толковать. В общем, ты умный, ты и…

– Я сумею договориться, – не дослушал его Мильсон.

Психдиспансер в Зеленой Чаше

В кабинете главврача раздался звонок. Звонил Песковатский.

– Да все нормально. Клиент чувствует себя превосходно, всем доволен, – сказал Садкин. – Правда, мне стало известно, что он послал на Чукотку своих людей к некому Моржу и его племяннику. Ивану Медведко по прозвищу Умка. Но посланные молчат, он пытается выяснить через знакомого майора из угро, что произошло.

– Чемодан действительно был у Моржа?

– Был. Но там, собственно, не то, что все думают.

– Ты уверен? – спросил Песковатский.

– Абсолютно. Это заметки Аляски о золотоносных участках. Но уже на многих идут разработки.

– К черту чемодан! – прорычал Песковатский. – Удалось что-то выяснить про архив?

– Пока нет. Лично я думаю, что архива нет. Лев Яковлевич Курович был хорошим отцом и не хотел, чтобы пострадали его дети. Он уничтожил архив и покончил с собой.

– Второе было немного по-другому, – холодно перебил его Песковатский и неожиданно заявил: – Я хочу видеть бумаги из чемодана! А также хочу знать, что было известно Моржу о наследнице.

– Но позволю себе напомнить, – менее уверенно заговорил врач, – что наследница умерла вместе с матерью.

– И тем не менее есть сведения, что она жива и объявится в мае будущего года, – раздраженно настаивал Песковатский. – А значит, вполне возможно, есть и архив.

– Но в этом чемодане только заметки Аляски, – снова повторил Садкин. – Это точно.

Песковатский сменил тему.

– Говорят, в Хабаровске Мильсон. Как думаешь, он сумеет договориться с Дедом?

– Исключаю любую возможность этого, – уверенно заявил Садкин. – С Дедом невозможно разговаривать о Долине. Почему Аляска не начал там работать? Он ведь не боялся государства, его люди мыли золото, где хотели. И на Колыме, и в Якутии, и на севере Хабаровского края. А в Долину он не посылал никого. Потому что Дед перебил бы всех, кто туда сунется с лотком. Такое, кстати, было не раз. С Дедом договориться не удастся. Наследнице, если все-таки она появится вопреки факту своей смерти, придется выделять Деду участок, и не малый.

– Но он стар, зачем ему это? – задал наивный вопрос Песковатский.

Садкин даже растерялся.

– У него есть внук, хотя заявляет, что это сын, – наконец сказал он. – На самом деле сын погиб под шатуном пять лет назад. А вот где внук, не знает никто.

– И как узнать? – вкрадчиво спросил Песковатский.

Врач рассмеялся.

– Понятно… Значит, насчет Деда решение одно. Ликвидация.

– Но это не так просто сделать.

– А Прокофьич? – напомнил Песковатский.

– Родной брат Дедова? Отношения у них братские, хотя это трудно понять. Так вот, Прокофьич с виду божий одуванчик, но не менее опасен, чем Дед.

– Понятно, – буркнул Песковатский. – В общем, если появится новость, звони в любое время. Разумеется, ценность сообщения оценивать буду я.

– Подождите! – торопливо воскликнул Садкин. – Выпустили и Ангелину Антонову, и Дину Соколовскую.

– Это не новость, – проворчал собеседник. – Пока. – И отключился.

– Черт возьми, – бормотал, расхаживая по палате Звездочет. – Что произошло?

В палату вошел майор Зудин и, будто услышав вопрос Звездочета, прямо с порога сказал:

– Умка ухлопал твоих, а один из них успел угрохать его. Чемоданчик сейчас в прокуратуре. Но там нет ничего интересного ни для ФСБ, ни для другой силовой службы. Только геологи получат несколько подсказок. Вензель исчезла. Видно, поняла, что влезла не туда, и спряталась. И Шаман местный пропал, нашли его прибамбасы, в крови. Вот такие дела. Убил твоих дядя Умки. И умер. У него был рак…

– Да пошел он вместе с тобой далеко и бесплатно! – заорал Звездочет. – В общем вот что. Больше ты не получишь ни цента, пока не добудешь нужную мне информацию. Пшел вон! – ткнул он рукой в сторону двери.

Катая желваки, майор вылетел из палаты и столкнулся с Садкиным. Проводив милиционера насмешливым взглядом, врач участливо спросил:

– Что-то не так?

– А то ты не знаешь! – огрызнулся Звездочет и плюхнулся в кресло. – Наверное, пора мне выбираться отсюда. Без меня там…

– Тебя убьют сразу же, – перебил его Садкин. – Гранит не промахнется, кроме этого по крайней мере еще двое желают видеть тебя трупом. Ангелина и Дина. Кстати… Я спрошу, но, если не хочешь, не отвечай. Почему они так ненавидят друг друга?

– Мужчина, – махнул рукой Звездочет. – Обе мечтали выйти замуж за олигарха, тот давал шанс обеим. Его убили, и каждая думает на другую. Киллер так и не найден.

– Здесь тебя не достанут, – сказал Садкин, а сам подумал: «Нужен ты мне, Владимир Васильевич!» Помолчав, продолжил: – У меня отлично подготовленные люди в охране, да и ссориться со мной никто не захочет. Кроме Гранита, кажется. Он уже дважды замечен на расстоянии выстрела. Убрать его я не могу, а он тебя может, и причина благородная. Многие за него. Помнишь Питер?

– Понимаешь, – дослушав врача, начал Звездочет, – я уверен, наследница жива, и сделаю все, чтобы найти ее.

– Ты говоришь, что дочь Аляски жива. А как же могилы, справки о смерти…

– Ну сам подумай, – принялся объяснять Звездочет, – почему убивают тех, кто вновь стал упоминать о дочери Аляски? Когда никто не верил, что она жива, никого не трогали, а теперь болтунов убирают. Именно потому, что ей дают шанс выжить и получить наследство.

– А ты, возможно, прав. Но какие нужно иметь нервы девчонке, которой всего двадцать! Похоже, ее кто-то поддерживает, – предположил врач.

– Я вот что думаю, – уверенно заговорил Звездочет. – Кто-то специально начал раздувать эту историю, потому что уверен – Долина должна принадлежать ему или он может получить часть территории. У него имеются какие-то документы, но о самой наследнице он ничего не знает. Аляска не единожды говорил, что оставит о себе память и это будет сюрприз для всех. Удалось заманить мать и дочь. Заметь, они прилетели из Штатов. Потом их убили. Те, кто доставил сюда мать и дочь, были тоже убиты. Не сразу, потому что их купили, но платить постоянно не собирались. Перестав получать деньги, они бы обязательно назвали заказчика.

– А что ты скажешь о Бураковой Анне и ее дочери, которых похоронили в Штатах? – спросил Садкин. – Ведь есть документы.

Звездочет долго молчал.

– Документы документами, но вся эта история мне представляется так. Есть мать и дочь. Мать – вот заинтересованный человек. Дочь вполне возможно ничего и не знает и считает отцом кого-то не так давно погибшего. А у мамы есть друг. И он связан с уголовниками. Именно поэтому и убирают тех, кто заикнется о дочери Аляски. Я пробовал вычислить эту парочку. Она небедная, имеющая свой небольшой бизнес женщина лет тридцати восьми – сорока. Аляска не стал бы делать наследницу с более старшей. Невыгодно. Ее друг авторитетен в уголовных кругах и знал об Аляске все. Возраст примерно лет сорок пять – пятьдесят. Но понимаешь, в чем проблема… – Он снова замолчал и достал сигарету. С интересом слушавший его Садкин, щелкнув зажигалкой, дал прикурить. Жадно затянувшись, Звездочет кивнул в сторону холодильника. Садкин достал коньяк. – Нет такой парочки, – выдохнув дым, Звездочет огорошил врача, явно ожидавшего иного. – Я с помощью людей, чья профессия знать о преступниках, тем более лидерах, все, проверил свои предположения. Увы, – качнул он головой, – не нашел такой парочки. Нет таких в России. Я поэтому и спровоцировал спецов в таких делах на захват женщины и девчонки. Но все пошло не так. Какой-то американец сумел перехватить их. Быстро понял, что это не то, что ему нужно, вернул мать и дочь в Россию и через месяц убил. Вполне возможно, именно он и организовал похороны. В общем, я теперь ничего не понимаю, кроме одного. Наследница жива, а заправляет всем маманя, имея знакомого, который может нанять киллера. – Звездочет налил коньяк в рюмки. – Он был на Чукотке, убил моих парней и подставил этого чукчу. Его знает Вензель. Она звонила мне. Точнее, Ренате.