Михаил Анисов - Превратности судьбы. Часть I

Суд заслушал обвинение, защиты у Алексея не было, и вынес приговор – четыре года лишения свободы в исправительно-трудовой колонии для несовершеннолетних. Короткое свидание с матерью в перерыве заседания суда, слезы Светы Мухиной во время чтения приговора, и монотонный, официальный голос судьи надолго врезались в память подростка. Депрессия, которая была у него первые несколько дней после трагедии, прошла, и он, анализируя события своим юношеским умом, пришел к выводу, что поступил правильно…

После выполнения всех формальностей Казакова Алексея отвели в барак, расположенный на территории колонии. Днем осужденные находились на работе и на учебе, поэтому там никого не было, кроме дежурного, который мыл полы. Конвойный сказал, что Алексей может выбрать свободную койку и отдохнуть, а с завтрашнего дня он поступает в распоряжение отрядного старшего лейтенанта Мирошниченко, которого известят о прибытии новичка.

Алексей бросил полученные простыни и наволочку на свободную койку в углу казармы, открыл тумбочку, расположенную между двухъярусными кроватями и принялся выкладывать из рюкзака свои немудреные пожитки из тех, что разрешили взять с собой в администрации колонии.

– Это место занято, – услышал он голос дежурного.

– Кем? – удивился новичок. – Здесь же нет постели.

– Диксоном, – заявил дежурный, примерно одного возраста с Казаковым.

Алексей пожал плечами и не стал спорить, а нашел другое свободное место и вновь взялся раскладывать личные вещи.

– Тут тоже занято, – поставил его в известность новый знакомый. – Диксоном.

– Не хочешь же ты сказать, что он один спит на двух койках, притом в противоположных концах барака? – Казаков догадался, что собеседник издевается и уступать не собирался, а демонстративно лег на кровать, не снимая обуви и вызывающе уставился на дежурного.

Тот подошел к Алексею и скинул его ноги на пол. Новичок принял вызов и вышел в проход между рядами коек. Дежурный извлек из голенища сапога самодельный ножик.

– Ну, щегол, сейчас я тебя попишу, – пригрозил он.

– Торопилась коза в лес, – подзадорил его Алексей.

Ответственный за порядок разнервничался и, беспорядочно размахивая ножом, двинулся на наглого противника. Алексей отскочил в сторону и расчетливо подставил подножку, дежурный вытянулся на полу, выкинув вперед руку с холодным оружием. Новичок придавил руку ногой в кирзовом сапоге. Поверженный взвыл и разжал кисть, чем незамедлил воспользоваться Алексей и подобрал нож. Затем он вернулся к облюбованному месту, открыл тумбочку и продолжил раскладывать свои вещи.

– Вечером поговорим, – обронил проигравший со злостью, покидая помещение.

До вечера Казакова не беспокоили, он сидел на табурете и читал книгу, позаимствованную у соседа, когда в барак вернулись осужденные. Среди толпы подростков выделялся один: высокий, широкий в кости, с цепким, колючим взглядом, на вид лет восемнадцати. Около него вертелось несколько человек и, перебивая друг друга, что-то рассказывали, с заискивающим видом. Предводитель прошел в самый угол барака и сел на койку нижнего яруса. Его облепили подростки и Алексей увидел, как к нему протиснулся дежурный и долго шептал на ухо, после чего двое из приближенных вожака направились к Казакову.

– Ты будешь новенький? – спросил один из них.

– Ну я, – с вызовом ответил новичок.

– Тебя Диксон зовет, – поставил он в известность Алексея и отвернулся, считая свою миссию выполненной.

– Зачем я ему понадобился? – новичок и не думал трогаться с места.

Посланцы, собиравшиеся уже уходить, остановились в нерешительности.

– Ты, я вижу, не понял, кто тебя приглашает на беседу, – вмешался в разговор второй. – Диксон. А ему не принято отказывать.

– Если я ему нужен, сам подойдет, – умышленно пошел на обострение Казаков, он решил не лебезить перед старожилами и сразу взять быка за рога. – Хлеб за брюхом не ходит.

На минуту зависла тишина, посланники обдумывали дальнейшие действия.

– Послушай, Тихоня, тебе не кажется, что слишком много чести его упрашивать, – сказал первый.

– Ты прав, Урюк, – согласился второй. – Легче его пинками к Диксону пригнать!

Алексей приготовился к нападению. В узкий проход посланники одновременно протиснуться не могли, поэтому первого Казаков толкнул ногами на противоположную постель, вскочил, навалился на второго, вытеснив его в проход между рядами коек.

– Ну, мальчик, эта борзость тебе дорого обойдется. – Урюк извлек из голенища нож с откидывающимся лезвием и нажал кнопку.

Новичок последовал его примеру и в его руке тоже появилось холодное оружие, отвоеванное у дежурного по бараку. Подростки стояли напротив друг друга, не реагируя на окруживших их осужденных.

– Научи салабона уважать наши законы, – вылетела реплика из толпы, подстегнув Урюка.

Он выставил правую руку с оружием вперед и двинулся на Казакова, держа левую наготове. По всему было видно, что ему не раз приходилось принимать участие в подобных схватках, но Алексей был ловок и гибок от природы. Опыт против ловкости – шансы уравнялись. Урюк сделал обманный замах и новичок машинально увернулся влево, на что и рассчитывал его противник. Быстрым ударом ножа тот нанес Алексею глубокую рану на правом предплечье. От резкой и неожиданной боли Казаков выронил нож и схватился левой рукой за порез. Наверняка выглядел он жалко, потому что старожил-Урюк пошел на соперника, не прикрываясь, с ехидной улыбкой победителя.

Казакову удалось быстро справиться со слабостью и он ногой нанес удар в пах расслабившемуся противнику. Тот согнулся пополам, но оружия не выронил. Алексей, не обращая внимания на кровоточащую рану, подскочил к нему, схватил двумя руками его кисть и сделал подсечку. Урюк грохнулся на пол и разжал кисть вывернутой руки. Нож подхватил новичок.

В это время, когда казалось, что победа уже в кармане, Тихоня, исподтишка, сзади, всадил нож в ягодицу Казакову.

– Атас, – крикнул осужденный, стоявший на шухере.

Все разбежались в считанные секунды. Алексей остался один в широком проходе, с окровавленным ножом.

– Не успел поступить, уже поножовщину устроил? – обратился к нему старший лейтенант Мирошниченко, который появился в бараке в сопровождении двух конвойных. – Так ты решил искупить перед обществом свою вину за совершенное преступление? – строго спросил он.

Алексей опустил руки по швам и стоял, понурив голову.

– Заберите у него нож, – скомандовал офицер и один из конвойных выполнил приказ. – Фамилия? – задал он вопрос новичку.

– Казаков, гражданин начальник.

– С кем вступил в единоборство? – последовал очередной вопрос, который так и остался без ответа.

– Ну, что ж? Объявляю всеобщее построение. Посмотрим, в чьей крови ты перепачкал лезвие?

Построение ответа офицеру на поставленный вопрос не принесло.

– Очень жаль, Казаков, – вновь, обратился отрядный к Алексею. – Думаю, что пять суток карцера освежат твою память. – Уведите, – приказал он конвойным. – Завтра я напишу рапорт начальнику колонии.

После того как увели Алексея, отрядный пригласил к себе в кабинет, расположенный на втором этаже двухэтажного барака, Марата Сайфутдинова по кличке Диксон.

Диксону уже несколько месяцев, как исполнилось восемнадцать лет, но его не переводили в колонию для взрослых, потому что у него были общие дела с офицерами, в частности с Мирошниченко.

– Что скажешь на счет новенького? – спросил старлей, как только захлопнулась дверь кабинета за Маратом. – По-моему, парень с характером.

– Я тоже так думаю, – кивнул Диксон, опускаясь на стул, стоявший возле письменного стола. – Он дежурного по бараку Сотника отделал, отнял у него нож, а с этим ножом не побоялся выступить против Урюка и Тихони. Думаю, что Тихоне повезло – новенький не успел с ним разделаться.

– Вот видишь? – обрадовался отрядный. – Я к чему клоню разговор? Как Сутулый освободился, ты до сих пор не подобрал себе подельника.

– Может ты и прав, начальник, – осужденный на мгновение задумался, затем добавил. – Не будем торопить события, посмотрим как на него подействует одиночное заключение, – он взял со стола отрядного сигареты без разрешения и закурил.

– Ты уже полгода присматриваешься то к одному, то к другому. Сам знаешь, что не за красивые Глазки держу тебя среди малолеток, – уколол Мирошниченко.

– Не попрекай, – взъерошился Диксон. – Ты на мне и так прилично заработал.

– Ладно, не психуй, – пошел офицер на уступки. – Просто создается впечатление, что специально тянешь кота за хвост. На меня тоже давят, – оправдывался хозяин кабинета.

– А ты объясни им, что я подбираю напарника не для прогулок по парку, тут спешить нельзя. А если он лажанется во время первого же дела?

– Да понимаю я, – согласился старший лейтенант. – Только и ты должен войти в мое положение, сверху торопят.