Данил Корецкий - Кто не думает о последствиях…

Пограничный вертолет приземлился чуть выше места перестрелки. Тревожная группа с собакой на поводке бросилась к убитым. Старший немедленно передал информацию о ЧП на заставу. Через несколько минут в пограничном районе была объявлена тревога.

— В трех метрах справа от кровяного пятна обнаружены гильзы автоматные, калибра пять сорок пять, в количестве двенадцати штук…

— Вот еще две, товарищ майор, под снегом были, — сказал один из рыщущих вокруг солдатиков и показал пальцем — где именно.

— В количестве четырнадцати штук, — повторил Алиев в крохотный цифровой диктофон.

Ему нравилось работать с военными — всегда под рукой есть люди, техника, транспорт, словом — все, что нужно. Вот и сейчас — место происшествия оцеплено, мышь не проскользнет… Правда, на такой высоте даже мыши не водятся, не то что любопытная публика. И понятых тут днем с огнем не найдешь, а у него вот, пожалуйста, два солдатика стоят, чуть ли не по стойке «смирно». Выполняют инструктаж: поедают его глазами, чтобы потом, в суде, если возникнут сомнения, подтвердить все, что происходило на осмотре. Хотя до суда в данном случае не дойдет…

— В пяти метрах впереди, в положении на спине, лежит человек в военной форме с погонами сержанта, в середине лба круглое отверстие с потеками крови в правую сторону…

— Гры-гры-ы, — солдатик-понятой отбежал в сторону, его стошнило.

Молодой еще, непривычный… Следователь вспомнил свой первый выезд: подорвавшийся на фугасе, сгоревший «УАЗ», обгорелые куски двух трупов среди разбросанных взрывом спелых груш, которые командированные милиционеры везли своим сослуживцам… Тогда он тоже с трудом сдерживался и еле-еле дописал протокол. А бойцы охраны выбрали груши почище и с аппетитом ели. Потом он тоже привык…

— Извините, товарищ майор, — солдатик вернулся, вытирая рот рукавом бушлата.

Бушлаты на вате или на синтепоне, в них тепло, а он в форменном плаще, не догадался одеться основательней — лето ведь! А тут кругом снег и продувает насквозь… Но надо держаться, делать вид, что ему все нипочем, как подобает руководителю следственно-оперативной группы УФСБ, старшему на месте осмотра! Ему подчинен взрывотехник, который уже отработал свое: обследовал трупы на предмет обнаружения взрывных устройств, получил отрицательный результат и с облегчением курит в стороне. Подчинен эксперт-криминалист, фотографирующий убитых пограничников, оружие, следы, пятна крови и обстановку вокруг, подчинен оперуполномоченный Соколов, отправившийся к трупу преступника в поисках информации для розыска, подчинен судмедэксперт, наговаривающий в подставленный диктофон свою часть протокола, от которой понятой кривится и сдерживает рвотный рефлекс:

— Три пулевых ранения в правой части груди, два слепых и одно сквозное…

Десяток солдат и два офицера следователю не подчинены, но приданы для обеспечения, а следовательно, тоже должны выполнять его распоряжения. Майор поежился. И подчиненные, и приданные — все в теплых бушлатах, ему тоже предлагали, а он сдуру отказался…

Осмотр убитых пограничников заканчивался. Алиев зафиксировал на диктофон характер ранений, состояние оружия: сержант успел выпустить очередь, а рядовые даже не привели автоматы в боевую готовность — один успел снять предохранитель, а второй и этого не сделал…

Снизу, по утоптанной тропинке поднялся капитан Соколов в форменном бушлате поверх штатского костюма.

— Ну, что там? — поинтересовался следователь. — Объектов много?

Его уже бил озноб. Сейчас бы в вертолет да в тепло, а придется осматривать еще одну площадку… Хоть бы там было поменьше работы…

— Только труп, без левой руки, — деловито сообщил оперативник. — Видно, барс откусил… Там следы рядом…

— Барс, говоришь? — скептически спросил Алиев. Следователи всегда критически оценивают информацию оперов. — А откуда тогда здесь кровь? И вон, кровяная цепочка вниз тянется…

— И что тут особенного? — невозмутимо ответил капитан. — Здесь его ранили в руку, а там барс ее отъел…

— Ладно, сейчас посмотрим… — Алиев повернулся к судмедэксперту и криминалисту: — Василий Петрович, Сулейман, пошли вниз. И понятые тоже.

Заметив движение следственной группы, к ним подбежал старший лейтенант — замкомандира заставы.

— Товарищ майор, можно тела грузить?

— Можно, — кивнул Алиев. И неожиданно для себя раздраженно выкрикнул: — И дайте, наконец, бушлат! А то придется другого следака вызывать — мой труп осматривать! Предупреждать надо, где предстоит работать!

Члены СОГ пошли вниз, как будто их вели пятна крови, зловещими цветами расцветшие на горном снегу. Некоторые, несмотря на многочисленные предупреждения Алиева, были уже затоптаны. Это оборотная сторона множества помощников. Впрочем, не страшно: на фотографиях будет ясно видно направление и расположение кровавых следов, а сколько их: сто пятьдесят или сто тридцать — роли не играет.

Через несколько сот метров, на валуне у обочины, они обнаружили обильные багровые потеки. И под ним образовалось изрядное красное пятно на подтаявшем снегу. Эксперт-криминалист сделал снимки, Алиев надиктовал увиденную картину на диктофон. И в теплом бушлате он не согрелся: промерзший организм никак не мог прийти в норму. Быстрей бы закончить, выпить немного водки да в баню, пропариться до костей… Но, несмотря на нерабочие мысли, окровавленный камень навел его на определенные размышления, хотя высказывать их вслух он не торопился.

Пройдя дальше, почти сразу нашли оброненный автомат АКС-74У, через десяток метров — нож, а потом и лежащий на боку труп неизвестного.

— Вот, видите, а вы не верили, — слегка обиженно сказал Соколов.

У трупа действительно не было левой руки, и вокруг действительно имелись следы огромной кошки.

— Сними отпечатки пальцев, Сулейман! — распорядился Алиев. — А что это у него во рту?

Василий Петрович нагнулся.

— Шоколад «Аленка». Прямо в обертке ел…

Майор кивнул. Ситуация предельно понятная: нарушитель границы расстрелял пограничный наряд, но ответным огнем был смертельно ранен. Надо только задокументировать все надлежащим образом: назначить экспертизы, установить, что наряд расстрелян из оружия нарушителя, а он — из оружия пограничников, и прекратить уголовное дело в связи со смертью виновного… Ну еще, конечно, допросить командиров и сослуживцев погибших об обстановке в зоне ответственности заставы в предыдущие дни, обстоятельствах инструктажа и выхода наряда на охрану границы. И обязательно установить личность убитого…

— Что там с отпечатками, Сулейман? Что-то ты долго возишься!

Криминалист с недоумением рассматривал то испачканные черной краской пальцы убитого, то бланк дактокарты со слепыми черными овалами.

— У него нет отпечатков, — растерянно произнес он. — Совершенно гладкие пальцы. Не знаю, как такое возможно… В моей практике это впервые!

— Разберемся! — сказал Алиев, как будто для него это было самым обычным делом. — Что у вас, доктор?

— Похоже, смерть наступила от острой кровопотери, вызванной травматической ампутацией левой верхней конечности трупа, произведенной режущим предметом с бритвенной заточкой клинка, — продиктовал Василий Петрович, а Алиев повторил его слова в крохотный микрофон.

— Вот тебе и «барс отъел»! — Выключив диктофон, он повернулся к Соколову: — Он сам отрезал себе руку, чтобы не мешала. На том окровавленном камне…

— А куда же тогда делась рука-то? — спросил оперативник.

Тяжело взмахивая крыльями, орел летел над пологим склоном. Человеческая рука была тяжелой, она сковывала движения и тянула вниз, он медленно, но верно терял высоту, но стервятники никогда не бросают свою добычу. Склон поднялся и перешел в вершину, на гладком зеленом ковре шевелились беспорядочно рассыпанные серые шарики — там паслись овцы. У каждой отары есть пастух. Старый Омар издалека заметил низко летящую птицу, сначала показалось, что она ранена, но потом он рассмотрел, что орел тащит что-то тяжелое. Что это может быть? Неужели где-то схватил ягненка?! Обнаглеет, так и младенца утащит!

Он вскинул двустволку.

Бах! Бах!

Выстрелы гулко прокатились меж горных хребтов, волчья картечь со свистом ушла в небо. Основной заряд просвистел чуть левее, упруго колыхнув воздух, но один свинцовый шарик пробил крыло. Орел шарахнулся в сторону и разжал когти, выпустив чуть не погубивший его груз. Крыло болело, но слушалось, и он продолжил свой полет, надеясь дотянуть — до гнезда оставалось уже немного.

А Омар пустил на поиски собаку и через несколько минут с ужасом рассматривал принесенную ею добычу. Это была человеческая рука, отрезанная чуть ниже локтя. На запястье тикали массивные часы, явно не российского производства.