Тайна в черной рамке - Владимир Григорьевич Колычев

– Ты умная девочка, – осклабился Свищ.

И Хикс заигрался, и Освальд, один бодяжил кокс, другой толкал ворованное, а ведь их предупреждали. Не поняли – получили.

А еще Освальд мог работать на ментов, доказательств этому так и не нашли, но подозрения не развеялись. А в серьезных делах подозрения – это уже приговор.

– А если я спала с Освальдом? – и с вызовом, и с опаской спросила Мимоза. – Если уже после тебя?

В ответ Свищ засмеялся. С кем эта шлюха только не спала! Как можно ревновать грязь из-под ногтей к кому-то?

– Я знаю.

И еще Свищ не исключал, что это Мимоза могла предупредить Освальда об опасности. Учуяла настроение своего нового любовника и позвонила старому. Или даже при встрече с Освальдом сказала. Но не мочить же ее за это? А если мочить, то не сейчас. Не насытился еще Свищ ею.

– И что?

На тумбочке зазвонил телефон, на дисплее высветилось три восклицательных знака. Звонил Пашня.

– А то, что презервативы у меня надежные, – поднимаясь с кровати, сказал Свищ.

Телефон он брать не торопился: не хотел отвлекать внимания от Мимозы. Токсичная она штучка, опасная, может, это и забавляло его, но не до такой же степени, чтобы подставлять спину под удар. А она все еще могла ткнуть его своей пилочкой.

А презервативы у него действительно надежные, а как без них?

Свищ поднялся, взял мобильник, глянул на Мимозу. Шлюха она и тварь, но к ней тянет, иногда невыносимо. Она сама по себе аномалия, может, потому и тянет к ней патологически. Но на сегодня хватит. Сегодня у него по плану ночь с женой, должен же он хоть иногда совершать что-нибудь законное.

– Да.

– Май заканчивается, – выпалил Пашня.

– Не понял, – не сразу сообразил Свищ.

– В больнице Май, менты подстрелили.

Свищ переместился из одной комнаты в другую, на всякий случай закрыл за собой дверь.

– А почему заканчивается?

– Так печенку прострелили, не жилец, говорят. Не выходя из наркоза, сразу на тот свет.

– А второй? – Свищ не стал называть Гаврилу ни по кличке, ни по имени.

Облажались его киллеры, если на ментов нарвались. Борща приняли, Май не жилец, если еще Гаврилу замели, то совсем край. Впрочем, переживать нечего, отмашка через Кривого шла, а он хоть и тупой, но преданный до мозга костей.

– Второй ушел. Мент вроде как подстрелил. Прокофьевский.

– Надо с ним решить.

– С Прокофьевым?

– С ним потом, – усмехнулся Свищ.

Прокофьева он удушил бы своими руками. Слишком крутой этот мент, чтобы оставлять его в живых. Свищ хорошо помнил тот момент возле больницы. Он только что поставил мат раненому Карамболю, весь такой на белом коне возвращался к машине, а навстречу Прокофьев. Свернуть Свищ не мог, гордость не позволила, а Прокофьев пер как танк. Свищ был уверен в своей победе, плечо свое в летящий камень превратил, но с места сдвинули его самого. Плечо у Прокофьева оказалось крепче…

В тот же день Прокофьева в это самое плечо и ранили. Стрелял киллер, Прокофьев решил, что его заказал Свищ, и тут такое началось! Сколько ж крови тогда попил мент.

Сначала провели операцию, затем установили личность раненого. Майский Дмитрий Павлович, восемьдесят восьмого года рождения, и судим, и привлекался. И на учете у Динского состоял – как человек из команды Кости Пахалева. А уж кто такой Пашня, Прокофьев знал хорошо и без наркоконтроля.

Из наркоза Май выходил долго, всю ночь. В охраняемую в реанимации палату пришел Прокофьев. Майский смотрел на него не мигая, взгляд как будто невменяемый, но по щеке текла слеза. Возможно, глаза у бандита слезились сами по себе, но вид у парня был такой, будто он прощался с жизнью.

– Даже не знаю, чем тебя утешить, Дима.

Майский действительно мог умереть уже сегодня, но Прокофьев смотрел на него без особого сожаления.

– Хреновые у тебя дела. В сотрудников полиции ты стрелял на поражение. Это во-первых, а убийство Освальда – это уже во-вторых.

Майский молчал, туманным взором глядя на Прокофьева.

– Зря ты на смерть надеешься, не придет она за тобой, – качнул головой Динской. – По этапу пойдешь, сначала, правда, в СИЗО посидишь, потом на зону отправишься.

Майский медленно перевел взгляд на полицейского.

– А мы ведь и помочь можем, – сказал Прокофьев. – Покушение на жизнь сотрудников полиции спишем. Тем более что не ты, а дружок твой ранил моего сотрудника.

Личность беглеца установили по «пальчикам». Гаврилов Илья Михайлович мотал срок вместе с Майским, освободился сам и перетянул к себе в Чугуй своего дружка, сейчас они оба работали на Пашню, а вместе с тем и на Свища. Прокофьев не видел оснований не доверять информации, предоставленной Динским.

Майский оторвал взгляд от Динского, но на Прокофьева глаза не перевел. Так и замер взгляд где-то между майором и подполковником.

– А если ты вдруг умирать собрался, – глянув на Прокофьева, сказал Динской. – То подумай о своих грехах. Не держи в себе, покайся, облегчи душу. Кто вам приказал убить Освальда?

Майский едва заметно качнул головой, не скажет он ничего, даже надеяться на это не стоит.

– А Хикса кто заказал?

В ответ Майский едва заметно фыркнул, но взгляд от далекой точки за спиной у Прокофьева не оторвал, так и продолжал смотреть в пустоту.

– Зачем вы вчера возвращались к месту, где похоронили Освальда? – спросил Прокофьев.

Майский отрицательно качнул головой.

– Не вы хоронили?! – усмехнулся Динской. – Или Освальд сам зарылся?

Парень скривил губы, давая понять, что не желает общаться с ним.

– Может, его другие дяди убили? Те, которые ботиночки вам свои поносить дали!

Эксперты внимательно осмотрели дом, в котором задушили Освальда. Видимо, Майский и Гаврилов шли на дело в перчатках, отпечатков пальцев они не оставили, а ботинками своими наследили. В этой же обуви они вернулись к захоронению, в этих же ботинках Майского и взяли. Труп Освальда они привезли на его машине, на ней же и уехали. Машину эту они бросили, ее уже нашли. Хотя это уже и не суть важно.

– Наследили вы в доме у Освальда. Вы его вычислили, вы к нему приехали, вы его задушили, вы его похоронили, – наседал Динской. – Отпираться бесполезно!

В ответ Майский едва заметно скривил губы в ехидной усмешке.

– Наследили вы, – повторил Прокофьев. – Знаем мы, что это вы с Гаврилой Освальда убили. Пока не ясно только одно, – кто конкретно это сделал, ты или твой дружок. Гаврилов на тебя