Андрей Троицкий - Крестная дочь

Трупы бандитов они доставят в райцентр на одной машине, для других «уазиков» бензина не осталось, его позже подвезут. Сбросят этих тварей возле здания городского управления внутренних дел. На самом солнцепеке. Пусть люди приходят, смотрят, как раздуваются и смердят эти твари. И на ус мотают: закон суров, но справедлив. Так будет с каждым бандитом, вором или убийцей. Потому что самый главный начальник в этих краях – Магомед Буяров. У него пощады не выпросишь, его за хороший бакшиш не купишь… Ход стройных правильных мыслей нарушил младший брат Карим. Подбежал, упал рядом.

– Ну, просто класс, – сказал Карим. – Отличная мысль. Поджарить этих сук – самое то. Ну, держитесь…

– Ты бы вставил затычку себе в пасть, – посоветовал Магомед. – И в задний проход. Не вякал и не вонял. Пока старшие не спросят. А то уши болят от этого дерьма.

Карим, вынужденный подчиниться, лишь задвигал носом. Эмоции рвались наружу, не каждый день доводится смотреть, как живых людей поджаривают. А уж участвовать в самом процессе, об этом он и не мечтал.

– Сколько их там? – Карим перешел на шепот. – Человек восемь? Или меньше?

– Я смотрю тебе делать нечего. Раз так, сходи к ним и пересчитай. По головам. Как баранов считают. И паспортные данные заодно узнай.

Магомед улыбнулся своей шутке, плюнул на траву, достал свисток на шнурке и дал сигнал Коже и двум прапорам. Мол, хватит попусту бензин лить. Все и так займется. Пригибаясь к земле, прапорщики и Кожа побежали назад. Залегли где-то за спиной майора. Магомед вытащил ракетницу, загнал патрон в патронник, привстал и, выставив вперед руку, пальнул в траву. Сначала в левую сторону, затем, перезарядив ракетницу, выстрелил вправо. Последнюю ракету пустил точно по центру. Отлетев метров на десять, ракеты попадали на землю, трава вспыхнула. Небо заволокло черным дымом, огонь вспыхнул, поднялся выше человеческого роста, налетевший ветер погнал пламя к самолету.

Карим потными ладонями сжимал бинокль, но из-за дыма ни черта не видел. Он, боясь пропустить самое интересное, сел на колени, но не увидел ничего кроме языков огня и едкого дыма. Магомед обернулся назад, крикнул лейтенанту.

– По выгоревшей земле будем медленно выдвигаться вперед. Ждать моего сигнала. Оружие к бою.

Из-за камня, за которым спрятался Тайм, вся картина как на ладони. Менты подожгли траву. Он бы и сам так поступил на их месте. Правильный ход. Взлететь на самолете не получится. Со трех сторон слишком высокие и близкие холмы. Тут и летчиком не надо быть, и так понятно: машине не хватит места для разбега. Остается одно: взлетать в ту сторону, откуда идет огонь, где залегли легавые. И еще есть вариант: поднять лапки и сдаться на милость победителей. Но Зубов наверняка знает, что живыми их брать не станут. На мертвяков можно списать все преступления, что произошли в районе за последние месяцы, а то и годы. И бумажной волокиты почти никакой. Вооруженная банда… С такими не церемонятся. Их забьют прикладами, затопчут ногами. И перевезут трупы в райцентр. Чтобы люди посмотрели на обезображенные трупы бандитов и убийц.

В обойме пистолета шесть патронов. Есть еще одна снаряженная обойма. Тайм приберет пару ментов, потому что в долгую дорогу на тот свет не хочется отправляться в полном одиночестве. Притворившись мертвым, надо дождаться, когда они подойдут ближе, и стрелять наверняка, с близкого расстояния. Перспектива нерадостная, так себе перспектива. Но другого варианта, кажется, нет. Потому что из этой чертовой западни им не дадут уйти.

Тайм высунул голову из-за камня, стараясь рассмотреть, что происходит с милицейской стороны. Но снизу кто-то выпустил короткую автоматную очередь, за ней еще одну. Таймураз спрятал голову и сжал в ладони рукоятку пистолета.

Лежа в траве, Панова хорошо видела черную полосу огня и дыми, которая становилась все ближе, слышала треск горящих кустов и про себя прикидывала пути отступления. Слева, справа и сзади голые холмы, местами поросшие кустами и клочковатой сухой травой. Открытое место, на котором не спрячешься, откуда не убежишь. Потому что пуля всегда быстрее человека.

– Ты в бога веришь? – спросила она Зубова. Когда тот кивнул, добавила. – И я верю. Только родители меня не крестили. А потом я стала взрослой и решила: поздно креститься. Но ведь для хорошего дела понятие «поздно» не существует. Как думаешь?

– Так и думаю, – Зубов выплюнул спичку.

– Если мы выберемся живыми из этой переделки, я приму крещение. А ты станешь моим крестным отцом. Как тебе идея?

– Мы выберемся, – твердо ответил Зубов.

– Ну, ты обещаешь?

– Что обещаю?

– Что станешь моим крестным?

– Конечно. Без вопросов.

Помолчав несколько секунд, Зубов дотронулся до плеча Пановой.

– Послушай, Лена, – сказал он тихо. – Это очень важно. Ты должна сделать то, что умеешь. Садись в кресло пилота, заведи мотор и разверни машину против ветра. Мотор не глуши. И пересаживайся в другое кресло. Задача понятна?

– Чего уж тут не понять?

– Скажи сразу: ты справишься?

– Конечно, справлюсь, – кивнула Панова. – Это просто. Но нас же перестреляют…

– Молодец, – Зубов не заметил последних слов. – Другого и не ждал. Я скажу, когда начинать.

Он поднялся во весь рост, потому что за дымом его фигуры все равно не видно. Залез в кабину, вытащил с заднего сидения пулемет Калашникова, магазины с летной и три гранаты Ф – 1. Он перекрестился, повесил на левое плечо подсумок, на правое ремень пулемета. Крикнул Пановой, мол, залезай в кабину и заводись. Помахал рукой Таймуразу, делая понятные знаки. Мол беги к самолету, когда он покатится вперед. Таймураз закивал головой и помахал рукой в ответ, но как-то вяло, грустно. Будто затея Зубова представлялась ему пустой авантюрой.

Дым поднимался все выше, а огонь, подгоняемый ветром, подступил слишком быстро. Как только заработал движок Тобаго, со стороны ментов послышались первые одиночные выстрелы. Зубов выдернул предохранительное кольцо из гранаты и, развернувшись плечом, забросил ее далеко, за полосу огня. Грохнул взрыв, поднявший над землей желтую пыль. Выстрелы смолкли, и тут же ударили снова.

Двигатель самолета набирал обороты, краем глаза Зубов видел, как машина тронулась с места, медленно, переваливаясь на небольших кочках, покатилась в сторону, играя опереньем, начала разворот. Пуля попала в фюзеляж самолета, ближе к хвосту, оставив в дюрали продолговатое отверстие. Вторая пуля по касательной зацепила руль направления. Автоматная очередь ударила в джип, посыпались разбитые фонари, лопнули задние покрышки. Зубов развернул плечо и метнул вторую гранату. Секунда – и взрыв… Кто-то громко вскрикнул, кто-то заорал матом. Выстрелы смолки. Следом полетела третья граната. Эта упала ближе других, как раз на полосе огня. Осколки со свистом разлетелись по сторонам, не достав никого.

Зубов быстро оглянулся. Хорошо. Лена, заканчивая маневр, выруливала напрямую.

Тайм сразу понял задумку Зубова, тут других вариантов все равно нет. Оставалось не прозевать мгновение, не упустить время. Как только самолет покатится в сторону ментов, надо, сорвавшись с места, на всех парах мчать вниз. Трава и сухие кусты горели почти на всем пространстве равнины, огонь уже лизал покрышки джипа и приближался к самолету. Тайм наметил точку, где его путь должен пересечься с маршрутом Тобаго. Останется запрыгнуть на крыло и юркнуть в кабину. Все очень просто, проще некуда. Наверно поэтому так страшно.

Главное, не пропустить момент… Следить за самолетом, который заканчивает разворот. Зубов стоит в полный рост и лупит из пулемета, поливает свинцом равнину, не давая противнику поднять головы. Вот он выбросил пустой коробчатый магазин, вставил снаряженный, пулеметная очередь рассекла пространство долины слева направо и справа налево.

Тайм потрогал раненую ногу. Мышца словно одеревенела, впечатление такое, будто трогаешь не живую человеческую плоть, а деревяшку. Тайм крепче затянул узел повязки и засунул пистолет под брючный ремень.

Пулеметный огонь оказался таким плотным, что майор Магомед Буяров потерял контроль над подчиненными. Менты, прячась за кочками, боялись пошевелиться. Майор обложил лейтенанта Кожу матом. Заставил его выползти из укрытия и выстрелить по самолету. Он снова засвистели пули, и Кожа, зарывшись в землю, исчез, словно его и не было. Младший брат тоже куда-то пропал, а потом появился с автоматом в руках.

– Ложись, мать твою, – заорал Магомед. – Ложись не вставай, кретин…

Карим не слушал, увлеченный азартом охотника, присел на одно колено, передернул затвор, прицелился. И, выпустив оружие из рук, повалился на бок, не успев выстрелить. Неизвестно с какой стороны прилетевшая пуля попала в шею брата, вырвала второй позвонок, клок мяса и улетела неизвестно куда. Все произошло так быстро, что Магомед даже не осознал того, что случилось. Он пополз по земле к брату, высоко поднимая зад, остановился и, не помня себя, что-то прокричал. Пуля обожгла правую ягодицы, прошла ее насквозь и засела в левой. Ослепленный болью, Магомед приподнялся на руках, заорал во всю глотку: