Владимир Колычев - Сиреневый туман

Но Серега в обиду ее не дал. К этому времени он возглавлял охранную структуру самого городского главы. А мэром города был не кто иной, как Миша Корнев, который считал Ростика своим личным врагом. Он и Серега сделали все, чтобы подлец оказался за решеткой.

В конце концов состоялся суд. И напрасно адвокаты пытались смягчить наказание. Его судили по сто пятой статье. Убийством своего подельника Ростик пытался скрыть преступление, связанное с гибелью беременной женщины. Судьи прекрасно понимали, кто выступает против подсудимого. А им вовсе не хотелось портить отношения с главой городской администрации. Но на максимальное наказание они не решились.

Ростику грозило двадцать лет лишения свободы или даже пожизненное заключение. Но ему отмерили всего двенадцать лет.

Впрочем, Серега был спокоен. И совершенно не боялся того дня, когда этот ублюдок выйдет на свободу. Если, конечно, он до нее доживет.

Серега обеспечивал безопасность городского мэра. Но при этом он занимался и бизнесом. Он все-таки достроил свой дом. И вселился в него вместе со Стеллой и ее детьми. Светку он любил. И Славик был ему как родной. Он не пасынок ему, а сын. И Серега очень хотел, чтобы он не унаследовал от своего биологического отца подлый характер…

Спецавтомобиль въехал на территорию лагеря. В машине всего пять заключенных. Ростислав был среди них.

Было бы куда лучше, если бы он появился на зоне в своем «шестисотом» «мерсе». Но это слишком даже для него.

Двенадцать лет отмерил ему суд. Подлый и продажный российский суд. Спасибо Мише Корневу. И Сергею Кирсанову спасибо. Это они грязную волну на него покатили. Из-за них он столько месяцев промучился в камере следственного изолятора. Хорошо хоть, камера у него была элитная, типа, полулюкс. В копейку ему это дело встало. Зато у него была возможность общаться с Лукониным по сотовому телефону. Давид сейчас рулит компанией. Разумеется, под мудрым руководством Ростислава.

Осталось ему совсем немного. Всего одиннадцать с половиной лет. На свободу он выйдет в сорок один год. В самом, так сказать, расцвете сил. И в мир вернется мультимиллионером. И все потому, что его влиятельные друзья позаботились о том, чтобы он не утратил связь с волей…

Открылась дверь автозака, послышался голос конвоира:

– По одному! На выход!

Ростислав первым выпрыгнул из машины. Тишина. Ни лая собак, ни окриков автоматчиков. Их встречают всего несколько человек в военной форме. Один зевает, другой спичкой в зубах ковыряется, третий пузо свое оглаживает.

Зона блатная. Не в том смысле, что здесь блатных полно. Как раз наоборот, ярых уголовников здесь как раз и нет. Здесь сидят по большей части «автомобилисты», те, кто случайно сбил кого-то на машине. Есть осужденные за халатность и беспечность на рабочем месте, за другие мелкие прегрешения. Режим содержания щадящий. И кормежка сносная. Посылки можно хоть каждый день получать. Разрешается иметь сотовый телефон и болтать по нему сколько влезет. И с бабой даже пошалить можно. Дорого, правда, от штуки баксов за час. Ну так это же не Тверская улица, а зона.

Обо всем этом Ростиславу рассказывал адвокат, который пробивал для него этот лагерь. Больших денег это удовольствие стоило. Зато у Ростислава теперь будет возможность держать связь с волей. И до Красномайска рукой подать – каких-то тридцать километров. Луконин каждый день приезжать к нему может.

И Стелла могла бы приезжать. Но эта сучка живет с Кирсановым. И Ростислава на дух не переносит… Но ничего. Рано или поздно он выйдет на свободу. И тогда покажет всем… А возможно, он начнет действовать прямо отсюда.

Зона в самом деле производит если не приятное, то не отвратное впечатление. Аккуратные здания общежитий из белого кирпича, зэки ходят в нормальной человеческой одежде – никаких фуфаек и кирзовых сапог. Деревья, клумбы, беседки, асфальтовые дорожки, даже магазин есть. Кажется, что колючая проволока где-то далеко-далеко.

Ростислава и его товарищей по несчастью с ходу определили в первый отряд, отвели в общежитие. В армии он никогда не служил, но ему доводилось бывать в солдатской казарме образцово-показательной части. Так в зэковском общежитии было не хуже. Свежевыкрашенные стены, полы, приятный запах краски. Койки стоят в один ярус – аккуратно заправлены, белоснежные наволочки, свежие на вид одеяла. Японский телевизор под потолком, тумбочки, на окнах накрахмаленные занавески. Туалет, умывальник. Раз в неделю помывка в бане, но при желании можно купаться хоть каждый день – только плати.

– Таких лагерей по всей России раз-два и обчелся, – воодушевленно рассказывал словоохотливый «старожил». – Не скажу, что здесь сахар, мужики. Но жить можно. Главное – за базаром следить и подлян друг другу не делать. А если бабки есть… У нас тут банкир один сидел. Так он все два года в лазарете провел. Отдельная палата, телевизор, холодильник, все дела. И с бабами хохма – то жена на побывку приедет, то любовница. Их прямо к нему в палату пускали, без проблем. Конечно, на бабки его здесь конкретно опустили. Но он не жалеет. На одной ноге срок отстоял…

Вечером после работы в общежитие вернулись зэки. Все тихо, спокойно, никакой «дедовщины». Ростислав познакомился с двумя земляками, они с ходу приняли его в свою «семью». А «семья» не простая. Со своим, так сказать, углом. А именно каптеркой. После отбоя Ростислав гонял с новыми друзьями чифирь и вел разговоры за жизнь. Лишнего он, естественно, не болтал. Если на воле простых людей он воспринимал как ничтожества, то здесь он должен был с ними считаться.

Утром его новые товарищи отправились на работы. Ростислав должен был идти вместе с ними, но его вызвал к себе начальник колонии.

В душе он ожидал трепетного отношения к своей персоне. Администрацию колонии составляют самые обыкновенные люди – им всем хочется хорошо жить, да и на содержание лагеря нужны определенные суммы. Такие богатеи, как Ростислав, здесь на особом счету. Жадничать он не станет и выторгует себе блатное место в лазарете. И чтобы отдельная палата, и чтобы любовница через день. Сотовый телефон, компьютер с Интернетом – это само собой.

Начальник лагеря встретил его любезно. Добрый знак.

– Вопросы, жалобы, пожелания? – спросил он.

– Жалоб нет. А вот пожелания есть, – стараясь казаться независимым, без заискивания улыбнулся Ростислав.

– Я вас слушаю.

– Видите ли… э-э…

– Евгений Степанович.

– Видите ли, Евгений Степанович, я приехал к вам надолго. И хотелось бы, чтобы все эти годы меня окружали милые лица. И чтобы сам лагерь походил на конфетку. Я заметил, что баня нуждается в ремонте…

– Вы правильно все заметили, – одобрительно улыбнулся полковник.

– Естественно, для ремонта нужны средства. И я со своей стороны могу оплатить смету. Разумеется, это касается не только бани… Я так думаю, для начала я мог бы выделить пятьдесят тысяч долларов. Само собой, никакой отчетной документации об освоении этих средств я требовать не буду…

– Ну что ж, мне нравится начало нашего разговора… Что вы хотите взамен?

– Видите ли, Евгений Степанович, у меня проблемы со здоровьем. Утром почки болят, в обед поясница, вечером печень барахлит. В общем, врачи настоятельно рекомендуют мне больничный покой.

– И отдельную палату? – правильно угадал его желание начальник.

– Ну, я бы не возражал…

– Что ж, в нашем лагере такое возможно… Даже встречу с женой можно организовать. И с любовницей тоже…

Ростислав облегченно вздохнул. Ну вот и все, санаторий ему обеспечен. Будет как сыр в масле кататься.

– Повезло вам, Ростислав Игоревич, – покровительственно улыбнулся полковник. – Двенадцать лет за убийство с отягчающими, а попали к нам, на щадящие условия. Или везение здесь ни при чем?

– Ну почему? Везение здесь как раз и при чем. Мне повезло, что у меня есть свое дело, что у меня есть влиятельные друзья…

– Значит, друзья помогли вам сюда попасть?

– Можно сказать, да.

– Тогда должен сказать вам, что они оказали вам медвежью услугу.

– Почему? – удивился Ростислав.

– Говорят, из-за вас погибла женщина.

– Какая женщина?

– Лиза Сокольская. А с ней и неродившийся ребенок…

– Да нет, что вы! Я здесь ни при чем…

– Но ведь ваш же человек ее сбил. И по вашему распоряжению…

– Нет, нет и еще раз нет. Это клевета. Это наглая ложь и клевета…

– Боюсь, в нашем лагере есть человек, который так не считает.

– Какой человек?

– Родной дядя Лизы Сокольской.

– Вы это серьезно? – оторопел Ростислав.

– Серьезней не бывает… Вот почему для своих грязных дел выбрали именно Лизу Сокольскую?

– Я… Я здесь ни при чем…

– При чем вы, Ростислав Игоревич, при чем… Я понимаю, вы не думали, что ваш человек собьет именно Лизу Сокольскую. Но ее родной дядя уверен, что мстить он будет именно вам. И поверьте, он будет мстить…