Жан-Мишель Шарлье - Преступный синдикат

Когда Костелло увидел, что накал страстей достиг угрожающего уровня, он предпринял ответную акцию.

По его команде политические деятели итальянского происхождения, ставшие американскими гражданами, принялись, используя любой подходящий предлог, демонстрировать верноподданнические чувства своих соотечественников. Им вторили политики американского происхождения, получающие подачки из «смазного банка», протестуя против разгула расизма, недостойного свободной страны. Затем Просперо Винсент Виджиано, один из заправил Таммани-Холл, личный друг Джо Адониса, на одной из пресс-конференций заявил, что «можно быть итальянским гангстером, преступником, членом сицилийской мафии, но сохранять самые глубокие патриотические чувства. Это подтверждается и тем, что главари банд недавно связались со мной, чтобы заверить в том, что они готовы в любой ситуации, рискуя жизнью, доказать свою верность избранной ими родине, которой они обязаны всем и которая приняла их так гостеприимно».

Этот намек был понят суровым американским военным флотом. Его командованию через своих представителей пришлось обратиться в Белый дом за разрешением установить непосредственные, но секретные связи с людьми из преступного мира, с людьми из доков.

Вашингтон и сам Рузвельт тотчас дали зеленый свет операции, которая условно была названа операцией «Преступный мир».

Возглавлять ее было поручено молодому и энергичному капитану 3-го ранга Чарльзу Гаффендену из штаба округа Манхэттен. Главный штаб военно-морского флота наделил его самыми широкими полномочиями.

Обращает на себя внимание то, что Гаффенден не имел прямых контактов с Томасом Дьюи, который, несмотря на тревожные времена, не интересовался ничем, кроме предстоящих выборов на пост губернатора штата. Ему удалось провести переговоры с возможным преемником Дьюи, Фрэнком Хоганом, а также с атторнеем Мюрреем Гурфейном, одним из тех, кто больше всех стремился доказать вину Лучиано во время следствия, после которого состоялся суд и Лаки был приговорен к длительному сроку тюремного заключения.

Мы довольно долго расспрашивали Мюррея Гурфейна об этом любопытном эпизоде. Он не заставил себя упрашивать и рассказал следующее:

– В тот момент, когда большое количество военного снаряжения и боеприпасов попадало в руки немцев, своеобразное эмбарго полностью лишило нас возможности отгружать военное снаряжение не только для наших воинских подразделений, но и вообще для союзнических армий. Именно в это время майор секретной службы морского ведомства Гаффенден вступил в контакт с Фрэнком Хоганом и задал ему вопрос: «Есть ли возможность провести переговоры с признанными главарями рэкета?…»

Ход рассуждений был следующим: если мы сможем проникнуть в преступный мир или, еще лучше, если мы найдем в его лице союзника, то нам удастся своевременно обнаруживать и предотвращать случаи саботажа на причалах, организуемые немецкими или итальянскими шпионами.

Главари рэкета, с которыми я встретился, согласились, что они многое могли бы сделать в этом плане… но только после того, как получат на это разрешение… Я спросил: «От кого?» Мне ответили: «От Лучиано, но, к несчастью, он находится в тюрьме…»

По их совету я затем встретился с Соксом Ланца, который возглавлял профсоюз рыбаков…

Ну вот наконец веревочка дотянулась и до Лучиано!

Они пришли к тому, к чему он хотел, чтобы они пришли, но пока что предстояло сыграть свою роль Соксу Ланца.

В течение двух недель Джозеф Сокс Ланца внимательно выслушивал то, что объяснял ему Фрэнк Костелло, и хорошо усвоил урок.

Друзья называли этого типа Джо Сокс. Он был совершенно неграмотным, но благодаря своим особым «дарованиям» сумел стать королем рыбного рынка. Он облагал данью все рыболовецкие суда Нью-йоркского порта. Тариф: сто долларов с каждого судна, возвращающегося с лова рыбы, пятьдесят долларов с каждой автомашины, прибывшей в порт за рыбой, «налог» с которой он уже успел получить. Он не допускал никаких послаблений. Первое предупреждение: крюк на полном ходу опускался на того, кто продолжал артачиться; если же бедолага после этого испускал дух, то это относилось за счет несчастного случая. Второе, и последнее, предупреждение: упрямца обнаруживали раздавленным между причалом и бортом причалившего судна. От него оставалась груда окровавленной плоти, из-за которой яростно дрались огромные крысы. У Сокса возникли трудности, когда он попытался распространить свой рэкет на предприятия, специализирующиеся на изготовлении рыбных консервов. Но, даже будучи осужденным и находясь в тюрьме Флинт (штат Мичиган), он не выпустил из своих рук бразды правления. Его друг Альберт Маринелли, заправила Таммани-Холл, а также его свояк Просперо Винсент Виджиано помогли ему быстренько выбраться оттуда.

Прежде чем согласиться быть представленным капитану Гаффендену, Сокс Ланца немного поломался. В частности, он настаивал на том, чтобы тот пришел на встречу в гражданском: «Если меня увидят рядом с типом в униформе, то мне не поздоровится…» Свидание состоялось в полночь на скамейке неподалеку от могилы великого генерала Вашингтона в конце Риверсайд-драйв.

Следуя советам Костелло, Джозеф Ланца начал разыгрывать из себя добропорядочного гражданина, уверяя офицера, что все его суда, все моряки его флотилии до единого – он даже может поручиться за них – готовы быть на страже. Глаза моряков видят далеко и хорошо. Они готовы сообщать о всех подозрительных судах, которые попытаются войти в порт или выйти из него. Но в отношении того, что происходит в доках, он бессилен. Это не входит в его компетенцию. Он может иметь большие неприятности. Там власть ему не принадлежит…

– Кто имеет отношение к этому? – спросил Гаффенден. – Анастасиа?

– В какой-то степени, немного…

– Но кто же в таком случае?

И тогда Ланца выдал наконец то, к чему он все время вел:

– Кое-кто мог бы уладить это довольно успешно по той простой причине, что он главный босс… но только вам не повезло: он находится в тюрьме в Даннеморе. Это Чарли Лаки Лучиано…

Рыбку удалось поймать на крючок.

Гаффенден долго беседовал с Гурфейном. Как поступить, чтобы уломать Лучиано, ожесточенного судебным процессом, озлобленного тем, что он сидит в тюрьме? Согласится ли Лучиано принять его?

Как и следовало ожидать, на предложение о встрече Лаки ответил высокомерно:

– Принимать официальных представителей в этом дерьме, куда они меня засунули? Об этом не может быть и речи. Если не противно им, то противно мне.

Решив добиться своего во что бы то ни стало, Гаффенден встретился с адвокатом Лучиано Моэ Полакоффом, который направил его к Фрэнку Костелло.

Костелло подчеркнул, что это не очень удобно и что он даже считает неприличным вести переговоры о сотрудничестве с человеком, с которым так несправедливо и жестоко обошлись. Гаффенден согласился с ним, добился встречи с Дьюи, который обратился с просьбой к судье Маккуку, чтобы Лучиано перевели в тюрьму Синг-Синг, где и должно было состояться желанное свидание.

Так, побеждая в малых сражениях, выигрывают большие баталии.

В новой комфортабельной камере с холодной и горячей водой Лучиано принял наконец Мюррея Гурфейна, Гаффендена, Моэ Полакоффа, Джорджа Вольфа, Фрэнка Костелло и Мейера Лански.

Пока его настойчиво упрашивали оказать помощь, Лаки беспрерывно грыз маленькие зеленью корнишоны, которые благодаря заботе Мейера поступали к нему прямо с завода на Дилейни-стрит. Обмениваясь понимающими взглядами, они улыбались друг другу.

Лучиано в принципе согласился помогать, но при этом выдвинул определенные условия.

Теперь в игру вступал Дьюи. Превосходный игрок в покер, Лучиано, проявив исключительную ловкость, сумел сделать так, что на руках у него оказались отличные карты.

Во-первых, если Дьюи не подчинится его требованиям, он сообщит прессе о всех ложных свидетельских показаниях, подстроенных атторнеем, чтобы добиться его осуждения. Доказательства того, что они ложные, у него есть.

Во-вторых, сейчас, когда Дьюи стал благодаря его помощи губернатором и. стремится занять пост президента, Лучиано готов сделать все, чтобы он пришел к власти, но только если Дьюи соответствующим образом отблагодарит его за это, причем ему нужны гарантии на тот случай, если он вдруг забудет об оказанной услуге.

В довершение Лучиано поставил вопрос о переговорах в зависимость от его досрочного освобождения.

Надо признать, что Дьюи в свою очередь сыграл весьма неплохо. Даже Чарли вынужден был это признать. Послушаем, как он сам оценивает действия нового губернатора:

– Я сразу понял, чего хочет этот усатый коротышка: он хочет, чтобы я ему помог и – самое главное – чтобы я не выступил против него и не лишил возможности стать президентом. И тогда этот подлец готов был освободить меня. Но чтобы я оказался далеко, очень далеко. Это значит, что я должен был согласиться покинуть мою страну, гражданином которой я являюсь на законных основаниях с тех пор, как мой старик получил натурализацию, когда я был еще подростком. Они не могли депортировать меня без моего согласия. И еще я понял: он хочет иметь возможность поставить себе в заслугу, что избавил Соединенные Штаты от такого ужасного гангстера, как Лаки Лучиано.