Александр Зеленский - Схватка с преисподней

— Что же не отнес? — сбавила тон жена.

— Замотался с делами… Совсем про них забыл… Понимаешь?

— Не понимаю! — отрезала Мария Ивановна. — О дочери ты должен помнить всегда и всюду при любых обстоятельствах!

— Я о ней всегда помню! — твердо и даже как-то зло проговорил Рафаэль. — И поверь мне, больше ее никто и никогда не обидит!

— Вот как раз об этом нам с тобой и надо поговорить, — сказала Мария Ивановна, теребя девичьи трусики в руках. — Ты понимаешь, что Карише нельзя будет вернуться назад в школу? Пойдут всякие сплетни, слухи. Ей там житья не дадут всякие насмешники.

— Я об этом также думаю. Давай переведем нашу дочурку в другую школу. А что? Это идея! Новые люди, новые впечатления… Мы сможем даже устроить ее в какую-нибудь частную элитную школу в другом конце Москвы.

— Есть предложение получше, — заметила супруга Рафаэля, проходя в спальню и присаживаясь на край кровати.

— Слушаю тебя, — Рафаэль в настоящий момент олицетворял собой само внимание.

— Главврач больницы, где сейчас лежит Кариша, предложил поместить ее в закрытый частный центр для девочек, переживших насилие. Там очень хорошо: индивидуальные занятия, развитие способностей, изучение иностранных языков, а главное — психологические… Как это он сказал? «Психологическая кор-рек-ти-ров-ка», — по слогам произнесла Мария Ивановна трудное для нее слово.

— Об этом мы подумаем, — кивнул Рафаэль.

— Ты, наверное, не все понял… — продолжала жена. — Этот центр ре-а-би-ли-та-ции находится в Англии!

— Ух, ты! Это даже лучше, чем я мог вообразить, — обрадованно улыбнулся Рафаэль. — Я согласен! Слышишь ты? В Англию нашу дочурку — и никаких гвоздей!.. А мать твою немую, — улыбаясь чему-то, добавил он, — мы отправим в деревню к твоей младшей сестре, Василисе Ивановне. Там ей будет лучше…

— Нашел повод, чтобы избавиться от мамы… А что будем делать с милицией? — спустила с небес на землю Рафаэля жена. — Ты им ничего не сообщил, насколько я могла понять? Это им может показаться странным. Ведь врачи из больницы, куда доставили нашу дочку, должны были уже известить компетентные органы о факте изнасилования. Что ты на это скажешь?

— С этим я как-нибудь сам разберусь. Придумаю что-нибудь. Скажу им, например, что не буду требовать возбуждения уголовного дела против насильников. Зачем ломать юношам будущую жизнь? Да и в милиции брать на себя лишнюю работу, думаю, не захотят. Раз нет заявления от родителей потерпевшей, значит, нет и самого преступления…

— Нет, Рафик, что-то тут не так… — недоверчиво покачала головой жена, и это вызвало бурную реакцию со стороны мужа:

— Сколько раз тебе можно повторять, чтобы ты никогда не называла меня этим дурацким именем. Рафаэль я, понятно?

— Что ты орешь, оглашенный?! — завелась в свою очередь Мария Ивановна. — Я тебе дело говорю!

— Молчи, дура! Будешь тут мне еще на мозги капать!

— Ну и черт с тобой! — произнесла жена, резко встав с кровати. — Делай, как знаешь, умник! В одном ты прав, маму, пока у нас все не уладится, мы должны отослать в деревню к Василисе. Там ей будет лучше…

Дядя Петя, как понял впоследствии Лепила, был человеком невредным. Да, он любил хватить лишку под хорошую закуску, посудачить за столом с умным собеседником, пофилософствовать, вспоминая старые времена. А вспомнить дяде Пете было что, ведь он прожил на этом свете семьдесят шесть лет и навидался всякого.

— Я тебе авторитетно заявляю, что прежняя жизнь была куда интереснее, чем нынешняя, — разливая по стаканам водку на кухне своей однокомнатной квартиры, говорил дядя Петя, обращаясь к сидевшему напротив него Лепиле, сразу после того как Тимур, оставив несостоявшегося покойника под присмотром своего старого приятеля, отбыл в Москву по каким-то неотложным делам. — Воздух был куда свежее, вода гораздо вкуснее, а пища значительно здоровее. Вот взять хотя бы водку… И та была лучше! Не в пример этой. Вздрогнули!..

Лепила только отпил из стакана всего один глоток. Дядя Петя же выпил водку всю до последней капли, занюхал ее собственным волосатым кулаком, напоминавшим боксерскую перчатку, и только после этого добавил к уже сказанному:

— Лучше была, зараза! Вот ты не пьешь, а зря. Ты думаешь, почему это дядя Петя все еще живой, коптит на этом свете как старый паровоз-«овечка»? Только благодаря вот этой самой заразе! — И он ласково огладил ополовиненную поллитровку. — Правильно кто-то из древних умников сказанул: «Вино — кровь стариков». Если бы не эта зараза, я бы давно копыта откинул. Конечно, здоровье хреновое, прямо надо сказать! Но все же, все же! Еще не покойник! — И дядя Петя со смехом похлопал себя по жирным телесам, синим от татуировок.

— А ведь у вас цирроз печени… — осторожно заметил Лепила.

— Это почему же? — обиделся хозяин квартиры.

— Сами посмотрите на себя в зеркало. Видите? — спросил Лепила, когда дядя Петя, встав из-за стола, прошел в ванную и стал там себя рассматривать в зеркале, ощупывая свои телеса. — Живот как у девятимесячной роженицы.

— Ну и что такого? Это трудовая мозоль!..

— Да нет, уважаемый! Это циррозная водянка — самый явный признак того, что ваше «депо ядов» уже не справляется с алкогольными токсинами…

— Ах, да! Тимур же говорил, что ты врач, — сказал дядя Петя, возвращаясь за стол.

— Точно, — согласно кивнул Лепила.

— А раз ты врач, то ответь мне на такой вопрос: почему это я совсем спать перестал? Если не выпью, то ни за что не засну. Просто наказание Господне, да и только! — дядя Петя тяжело вздохнул, закатив глаза, а потом продолжил излагать свои жалобы: — Опять же отдышка замучила. Бывалоча, на свой пятый этаж птичкой взлетал, без остановки, а теперь пока доплетусь до квартиры из магазина, десять раз остановлюсь, чтобы отдышаться.

— Надо завязывать с водкой и ложиться в больницу, — посоветовал Лепила, вспоминая, что со вчерашнего дня ничего не ел. Подвинув к себе поближе тарелку с жареной мойвой, он принялся уплетать ее за обе щеки прямо с костями.

— А чего со мной делать будут в больнице? — пригорюнившись, поинтересовался дядя Петя.

— Прокол будут делать.

— Какой еще, прости господи, «прокол»? — не на шутку испугался дядя Петя.

— Ну, жидкость надо выкачать оттуда или нет? — Лепила показал пальцем на живот собеседника и сам же ответил на свой вопрос: — Обязательно надо, а то еще родишь, чего доброго… двойню!

— Шутишь, а еще доктор! — невесело проговорил дядя Петя, наливая себе очередную порцию из поллитровки. — Скажи лучше, ты спец по каким болезням? Чему тебя, так сказать, в институте обучали?

— По специальности я венеролог, а вообще приходилось быть и хирургом, и даже акушером. Всякое бывало в жизни. Особенно когда в армии служил. У нас, понимаешь ли, военная кафедра была. Ну и после окончания вуза пришлось два года в военном госпитале прослужить.

— Да, армия! — протянул дядя Петя, и Лепила сразу почувствовал, что настроение у его собеседника резко улучшилось. — Я, будет тебе известно, армии тридцать лет жизни отдал. Как призвался в том сорок первом, так всю войну в десанте и прокувыркался. Трижды ранен. А как только война закончилась, так стали всех увольнять подчистую. А мне куда идти? В живых никого из родных не осталось, деревню, где родился, фрицы пожгли. Что тут делать? Вот и решил я тогда остаться в армии навсегда. Пошел поступать в офицерское училище. А мне там и говорят: «Тебе образования не хватает, чтобы на офицера учиться!» И точно, я ведь среднюю школу так и не закончил. Тогда мне и предложили стать старшиной курсантской роты в воздушно-десантном училище…

— Это вас в училище так раскрасили? — усмехнулся Лепила, кивая на наколки.

— А, это? Нет, это по глупости. Еще до армии. Я тогда чуть было не загремел под фанфары туда, куда Макар телят не гонял. Впрочем, это все по молодой дурости, — отмахнулся дядя Петя. — Ты лучше популярно мне разобъясни, что это за фигня такая: венерические заболевания? И почему это сейчас по «ящику» только и долдонят: «Безопасный секс, безопасный секс!» А что раньше он был опасный, что ли?

— Что такое венерические заболевания? — переспросил Лепила, устраиваясь поудобнее на стуле. Заморив червячка, он вытер пальцы и губы своим носовым платком, собираясь усыпить хозяина квартиры длинной лекцией, а затем попытаться выбраться из этого места, которое все еще не внушало ему особого доверия. — Во Франции когда-то жил один врач по фамилии Бетанкур. Он и умудрился назвать несколько болезней именем Венеры — богини любви. Но он, на мой взгляд, обидел ее совсем не заслуженно, ведь в половые отношения люди вступают далеко не всегда только по любви…

— Это факт! — согласился дядя Петя, опустошая свой стакан. — Это я помню…

— Вообще-то, венерология изучает четыре болезни: сифилис, гонорею, мягкий шанкр и лимфогранулематоз, который еще называют «четвертой венерической болезнью».