Андрей Троицкий - Бумер-2: Клетка для кота

– Блин, все они одним миром мазаны, – сказала она вслух, обращаясь к фотографии брата. – Что один, что другой... Уроды. Правильно, Коля? – И подбросила кверху монетку.

Выпала решка. Значит, ее жертвой станет варяг. Она взяла толстый черный фломастер, поднялась со стула и, постояв минуту перед плакатом кандидата в мэры Воскресенского, перечеркнула его физиономию. Крест на крест.

Встреча Димона Ошпаренного и Сергея Петровича Чугура по иронии судьбы выпала на самый жаркий летний день, когда неизвестно куда исчезают птицы, плавится асфальт, а человеческие мозги превращаются в подгоревшую кашу. Над городским поселком зависло полуденное солнце, центральная площадь с большой цветочной клумбой посередине, садовыми скамейками, покрашенными в интимный розовый цвет, и круглой тумбой с расклеенными на ней афишами, была совершенно пуста.

Димон Ошпаренный и Вова Бритый, оставив машины в дальнем переулке, спускавшемся к реке, завернули в пельменную "Витязь", откуда из конца в конец просматривалась вся округа. Пробили в кассе комплексный обед и квас, устроились за пластиковым столиком в углу и через пыльную витрину стали разглядывать залитое солнцем пространство площади. Духота в пельменной стояла почти нестерпимая, на кухне не действовала вытяжка, оттуда несло кислой капустой и перебродившим квасом. Под сводчатым потолком лениво гоняли теплый воздух лопасти огромного вентилятора. Стоявшая на раздаче толстая баба в белом фартуке, казалось, должна была вот-вот бухнуться в обморок от теплового удара.

– Странно, он должен быть на месте, – сказал Вова Бритый, отгоняя от тарелки муху. – Чугур – мужик точный, как швейцарские часы.

– А нельзя на его мобильник звякнуть?

– Это никак, – мотнул головой Бритый. – Строго запрещено.

Ошпаренный немного волновался. От сегодняшней встречи и разговора с кумом зависело слишком многое. Он поставил на подоконник тонкий кожаный портфель, с какими ходят мелкие клерки или институтские отличники, и взял в руку вилку.

– Может, с ним чего случилось?

– Случилось? – Бритый усмехнулся и покачал головой. – Это со мной может что-то случиться. Или с тобой. Этого кадра ты плохо знаешь. С такими, как Чугур, ничего не случается. Никогда. Такая уж порода.

Вова, мужик лет тридцати пяти с длинными каштановыми волосами и наколками по всему телу, засунул в рот пельмень и, не разжевывая, проглотил его. Есть ему не хотелось, но Бритый, имевший за плечами четыре лагерные ходки, по зэковской привычке не привык оставлять еду на тарелках, даже когда кусок не лез в горло.

Димон поправил на носу темные очки и глотнул из запотевшей кружки хлебного кваса, отдающего свежими дрожжами, с отвращением посмотрел на дымящиеся пельмени. Бритый, перехватив этот взгляд, улыбнулся.

– Что, не привык тереться в таких рыгаловках с тараканами?

– Правильнее сказать: отвык, – поправил его Димон.

Он разглядывал площадь, но ничего не происходило. Уличное движение замерло, редкие прохожие уходили с солнечной стороны, спеша укрыться в тени старых тополей, разросшихся возле клуба "Ударник". Чугур строго – настрого запретил привозить московского гостя в жилой поселок при зоне. Там каждый человек на виду и на счету. Стоит только появиться чужаку, поселенцы, а среди них немало бывших зеков, отмотавших срок в колонии, стукнут в оперчасть. Дескать, так и так: за какой-то надобностью из столицы сюда прилетел жирный гусь. Дежурный офицер пойдет на доклад к Чугуру, поставит его в известность о залетной пташке. Как после этого тайно организовать встречу и потолковать? Из соображений конспирации пришлось ехать сюда, в рабочий поселок, что в тридцати верстах от зоны.

Наконец из знойного марева появилась фигура мужчины, одетого в мятые светлые брюки и простенькую клетчатую рубашку. Человек прошелся вдоль клумбы, присел на край скамейки, осторожно присел, будто боялся обжечь задницу. И, зыркая глазами по сторонам, стал обмахиваться газетой, как веером.

– Наш клиент. Нарисовался, – сказал Бритый. – На целый час опоздал, скот.

Сунув в пасть последнюю пельмешку, вытер жирные губы салфеткой и заспешил к выходу. Он перешел на другую сторону улицы, присев на скамейку рядом с кумом, о чем-то заговорил с ним. Чугур молча кивал, потом показал пальцем куда-то в даль, поднялся и, скатав газету трубочкой, пошел прочь. Бритый, быстрым шагом вернулся назад.

– Порядок, – сказал он, отдышавшись. – Ждет тебя в сквере за детским садом. Прямо по улице первый поворот. Там забор из железных прутьев, калитка не заперта. Понял?

– Ясный хрен, чего не понять? – Димон стряхнул крошки с лацканов светлого пиджака. – В садике.

– Только не забывай: кум только косит под простачка, – скороговоркой произнес Бритый, – а в натуре хватка у него, как у питбуля. Вцепится в горло и вырвет с мясом. Не задавай лишних вопросов и про себя много не говори. Он знает, что ты будешь просить за своего дружбана. Остальное обкашляете на месте. Жду в машине...

Со скамейки на задах детского сада только что отчалили двое ханыг, оставив после себя стойкий сивушный дух и пустой стакан, надетый кверху дном на сломанную ветку сирени. Чугур исподлобья настороженно разглядывал собеседника, будто не ждал от встречи ничего хорошего. Пару минут назад он вежливо предложил Димону поднять руки и раздвинуть ноги, чтобы убедиться – при нем нет микрофона. Когда Димон выполнил унизительное требование, Чугур обшмонал его карманы. Своими твердыми, будто вырезанными из дерева пальцами прощупал каждую складку одежды, убедился, что за воротом пиджака нет потайных карманов, к голени и предплечьям липкой лентой не прикреплен жучок. Затем кум порылся в портфеле гостя и попросил Димона снять ботинки. Все чисто. Удовлетворенный результатом личного досмотра, Чугур буркнул.

– Все в порядке. Ты уж извини, но тут дело такое. Сам должен понимать, случай особый. Чтобы без обид...

– Я понимаю, – кивнул Ошпаренный. – Все понимаю.

Чугур, оглянувшись по сторонам, уселся на скамейку. За этого московского фраерка поручились люди, которым кум доверял полностью, место для встречи он выбрал сам. По всему видать, а у Чугура взгляд профессиональный, наметанный, что Димон не из чекистов. Но осторожность еще никого не сгубила, напротив, многим хорошим людям жизнь спасла.

Ошпаренный надел темные очки, сел рядом и кратко, не называя имени друга, изложил суть дела: в ИТУ парится один хороший человек. Позади три года зоны и год с лишним тюрьмы, когда шло предварительное следствие по делу и суд. И тянуть малому еще десятку с копейками. Столько он не просидит, врежет дуба от тоски или болезней. Димон хочет купить для кента свободу, он не постоит за ценой, потому что этот человек, можно сказать, лучший кореш, родная душа, ближе брата.

– Деньги не проблема, – еще раз повторил Димон. – Нужно только ваше слово. И все.

– Кому деньги не проблема, а кому наоборот, – сказал кум, не упускавший случая пожаловаться на бедность, и тут же приврал. – Я вот на встречу опоздал, потому что в "шестерке" бензофильтр засорился. Восьмой год машине. Вся ржавая, как последняя зараза. Хоть в металлолом сдавай.

– Машина – полбеды. Короче, если можно устроить мое дело...

– Устроить, – передразнил Чугур. – Устраивают детишек в институт по блату. Твоя просьба, сразу скажу, нереальная. Чистая фантастика и байда. Суди сам. Из колонии поверяльщики неделями не вылезают, потому как до Москвы всего три сотни верст. Им не надо в Магадан летать или в Инту поездом переться. Из Минюста, из ГУИНа... Шакалят, всю плешь проели. У меня за проволокой четыре тысячи двести зэков. Зона не то чтобы большая. Средняя. Но за каждого гаврика с меня спрашивают. И по шапке я первый получаю. Понял? Поэтому дело твое – кислое.

Димон, прикурив сигарету, угрюмо молчал. Он понимал, что кум сразу не скажет да. Но и слова нет тоже не произнесет, не за тем он пришел на стрелку.

– Но помочь человечку, конечно, можно, – кум угостился сигаретой Димона и пыхнул дымом. – Будет стоить денег. Не подумай, что все мне на карман пойдет, ни боже мой. В доле не я один. Потому как зона – это не мой личный огород. Сейчас твой дружбан на общих работах?

– На общих, – кивнул Димон.

Чугур потер ладонью шею, будто ее покусали комары.

– Ну, можно устроить его в библиотеку, книжки выдавать будет. Полная халява. Болтайся целыми днями по жилой зоне или в столовке харчуйся. Или вот, еще лучше, помощником заведующего клубом. Тот вольняшка и большой либерал. Клуб – это курорт, а не зона. Сплошное удовольствие. На гитаре тренькай, козла забивай, свежие газетки сортируй.

– Нет, клуб не пойдет, – помотал головой Димон. – И библиотека тоже.

– Ну, тогда в медсанчасть, – пожал плечами Чугур, удивляясь привередливости молодого человека. Ему предлагают малину, а он фуфлом крутит. – Помощником фельдшера. Чистота и все такое. Если захворает – лекарства, усиленное питание. Можно даже ванную принять. Там настоящая чугунная ванная стоит, белая. У нас коновал хороший, из вольнонаемных. Это лучшее предложение, которое я могу сделать.