Владимир Колычев - Живая пуля

Антонина Сухонина была симпатичной женщиной, а ее дочь, увы, больше похожа была на отца, чем на мать, потому внешними данными не блистала. Несимпатичная, мягко говоря, нескладная, но ведь ее вины здесь нет… Инна погладила девочку по голове, и та грустно улыбнулась ей.

— Чай, кофе? — спросила Ирина Семеновна.

Не дожидаясь ответа, она повела гостью на кухню. А внучку отправила в свою комнату, как будто знала, что разговор пойдет о ней.

— Зачем сегодня к вам приходил зять? — спросила Инна, усаживаясь на стул.

— Дочку забрать хотел.

— А раньше почему не забирал?

— Антонина не разрешала. Суд Юлю с ней оставил, но теперь Антонины нет… — женщина приложил палец к правому глаза, чтобы остановить слезу. — Теперь он может девочку забрать…

— Он угрожал Антонине?

— И угрожал, и ревновал… — Ирина Семеновна закрыла кухонную дверь. — Мне кажется, что это он убил Тоню.

— Кажется или у вас есть основания так считать?

— Ну а кто еще ее мог убить?

— В убийстве вашей дочери подозревается Никита Горелов.

— А зачем ему Антонину убивать?.. Он мужчина положительный, непьющий, не то что этот… прости господи!

— Вы с ним знакомы?

— Нет, но Антонина о нем рассказывала.

— Насколько серьезные были у них отношения?

— Замуж она за него собиралась…

— Он звал ее замуж?

У Инны вдруг пересохло во рту. И поданный кофе оказался как нельзя кстати. Горячий он, но Ирина Семеновна поставила перед ней сметанницу со сгущенным молоком.

— Не то чтобы звал, но и не отказывался от возможности жениться…

Инна размешала сгущенку, сделала несколько глотков, чтобы смочить пересохшее горло. Но сухость все равно осталась. И в душе почему-то волнение… Уж не ревнует ли она Никиту Горелову к покойнице? Но ведь это же глупо.

— Антонина жила с Гореловым?

— Да, жила. И была счастлива. А счастье дочери, вы должны понимать, для меня дороже всего.

— Это я понимаю… Ваш бывший зять знал, с кем живет ваша дочь?

— Знал. Он все про нее знал. Проходу ей не давал. Говорил, что очень сильно жалеть будет, если не одумается…

— Антонина давно с ним в разводе?

— Официально — два года, а неофициально — три… Он дом построил, к себе звал, а она ни в какую. Не нужно, говорит, ничего…

— Машина у него дорогая, дом построил. Чем он занимается?

— А разве он вам не рассказывал?

— В общих чертах. Бизнесом, мол, занимается. А каким именно, не объяснил.

— Там у них автосервис, машины ремонтируют. Всякие машины, — понизила голос женщина.

— Что значит «всякие»?

— Ну, и угнанные в том числе, — Ирина Семеновна суетливо оглянулась, как будто в кухне мог находиться кто-то посторонний.

— Вы в этом уверены?

— Нет, но мне кажется… Понимаете, не может он честным бизнесом заниматься. Не тот человек… Банда у них там!

— Банда?

— Ну а как еще называть, если он весь автобизнес в городе держит? Если хочешь автомастерскую открыть, у них разрешение спрашивать надо. Без разрешения работать не дадут. А разрешение денег стоит… Только я вам ничего не говорила! — спохватилась женщина.

— Я вас понимаю, Ирина Семеновна, и про вас ничего не скажу.

— Вам вообще в это дело лезть не надо… Хотя если вы Митьку подозреваете, то правильно делаете. Но пусть им занимаются мужчины, а вам лучше в сторонке постоять. С Митькой опасно дело иметь, он ведь и убить может…

— Есть примеры?

— Я же говорю, банда у них…

— А Виктор Верютин тоже в этой банде состоит?

— Не знаю такого… Я этих гадов ползучих знать не обязана… Антонина, может, знала… Ну зачем она с этим скотом связалась? Говорила же, не доведет он тебя до добра! — запричитала Ирина Семеновна.

Инна поняла, что ей пора уходить. 

Понедельник — день тяжелый, особенно если похмелье мучает. Инна не употребляла, чего не скажешь про ее начальника. Майор Драпов благоухал одеколоном и мускатным орехом, и выбрит он гладко, и форма отглажена от и до, но Инну не проведешь. Болит у него голова, и в сон клонит. Однако работу вперед надо двигать, а то ведь она и остановиться может.

— Что там у тебя с убийством… э-э… — Драпов заглянул в своей еженедельник, — с убийством Сухониной?

— Так это не наша подследственность. Прокуратура должна это дело забрать.

— Да, но ты же работаешь по этому делу?

— Работаю, — согласилась Инна. — Дело возбуждено, подозреваемый задержан.

— Только вот не колется твой подозреваемый, — вздохнул майор.

— А если признаваться не в чем?

— Как это не в чем? Труп у него во дворе дома нашли, орудие убийства там же лежало.

— Отпечатков пальцев на ноже нет.

— Значит, в перчатках был…

— А где перчатки?

— Выбросил.

— А нож почему не выбросил?

— В жизни всякое бывает…

— Еще в жизни бывает, что бывший муж убивает свою бывшую жену.

— Это ты о чем, Демичева?

Инна рассказала все, что накануне узнала о Дмитрии Сухонине. Сначала информацию о нем выложила, а потом и своими соображениями поделилась.

— Ну вот, а говоришь, что прокуратура должна заниматься, — постукивая карандашом по столу, озадаченно проговорил Драпов.

— Да, но пока не занялась…

— И какие у тебя на этот счет соображения?

— Думаю, Сухонину дочь нужна. Он теперь ее к себе домой забрать может. Именно вчера он и пытался это сделать.

— Ну, узнал о том, что погибла жена, пошел за дочерью, что здесь такого?

— Вчера вечером я разговаривала с Верютиным. Без Сухонина разговаривала. Врет Верютин, путается… Давайте его в отдел доставим, сами поймете, что нет у Сухонина алиби…

— Так его никто и не подозревает.

— Я подозреваю.

— На каком основании?

— На основании личных наблюдений — раз. На основании показаний матери Антонины Сухониной — два. И Горелов утверждает, что Дмитрий Сухонин возражал против их с Антониной отношений. Правда, он считает Дмитрия Сухонина настолько ничтожной личностью, что не подозревает его в убийстве. Личность он действительно ничтожная, но при этом очень опасная. Сухонин семь лет за вооруженное ограбление отсидел. И убить он мог…

— Это все слова, а где доказательства?

— А где доказательства против Горелова? У него даже мотивов для убийства нет.

— По пьяному делу всякое бывает.

— Не было никакого пьяного дела. Ни алкоголя, ни наркотиков, экспертиза это подтверждает.

— А если он псих по жизни!

— Подставили его, Андрей Вадимович.

— Это он тебе сказал? — хмыкнул Драпов.

— Нет, я сама так думаю… Вы сами представьте себе такую ситуацию. Совершенно трезвый человек убивает свою сожительницу, стирает отпечатки пальцев с ножа, который тут же бросает рядом с трупом, затем идет в дом, принимает душ и как ни в чем не бывало ложится спать. Вы можете себе такое представить?

— Могу.

— А я нет… Сухонину убили в пять утра, а в половине шестого на пульт оперативного дежурного поступил звонок. Кто позвонил в полицию? Сосед. Начинаем разбираться, а из соседей никто не звонил. Как это объяснить?

— Может, сам Сухонин и позвонил?

— Нет, не он. Не с его телефона звонок сделан. А с мобильника покойной Сухониной, — выложила козырь Инна.

— Хочешь сказать, что она сама позвонила?

— Да нет, не хочу… Это убийца в полицию позвонил. Забрал у покойной телефон и позвонил.

— У нее был телефон?

— Да, она позвонить во двор выходила.

— В пять утра?

— Ну, вы же сами говорите, что в жизни всякое бывает…

— А Горелов не мог позвонить с телефона покойной?

— Мог. Но телефона при обыске мы не обнаружили.

— Значит, плохо искали.

— Зато нож нашли, — усмехнулась Инна. — Причем подозрительно легко, вы так не считаете?

— Я думаю, что ты выгораживаешь Горелова, — с недовольным видом покачал головой Драпов.

— Зачем это мне? — возмутилась Инна.

— Не знаю, тебе видней…

— У нас есть запись сообщения, поступившего с мобильного Сухониной на пульт дежурного. Там не Горелова голос.

— А чей? Сухонина?

— Голос был искусственно изменен, поэтому все возможно.

— Так, может, Горелов его и изменил?

— Экспертиза покажет. Можно отправить запись на фоноскопическую экспертизу.

— У тебя есть запись голоса Сухонина?

— Да, конечно. Разговор с ним записан на диктофон…

— Это хорошо, Демичева, — заметно нервничая, произнес Драпов. — Это хорошо, что ты знаешь работу…

— А что плохо? — спросила Инна, с подозрением глянув на него.

— Да то и плохо, что жалоба поступила.

— Кому, от кого?

— Хороший вопрос, Демичева. Зришь в корень, что называется. Только я не могу тебе сказать кому, права не имею. И от кого, не скажу, потому что не знаю. Хотя, может, и догадываюсь. А жалоба эта породила просьбу. Нас убедительно просят оставить в покое… Угадай кого?