Евгений Сухов - Из шпаны – в паханы

Паленый, не оглядываясь, буквально летел вперед по узкому проулку. Пули не свистели ему вслед, и это уже обнадеживало. Однако Сверчинский не отставал. Более того, он видел, как расстояние между ним и бегущим впереди жиганом стремительно сокращается. Физически он был гораздо крепче бандюгана. Красноармеец, путаясь в своей длиннополой шинели, бежал где-то далеко позади.

Паленый затылком почувствовал, что его настигают. Топот сапог чекиста был слышен совсем рядом. Выскочив из проулка, жиган, не задумываясь, рванул через пустынный перекресток, добежал до арочного свода, куда не достигал свет уличных фонарей, и остановился, скрытый кромешной тьмой. Вскинув руку с «наганом», он выстрелил в подбегавшего преследователя. Паленого и Сверчинского разделяло не более полутора метров, и Кондрат Сергеевич, спасаясь от пули, отчаянным рывком бросился в ноги жигана. Паленый промахнулся. Он дернулся было назад, рассчитывая вжаться спиной в стенку арочного проема, но не успел. Маневр чекиста оправдал себя. Выбросив правую руку вперед, Сверчинский сумел-таки дотянуться до противника, ухватил его за лодыжку и что было сил дернул на себя. Паленый не удержал равновесия. Он опрокинулся на спину и при этом больно ударился раненым плечом о каменную кладку. Сверчинский накрыл жигана своим тренированным мускулистым телом. Паленый попытался наотмашь ударить рукояткой «нагана» чекиста по лицу, но Кондрат Сергеевич ловко увернулся, и рука жигана рассекла только воздух. Кулак Сверчинского врезался Паленому в грудь: и без того неровное дыхание беглеца сбилось окончательно. Сверчинский нанес ему еще один удар, но уже по лицу. Из разбитой губы жигана потекла кровь. Силы его иссякли. Сверчинский перевернул Паленого на спину, взял на излом руку и уже легко отобрал оружие.

– Сука легавая, – едва слышно прохрипел Паленый.

Сверчинский поднялся на ноги, шумно выдохнул и сплюнул на мостовую.

На освещенном перекрестке показалась фигура красноармейца. Паренек, держа винтовку наперевес, растерянно остановился, не зная, в каком направлении двигаться дальше. Сверчинский окликнул его.

Паленый стоял на четвереньках, мотая головой из стороны в сторону, как измученный ушными клещами приблудный пес. Красноармеец в сердцах ударил его прикладом винтовки промеж лопаток. Жиган ткнулся лицом в булыжную мостовую и выдал сквозь зубы очередное ругательство. Красноармеец замахнулся еще раз.

– Не надо, – остановил ретивого подчиненного Сверчинский. – Поднимай его и давай обратно к машине.

Казань. Малина на Стреженовской

Игнат, в отличие от других уркаганов, не считал себя молодым и неоперившимся. Во-первых, ему было уже за тридцать, а следовательно, он превосходил по возрасту большинство жиганов с Рекрутом во главе. А во-вторых, хоть ему, как тому же Скулатому или Оглобле, еще не пришлось отбыть срок на каторге, Игнат имел за своими плечами немало дерзких налетов и ограблений. Его имя было на устах у чекистов, а в уркаганской среде Игната боялись и уважали.

В юности Игнат мечтал освоить профессию медвежатника и занять в воровской среде одно из самых высоких и авторитетных положений. Но, ныне покойный, а некогда известный на всю Россию медвежатник Данила Сермяжный, к которому Игнат набился в ученики, веско заявил, что из этого парня с его короткими и заскорузлыми пальцами ничего путного не выйдет. Мечта Игната так и осталась мечтой. Но зато он немало преуспел в квартирных кражах и очень скоро прибился к Скулатому.

Сегодня Игнату предстоял очередной экзамен на прочность. Амбициозный уркаган рассчитывал доказать Скулатому и всем остальным казанским «иванам», что ему по силам провернуть любое дело.

Прибыв на Стреженовскую в девятом часу вечера и распорядившись оцепить кольцом жиганскую малину, Игнат не стал торопиться. Он видел, что те десять бравых ребят, которых ему удалось собрать, горят нетерпением и готовы в любой момент повыхватывать «наганы». Однако в спешке завалить дело значило не только понести существенные потери, но и нарваться на неудовольствие Скулатого. Игнат резонно считал, что определяющим моментом в схватке с жиганами должен стать фактор внезапности.

Подозвав к себе одного из подельников, низкорослого мужичка по кличке Мерин, вечно щеголявшего в старомодном котелке, Игнат велел тому «слазить» на разведку. Мерин тут же скрылся в темноте, а Игнат стал напряженно всматриваться в освещенные окна малины, где ничего не подозревавшие жиганы пили и развлекались со своими заштатными марухами. Кривая усмешка исказила лицо Игната.

Мерин вернулся через пару минут. Он был не один. Грубо подталкивая в спину, он вел перед собой пацаненка лет одиннадцати с грязными спутанными волосами. На юнце болталось несоразмерно большое пальто с чужого плеча и свисавший с плеч узкий вязаный шарфик. Пацан испуганно оглядывался на Мерина и давно бы уже дал стрекача, если бы не направленное ему в спину дуло «нагана».

– Вот, – Мерин пихнул пленника в направлении Игната. – На стреме стоял, пострелец. Я едва разглядел его впотьмах. А так бы точно засвистел.

Игнат удовлетворенно кивнул.

– Это хорошо, – сказал. – Этого я и хотел избежать. Еще кто-нибудь приглядывает за домом?

– Нет, я обошел кругом...

– Я не тебя спрашиваю, Мерин, – Игнат ухватил пацана на ворот пальто и притянул к себе. – Отвечай: приглядывает еще кто-нибудь за домом или нет?

– Нет, только я.

Выбора у юнца не было. Конечно, жиганы за такую оплошность по головке его не погладят, но и уркаганы цацкаться сейчас не станут. Пустят пулю промеж глаз, да и всего делов.

Игнат понял, что выкаблучиваться пацан не станет.

– Рекрут здесь?

– Не приезжал еще сегодня. Хотя час-то ранний, может и появиться.

– А Резо?

– Тоже нет, – пацан шмыгнул носом.

– Сколько всего там жиганов? – не отставал Игнат.

– Человек двенадцать, не считая марух, конечно.

– Марухи меня не интересуют.

Игнат был заметно разочарован. Отличиться и подстрелить сегодня самого Рекрута ему уже не удастся. Или обождать еще? Глядишь, и впрямь объявится? Нет, рисковать не стоило. Игнат принял решение.

– Ладно, свяжи его, Мерин, – распорядился он, указывая на пацана. – И кляп какой-нибудь в рот сунь. Чтобы шухер не поднял.

Игнат обернулся к двум стоящим рядом подельникам.

– Пошли, ребята! А то так и замерзнуть недолго.

Он первым достал «наган» и стремительным шагом двинулся в направлении жиганской малины. Гогот и пьяные выкрики становились все слышнее. Звонко и противно завизжала одна из марух, на что жиганы ответили дружным ржанием. Игнат поморщился.

Ударив в дверь носком сапога, он решительно шагнул в помещение. Разбираться, кто есть кто, уркаган не стал. Вскинув руку с оружием, он без промедления выстрелил в одну из расплывшихся в широкой улыбке рож. Попал точно в левую глазницу. Жиган на секунду замер, а затем ткнулся лицом в стол. Ворвавшиеся следом за Игнатом уркачи тоже открыли огонь. Низкорослый Мерин палил сразу с двух рук, держа «наганы» на уровне бедер.

Две марухи кинулись к окну и, мешая друг другу, вскарабкались на подоконник. Одной из них удалось распахнуть фрамугу, но она тут же схлопотала пулю в горло. Кровь брызнула фонтаном, и девица с хрипом завалилась на спину. Рядом с ней, как подкошенная, рухнула и вторая. Все отходы с малины были перекрыты.

Жиганы хватались за оружие, но мало кто из них успевал им воспользоваться. Сработал тот самый фактор неожиданности, на который и рассчитывал Игнат. Ряды жиганов стремительно редели. В какой-то момент оборонявшиеся догадались опрокинуть стол и укрыться за его массивной поверхностью. Посуда со звоном полетела на пол. Бутылка вина, выплескивая янтарную жидкость, откатилась к ногам Мерина. Пули вонзались в толстое дощатое покрытие...

Стоявший на фоне дверного проема Игнат почувствовал жгучую боль внизу живота. Тело молодого уркагана охватила слабость, а ноги вдруг стали такими тяжелыми, будто к каждой была подвешена пудовая гиря. Предметы потеряли привычное очертание. Все пошло кругом. Игнат почувствовал, что уплывает куда-то. «Наган» выскользнул из его руки и с глухим стуком брякнулся на пол. Игнат упал на колени, прижимая к животу липкие от крови пальцы. Затем все померкло. Развития дальнейших событий Игнат уже не видел.

В живых оставалось всего двое или трое жиганов, прятавшихся за перевернутым столом, когда ранение в плечо получил и Мерин. Он отступил назад, пошатнулся и, отбросив один из «наганов», дважды пальнул из другого в стол. Рядом с Мерином замертво рухнул один из его подельников.

– Дави их! Никому не дать уйти!

Боевой клич Мерина был лишним. Уркаганы, хоть и несли потери, но вошли в раж настолько, что вели стрельбу почти безостановочно. Участь окруженных со всех сторон жиганов была предрешена. «Наган» одного из них сухо щелкнул, извещая об окончании последней обоймы. Но сдаваться без дальнейшего боя жиган счел для себя позорным. Да и некому было сдаваться. В намерения неприятеля явно не входило брать пленных. Выхватив из-за голенища сапога остро отточенный стилет, жиган лихо перемахнул через стол и бросился на стоящего к нему ближе всех противника. Стилет глубоко вонзился уркагану в живот. Однако сослужить еще какую-либо службу своему владельцу ему было не суждено. Сразу три пули попали отчаянному жигану в грудь, и он повалился сверху на только что убитого им человека...